Разрушай и подчиняй (ЛП) - Винтерс Пэппер. Страница 25

С замиранием сердца я спускала легкое платье по плечам вниз. Оно растеклось лужицей вокруг моих лодыжек, оставляя меня в лютиково-желтом нижнем белье.

Он напрягся, живот подтянулся, так что каждое ребро выделялось с точеным мужским совершенством.

— Боже, как ты красива.

Стон вырвался из моей груди. Он еле шептал, произнося слова на вдохе, но это заставило меня почувствовать себя самой влиятельной женщиной. Он не смотрел на мои шрамы. Он не видел странного сочетания наколотой красоты и обожженного уродства. Он просто увидел меня.

Не мои недостатки.

— Желтый тебе идет, — его глаза помутнели от боли.

— Давай же... позволь мне тоже тебя так называть.

Я покачала головой, уперев кулаки в бока.

— Нет. Только он может меня так называть. Ты называешь меня Стрелец. Мой папа называет меня Лютик — так положено.

Он набросился на меня, оборачивая руки вокруг талии, без усилий подняв над полом.

— Но ты — мое солнце. Ты сияешь желтым цветом. Я хочу...

Я визжала, когда он щекотал меня, и все остальные доводы о моем прозвище растворились в поцелуях.

Я моргнула, рассеивая воспоминания.

— Что ассоциируется для тебя с желтым? — я вздохнула, желая, надеясь, молясь, чтобы я смогла запутать его. Что, если могила девушки, которая все еще была в его сердце, была подделкой? Что, если она была мной?

Меня не волновали его доводы о том, что я разговаривала по-другому, или что девушка из его прошлого была без ожогов и тату. Все изменилось. Жизнь часто обращала что-то знакомое в неузнаваемое.

Слишком много было совпадений. Слишком много частей складывались воедино в моей голове.

Килл застыл, его большие руки остановились на пряжке ремня.

— Что? — Его ноздри раздувались, и гнев — яркий и нарастающий — заглушил вожделение в его взгляде.

Он убрал руки от пояса.

— Объясни, что, черт подери, ты имеешь в виду?

Нет! Я чувствовала, как он отдаляется, его душа улетает быстрее и быстрее.

Я бросилась от кровати к нему.

Он напрягся, каждый мускул его тела окаменел.

— Я не имела в виду ничего такого. Прости... забудь, что я сказала.

Он тяжело дышал, его грудь поднималась с тяжелым вдохом. Он не сказал ни слова, смотря мне в глаза.

— Пожалуйста, Киллиан. Я хочу, чтобы ты снова меня поцеловал.

Поцелуй меня, как прежде. Забудь прошлое.

Возбуждение между нами снова заискрилось. Я покраснела. Задрожала. Мое тело не знало быть горячим или холодным, смущенным или уверенным.

Он не касался меня.

Только смотрел.

Наконец, не прерывая наш зрительный контакт, Килл расстегнул уверенной рукой свой большой ремень и джинсы. Его мышцы дергались, когда он одним движением стягивал джинсы с бедер.

У меня пересохло во рту. Я не могла отвести взгляда от побелевших шрамов от старых ранений или ярко-красных, которые дали ему повод впустить меня в свой мир. У меня не было иллюзий насчет того, что я особенная или единственная, кто этого хотел.

— Сними лифчик, — прошептал он. Его рука спустилась вниз, сжимая безумную твердую выпуклость, проглядывающую через его боксеры. От возбуждения на ткани образовалось влажное пятно, и все, чего я хотела, — увидеть, что он может предложить мне.

Каждый сантиметр моего тела становился сверхчувствительным. Становилось все хуже, пока он не касался меня. Приказав мне раздеться, он вынудил меня отдать ему все, что у меня было, обнажить все напоказ.

Мои руки исчезли за спиной. Пальцы возились с застежкой. Я расстегнула красивый кружевной бюстгальтер и бретельки соскользнули с плеч. Подхватив чашечки, я на мгновение прижала их к груди.

Это было хуже, чем в их лагере — то был бизнес. Мы были товаром, ассортиментом — это... все это было чистым сексом. И доминированием, безумным ожиданием.

— Отпусти, — прошептал Килл.

Я повиновалась, опустив руки по бокам, и наблюдая, как бюстгальтер слетает на пол.

Внезапно его пальцы сжали мой подбородок, направляя мой взгляд выше и выше, пока я не утонула в его зеленых глазах.

— Никогда не отворачивайся от меня.

Я покачала головой не в состоянии сказать ни слова.

— Сними мои боксеры.

Мое сердце остановилось, когда я нерешительно коснулась его бедер. Он вздрогнул от моего прикосновения. В моем животе все перевернулось от того, как он втянул и грубо прикусил свою нижнюю губу.

Мне нравилось то, как я на него действую.

Зацепив пальцами эластичный пояс, я медленно потянула вниз.

Он откинул голову назад, когда его большая, длинная эрекция выскочила на свободу. Я не могла прекратить смотреть на него. Его огромные размеры, казалось, увеличивались и в длину, и в толщину под моим взглядом — больше похожий на меч, чем на часть тела.

Ох, вау.

Волна рыжих волос русалки взмывала вверх по его татуированной ноге оборачиваясь вокруг основания его гладко выбритого члена. Над его эрекцией волосы редели, спускаясь вниз — к чернилам на его яйцах.

— Это должно быть больно.

Его челюсти сжались.

— Так и было.

— Зачем делать так близко к чему-то настолько чувствительному?

— А зачем ты искала такую же боль, делая тату на сосках?

Я не могла ответить.

— Не увиливай. Какая у тебя причина?

Он открыл рот, затем закрыл. Что-то вспыхнуло на его лице, и он покачал головой.

— Из-за того, что она умерла в агонии. Я хотел владеть частью этого, чтобы она знала, что не одна.

Медленный огонь в моем животе превратились в пылающий жар.

— Килл...

Его рука метнулась вверх.

— Хватит болтать, — его зеленые глаза пылали злостью, — обещай мне, что ни при каких обстоятельствах не прикоснешься ко мне, только если я тебе позволю.

— Что? Почему?

Он схватил меня за волосы, крепко удерживая.

— Потому что я так сказал. Вот почему!

Подталкивая меня назад, он нажал на мою грудь своей сильной рукой и опрокинул меня в кровать. Нависнув надо мной со своей эрекцией, гордо возвышающейся между сильных ног, он был похож на Бога секса и возбуждения.

Мне нравился он обнаженный. Мне нравились его мощь и опасность.

— Обопрись на локти. Я хочу видеть тебя.

Мой разум запинался, словно неисправный телевизор, мелькая воспоминаниями о молодом невинном парне с узкими бедрами. Я не могла найти отличий между зеленоглазым мальчиком, которого я любила, и этим хищным мужчиной, стоявшим передо мной обнаженным. Были ли они одним и тем же человеком? Пожалуйста, пусть это будет он.

— Раздвинь ноги, — пробормотал он.

Со сжимающимся сердцем я повиновалась.

Если он был мне таким родным в моем прошлом, как я могла забыть его? Как я могла отдалиться от такой всепоглощающей любви? Я ненавидела мысли о том, что причинила ему боль расставшись с ним, либо исчезнув.

Но... я не могла бросить его.

Он считает, что его девушка умерла. У него есть доказательства. Его вера непоколебима.

Мои надежды разбивались вдребезги. Я не была ею. Как бы сильно я не убеждала себя в этом. Я была скучающей по дому, истосковавшейся по любви, но больше всего страдал мой разум от всего того, чего я не знала.

— В каких бы облаках ты ни витала, прекрати это, — прорычал он, сжимая член. Его красочная татуировка дернулась.

Все мое внимание стало приковано к его жесткой хватке.

— Я здесь.

— Для тебя лучше, чтобы так и было.

Я уставилась в его глаза.

— Где мне еще быть, кроме как здесь — с тобой.

Он фыркнул.

— Так чертовски странно.

Его рука двигалась вверх и вниз, неторопливо, но наказывая себя сжатием. Он выглядел так, будто бы оставит меня в любой момент или набросится и разрушит мою жизнь. Он был... трудным для понимания. Как будто он и не здесь. Его тело было здесь, а разум — он был с его истинной любовью. С призраком, с которым я никогда не смогла бы соперничать.

Эта мысль окончательно меня опечалила. Это не была нарастающая связь — это был просто секс. Мне нужно втолковать это себе, чтобы он не разбил вдребезги мое сердце, когда этой фантазии придет конец.