Разрушай и подчиняй (ЛП) - Винтерс Пэппер. Страница 90
Я не был парнем, который хотел шлюху. Я знал, насколько драгоценна Клео. Я знал, что в тот момент, когда я заберу ее, она будет моей вечно, а я ее. Я хотел, чтобы это было идеально.
Ты был мудаком, не нужно было ждать.
Теперь я собирался потерять девственность с клубной шлюхой, которая сосала больше членов и спала с большим количеством байкеров, чем те минуты, которые я был жив. 12622776. Хорошо, может быть, не так много, но все же — чертовски много.
— Я не придумываю тебе имя. Просто назови мне имя, и я буду звать тебя в соответствии с ним.
Она улыбнулась, положив кончики пальцев на мою грудь.
— Хорошо, называй меня Мэдоу.
Она подошла ближе, прижимая свои большие сиськи ко мне. Мягкость ее тела послала в мою кровь настолько сильную волну возбуждения, что я знал — это продлится недолго.
Положив мои руки на ее плечи, и навия над ее маленьким телом, я теснил ее назад, пока ее ноги не коснулись кровати.
Она упала, растянувшись на одеялах, и тихий смех слетел с ее губ.
Смех Мэдоу не был похож на смех Клео. Все это было не правильно, и мой стояк был с этим согласен.
Мой рот хотел поцелуев; я хотел почувствовать на языке вкус женщины. Но не ее. Я хотел не шлюху. Только девушка из моего прошлого.
В первый раз, когда я поцеловал Клео — когда я нарушил свои глупые правила и позволил ей победить, — я знал. Моя судьба была решена, и она имела власть надо мной больше, чем кто-либо.
В тот прекрасный день она отдала бы мне свою девственность, но я остановился. Я был чертовым идиотом и думал, что мы навсегда будем вместе.
Вместо этого, здесь я собирался трахнуть незнакомку только потому, что я должен был выбросить ее из головы раз и навсегда. Мое прошлое было мертвым для меня.
Она должна быть тоже.
— У тебя есть презерватив? — мой голос был грубым, злым.
Мэдоу кивнула, вытаскивая пакет из лифчика. Я забрал его из ее пальцев. Он был теплым, и резина внутри скользила, как мерзкая слизь в фольге. Положив его на покрывало в удобном месте, я зарычал:
— На колени.
Я не мог сделать это, глядя в ее глаза.
Я тяжело сглотнул. Черт побери.
Я почти пять лет прожил в тюрьме, не думая о ней, но в тот момент, когда вышел и увидел подарок, который она дала мне годы назад, я не смог остановить мысли о ней.
Ты ей изменяешь.
Нет.
Я не мог изменить ей.
Она мертва.
Мэдоу опустилась на колени, извиваясь, и подтягивала узкое платье за бедра к талии. На ней не было нижнего белья. Она раздвинула свои ноги для меня точно так же, как она сделала для двадцати членов Corrupts.
Мои зубы сжались от взгляда на женские части тела. Я мог смотреть на это весь день.
Моему члену было все равно, что эта женщина не Клео. Ему было все равно, что она постоянно обслуживала мужчин, которые предали Уолтстрита.
Все, о чем он заботился, было решение проблемы. Оставив детство ради моего нового будущего.
Расстегнув джинсы, я спустил тяжелую джинсовую ткань на лодыжки. Я до сих пор не привык к царапинам на ногах после изношенного хлопкового комбинезона в тюрьме.
Я даже не удосужился прикоснуться к ней или к себе.
Схватив презерватив, я разорвал его, прищурился от того, как грубо чувствовалась эта чертова штука, и неловко скатал его по всей длине.
— Подвинься назад, — прорычал я.
Мэдоу немедленно подчинилась, двигая задницу назад, влажность блестела между ее бедрами. Мои руки приземлились на ее бедра, расположив ее именно там, где я хотел.
Она посмотрела через плечо, карие глаза сияли вожделением.
— Ты не хочешь, чтобы я отсосала тебе? Разве ты не хочешь сначала немного подурачиться?
Конечно, нет.
Гнев вспыхнул в моей крови.
Я не мог с собой ничего поделать. Схватив ее за подбородок, я заставил ее голову повернуться лицом к матрасу.
— Не смотри на меня
Не смотри на меня глазами, которые заставляют меня ненавидеть себя. Не заставляй меня скучать по ней больше, чем я уже скучаю.
Я должен был заткнуться. Я должен был тяжело дышать и быть чертовски счастлив от того, что готовая женщина на коленях собиралась взять мой член, но все, на чем я мог сосредоточиться, — это сердце, наполненное чувством вины, в моей груди.
Черт возьми, прекрати это.
— Дай мне руки.
Она повиновалась без вопросов, и я использовал свой снятый ремень, чтобы связать ее запястья. Теперь она тоже не могла коснуться меня. Я мог трахнуть ее, но я никогда не хотел, чтобы она касалась меня. Я не заслуживаю этого.
Сжав зубы, я схватил свой член и встал у ее входа.
Ее спина напряглась, она растопырила пальцы и схватилась ими за пастель.
Я растягивал момент, в моей крови вспыхнуло ожидание.
И затем я ворвался в нее.
Возможно, слишком грубо, возможно, слишком быстро. Я не знал как — у меня не было опыта. Но Мэдоу, похоже, было все равно. Ее голова откинулась назад, когда я стал двигаться.
— О, боже, — простонала она, когда я вошел в нее, пробуя, учась.
Ее тепло было субтильным, я не чувствовал ее влажности благодаря презервативу, но момент заполнения женщины, чего я раньше не делал, было достаточно, чтобы заставить меня перестать думать о Клео и погрузиться в мой первый в жизни трах.
Той ночью, когда Клуб наконец-то успокоился, и я отошел от трех раундов секса, которым занимался, я набрался смелости, чтобы вытащить ластик с Весами из кармана джинсов.
Я плюхнулся на спину, уставившись в потолок своей камеры... Я имел в виду комнаты. Я был здесь всего несколько часов, но уже ненавидел жизнь в клубе. Это было смешно. Все взрослые люди живут вместе. Что случилось со свободой и нашим личным пространством? Что случилось с дезинфицирующими средствами и пылесосом? Что случилось с семьей и любовью?
Ластик был слишком тяжелым — слишком знакомым — для моих пальцев. Это был знак справедливости. Знак добра и зла. А также мой знак зодиака. Не знал, пока она не сказала мне.
Действительно, по счастливой случайности оказалось, что моя личность совпадает. Она сказала мне, что она Стрелец. Сказала, что она хотела любить кого-то, кто был бы Козерогом или Овном. Но она сделала бы исключение только для меня.
Мы лежали на крыше гаража, где куча Харли, Хонды и Триумфов были погружены в ночь. Она прошептала черты характера Весов.
Она повернулась ко мне лицом, нежно касаясь моего лица.
— Ты изящный.
Я вздохнул.
— На моем байке, может быть, но не в жизни.
— Умиротворенный
Я смеялся.
— Гм, самая большая ложь.
Она покачала головой, серьезность плескалась в ее зеленых глазах.
— Ты спокоен. Ты борешься за то, во что ты веришь. Вы борешься за то, чтобы защитить то, что принадлежит тебе, но в своем сердце… ты добр и нежен, и не являешься частью этого мира.
Она прошептала:
— Как и я.
Мое сердце сжалось. Слова, я люблю тебя, крутились на языке. Я еще не сказал это. Но, блин, я хотел.
На ее губах появилась улыбка.
— Ты тоже идеалист.
Я кивнул, отвлекаясь от любви к ней и от нас с ней вместе навсегда
— Хорошо, вроде согласен с этим. — У меня были надежды. У меня были мечты. И я не собирался сидеть на одном месте. — Все это звучит довольно хорошо. Какие-нибудь плохие черты, которых я должен остерегаться?
Она вздохнула, ее глаза остановились на моих губах, заставляя меня страдать и умирать от желания, поцеловать ее.
— Поверхностный и тщеславный.
Я резко вздохнул:
— Ах, так совершенство заканчивается. — Прижав свое тело к ее, я пробормотал: — Жаль, что я согласен с ними больше всего.
Она прошептала:
— Надежность. Ты также надежный.
Предательское слово пронеслось в памяти, отбросив меня назад к настоящему.
Надежный.
Черт возьми, я хотел бы быть самым ненадежным ублюдком. Хотелось бы, чтобы хоть одна черта личности Весов не облажалась. Я был самым надежным человеком, которого я мог бы представить. Жаль, что другие видели это — использовали против меня.