Штурмовик (СИ) - Гуминский Валерий Михайлович. Страница 61

— Закрой пасть, каторжная тварь! — рыкнул командир, отчего на лбу у него отчетливо запульсировала жилка. — Учить меня вздумал! До Салангира остался день пути. Там и будете приводить себя в порядок! Здесь еще есть вода. Можете мыться и пить!

Он с размаху саданул по решетке прикладом аркебузы, отгоняя меня вглубь камеры.

— Господин сержант уверен, что это будет Салангир? — с усмешкой спросил парень, подмигивая мне. — После такого шторма может куда угодно занести….

— Каторжная морда хорошо разбирается в навигации? — сержант повернулся к нему и снова замахнулся ружьем. Парень торопливо отошел назад и поднял руки, словно показывая свою покладистость. — Если еще раз кто-то пернет без моего разрешения — вздерну на рее! Взвод! На выход!

Отряд покинул трюм, погасив бурю, но ее отголоски до сих пор слышались по всем углам. Костерили сержанта, его команду, шкипера с экипажем, императору досталось больше всех. Неудачники, не успевшие убрать руки, ныли, что им раздробили пальцы палашами. Им резонно отвечали, что в таких делах клешни вытаскивать наружу — с головой не дружить.

— Эй, обычный солдат! — с иронией в голосе окликнул меня вертлявый сосед. — Зачем влез не в свое дело? Еще бы чуть-чуть — и охрана сама бы открыла двери, чтобы пересчитать нам ребра. Перекрыл ты нам путь к свободе!

— Еще бы чуть-чуть — и по нам стали стрелять, — грубо ответил я, — а наша клетка — одна из первых!

— Не стали бы, — уверенно ответил парень, — поверь. Знаю, что говорю!

— Бывалый, наверное? Сколько ходок?

— Хе-хе! Шутник! Много ты знаешь за меня?

— Сам выставился. Я тебя срисовал еще в самом начале пути.

— А откуда такие познания в людях, если не секрет? — парень прилип к решетке, на его лице играла полуулыбка, но такая противная, что мне хотелось вцепиться в его рожу всей пятерней. Приблатненный урка.

— Батя рассказывал, он у меня пять тюрем сменил, — я оскалился.

— О, как! — удивился парень. — А как погремушка?

— Не тебе, шелупонь, знать головняк! Не дорос.

— Да и ладно, — как-то сразу потерял интерес к разговору провокатор. — Перед честными людьми все равно расколешься.

Я почесал макушку и лег спать. Рядом пристроился Рич и зло зашептал:

— С ума сошел, капитан! Прекрати играться с наводчиком! Он же здесь специально, высматривает тех, кто пригодится пиратам! Зачем тебе каторжная офеня ^[14] понадобилась?

— Хотел проверить, как дышать будет, — я поворочался и прибил клопа, присосавшегося к моему телу. — Если он наводчик пиратов — обязательно покажет на меня, когда будет захват. Обиделся, парнишка.

— А если нет?

— Тогда обычный сявка, каторжник. Думаешь, с Салангира никто не выходит на своих ногах? Ха, ошибаешься, Рич. Еще как выскальзывают. Комендант крепости на взятках уже обеспечил себе старость.

— Мне страшно становится от твоей осведомленности, — Рич с хитринкой взглянул на меня. — Откуда такие познания у аристократа, не покидавшего свой корабль?

— Папа рассказывал, — я в ответ осклабился. — Он у меня такой затейник был.

Постепенно в трюме установилась тишина. В жуткой духоте и вони люди погружались в беспокойный сон. Изредка кто-то вскрикивал, встречаясь со своими кошмарами, а я не мог уснуть. Голова продолжала работать, но катастрофически не хватало информации. Как вступить в контакт с нужным человеком, как его вообще обнаружить среди многотысячного контингента флибустьеров? А если шхуна в самом деле дойдет до каторжного острова? Оттуда нас никто не вытащит, пока о срыве операции не узнает Келсей. Да и захочет ли после этого лорд сотрудничать со мной? Он ведь по головам шагает, не морщась.

Из липкого сна меня выдрал глухой шум на верхней палубе. Словно стадо слонов металось от кормы до носа. Доносились крики, в которых мне послышались нотки паники. Шхуна, по моим ощущениям, пробовала увеличить ход, ставя дополнительные паруса. Пару раз корпус тряхнуло. Народ в трюме оживленно обсуждал, что происходит. Я внимательно смотрел за соседней клеткой. Мой говорливый незнакомец был на удивление спокоен. Он тихо сидел на матраце, прислонившись к решетке, закрыв глаза. Делал вид, что не спит; однако руки, лежащие на коленях, изредка вздрагивали.

Гулко хлопнуло. Потом еще раз. Стреляли с кормовой пушки. Через несколько минут к ней присоединились бомбарды с левого борта. Все-таки лорд был прав: не смогли пираты пропустить одинокую шхуну, беспрепятственно бороздящую территориальные воды архипелага. Это их законная добыча. Впервые закралась мысль, что во время шторма бывалый капитан сознательно изменил курс, давая возможность шхуне свалиться ближе к пиратской базе.

С левой стороны внезапно лопнула обшивка, разрывая доски в мелкую щепу. Раскаленное ядро влетело в трюм и взорвалось, обдав жаром и раскаленными осколками. Нам повезло. Соседняя клеть приняла на себя весь удар, убив почти всех сидящих там, а до нас долетели лишь остатки ядер. Но к тому моменту мы лежали, плотно прижавшись к склизкому полу, пропустив над собой жуткую порцию смерти.

В пробой стало захлестывать водой. То и дело с калейдоскопической быстротой менялись картинки: зеленоватые волны и низкое, едва освещенное слабым солнцем небо, волны и небо.

— Выпустите нас! — народ разом загомонил, застучал кандалами по железу клеток. — Мы же потонем! Эй, кто-нибудь!

— Как все грустно, — безучастно произнес Ардио, — сдохнем без оружия в руках, как крысы. Фарли, а ты ведь обещал веселое времяпровождение.

— Будет тебе и веселье, и шампанское с ананасами! — перефразируя известную древнюю шутку, ответил я, хватаясь за деформированную взрывом решетку. — Ты только не мечи икру, словно испуганная лягушка, а будь готов быстро бегать!

— Да я всегда с радостью, — дон Ардио первым бросился мне на помощь, а следом — и остальные сокамерники. Они сразу сообразили, что нужно делать. Соседняя дверь была сорвана с петель и болталась на честном слове. Если мы разогнем решетку, то можем выйти в коридор через разбитую клетку.

Надсаживаясь в крике, мы смогли растащить две поврежденные полосы по сторонам, пусть и ненамного, но достаточно для того, чтобы самый крупный из нас мог проскользнуть в дыру.

— Парни, — обратился к нам один из сокамерников, худой, но жилистый мужик с острым подбородком, — вы тут решайте, что делать! А мы за вами!

— К чему такое доверие?

— Да вы тут спелись давно, мы же не слепые, — прохрипел кто-то за моей спиной. — Двигаем, что ли? Трюм уже водой заливает!

Зеленоватая вода действительно стала захлестывать пробой. А наши уши уловили крики сверху, гулкие выстрелы пушек, ядовитый дым порохов, обволакивающий место боя. Того, кто напал на шхуну, рассмотреть в дыру было невозможно, да и времени не оставалось. Мы торопливо выбрались из своего узилища, что вызвало волну воодушевленных криков.

— Откройте двери, парни! — орали нам. — Ради всех святых, откройте!

— Чем? — огрызнулся жилистый, оглядываясь. — Здесь даже подходящего инструмента нет! Зубами грызть?

— Быстро наверх! — скомандовал я. — Сейчас шум услышат — появится караул. Валим сразу! Рич, топай сюда!

Мы поднялись по лестнице и встали по обеим сторонам от люка. Даже отсюда было слышно, что бой принял нешуточный характер. Корпус шхуны то и дело вздрагивал от попаданий вражеских ядер, и их становилось все больше и больше. Что-то с грохотом обвалилось на палубу.

— Мачта, — уверенно определил Рич, — теперь далеко не уйдем. Скоро на абордаж пойдут. Что делать, Игнат? До нас им дела нет. Так и потонем здесь! Смотри, осадка на левый борт пошла!

— Стучим, — сказал я. — Давай, давай, громче! Пусть слышат! Эй, мы тонем! Кто-нибудь! Откройте люк! Шевелитесь, козлы!

Бесполезно. На палубе было не до нас. Кажется, вся команда корабля и охрана отбивались от атак пиратов. Ну, я надеялся, что на шхуну напали те, к кому мы так стремились. Странно даже: нормальные люди стараются держаться подальше от вольных братьев, а мы считаем их появление как дар божий.