(Не) люби меня (СИ) - Лакомка Ната. Страница 27

— И вам надо подчиниться и ехать с ее величеством в столицу, — перебила меня мать Модвенна.

Слезы мои моментально высохли, и я уставилась на настоятельницу, приоткрыв рот.

— Это грех — роптать против воли небес, — продолжала она. — И то, что вы просите — это гордыня, это мысли только о самой себе. Вам надо покаяться.

— Не понимаю вас… — пробормотала я.

— Если я вас приму, — монахиня говорила уже не строго, а сердито, — король будет здесь уже завтра и возьмет монастырь приступом. Пострадают мои сестры по вере, а их здесь тридцать четыре. Лучше принести в жертву одну овечку, чем потерять все стадо. А вы, отказывая королю, только сеете слухи и сплетни, только распаляете греховные желания всех жителей королевства. Этот… вопрос, — она посмотрела на меня со значением, — можно было решить тихо и без огласки, но вы придали ей характер настоящего бедствия. Думаю, это от вашего тщеславия. Я напишу епископу, чтобы по прибытии в столицу он назначил вам епитимью.

Мне казалось, что мир перевернулся с ног на голову. Настоятельница монастыря упрекала меня за то, что я не отдалась королю сразу и без сопротивления.

Гордыня, тщеславие, епитимья…

Я вернулась в келью, как в бреду — не видя ни пола, ни стен, ни тех, кто меня караулил.

Королева не спала, и едва я появилась, ласково сказала:

— Смиритесь, дитя мое. Вам не уйти. Но потом вы поблагодарите меня за это. За то, что я пусть и насильно привела вас к счастью.

— Я должна была искать у вас защиты от похоти короля, — ответила я, понимая, что попала в западню, — а вместо этого вы толкаете меня в его объятия.

— У меня вам не найти защиты, — произнесла она грустно. — Увы, но женщины в этом мире должны подчиняться судьбе. Мне искренне жаль вас — такую молодую, красивую, пылкую, но я так же искренне вас не понимаю. Мой муж — самый лучший мужчина на свете. Не противьтесь его любви.

— Лучше бы он не любил меня, — сказала я с ненавистью.

Меня везли в столицу под усиленной охраной. Теперь Мореру вели на привязи в хвосте каравана, а я сидела в карете с ее величеством и даже в кусты меня водили трое фрейлин, не отходя ни на шаг. Это было унизительно, обидно, но еще больше меня терзал страх — я прекрасно понимала, что ждет меня по приезде в столицу, но как спастись — не знала. Король сказал, что я сама приду к нему и вот — я еду покорно, как овца на заклание. И вряд ли кто-то вступится за мою честь, если даже настоятельница монастыря отказала мне в защите. А Жозеф… Я пыталась сдержать слезы, думая о муже, и смотрела в окно, когда королева принималась меня утешать, расписывая, какой хороший мужчина король Дидье.

В ответ на ее речи я отмалчивалась. А столица была все ближе и ближе.

Королевский кортеж горожане встречали с искренней радостью. Карета ехала медленно, чтобы подданные могли полюбоваться на свою госпожу. Ее величеству подносили детей для благословения, и она клала каждому руку на голову, говорила что-то доброе, а одной девушке даже подарила свой платок. Девушка вцепилась в него, прижала к груди и смотрела на королеву с таким благоговением, будто увидела ангела небесного.

Мы въехали в замок, королева взяла меня под руку и повела к парадному крыльцу.

Навстречу нам вышла другая процессия — король в сопровождении слуг и наследного принца. Наверное, королева не посчитала нужным оповестить о своем возвращении, потому что и король, и принц, и их сопровождающие остановились, увидев нас.

Королева безмятежно улыбалась, поднимаясь по ступеням, а я еле переставляла ноги, будто к каждой щиколотке привязали по мельничному жернову. Я всего лишь один раз и быстро посмотрела на короля, а потом опустила глаза.

Он был совсем таким же, каким я встретила его впервые — одет просто, на плечи наброшен плащ, подбитый волчьим мехом, и богато вышитый камзол наследного принца выглядел по сравнению с ним слишком вычурно, я бы сказала — кричаще.

Лицо короля было непроницаемым, и я не могла догадаться, какие чувства вызвал у него мой приезд.

— Добрый день, милорд! — сказала королева. — Я ездила в монастырь, а вернулась с гостьей!

— Я вижу, — сказал король спокойно. — Рад вашему приезду, леди Верей.

Надо было учтиво ответить на приветствие короля, но я молчала, уставившись в каменные ступени, отполированные тысячами ног, ходившими здесь много сотен лет.

Пауза затягивалась, кто-то из придворных недовольно зароптал, и королева поспешила прийти ко мне на помощь:

— Прошу извинить, милорд. — сказала она мягко. — Леди Верей устала в дороге, ее надо проводить к свекрови.

— В самом деле, устали, леди? — спросил принц, и в его голосе я уловила издевку. — Не успел лорд Верей умчаться к южным границам, как вы уже тут как тут. Так соскучилась по великолепию двора?

Я стояла, потупившись, и по-прежнему не произносила ни слова. Пусть никто не думает, что я приехала сюда по своей воле. Пусть король не думает, что я сдалась.

— Это я просила ее приехать. — раздался вдруг голос моей свекрови, и я встрепенулась. Никогда еще я не была настолько рада леди Бригитте.

Слуги расступились перед ней, и она спустилась ко мне, обняла и расцеловала. Я схватила ее за руку и не пожелала отпускать, и только тогда взглянула на короля, и на принца, и на всех остальных. Губы принца кривились в усмешке, в глазах придворных были любопытство, и осуждение, а некоторые мужчины рассматривали меня с оскорбительным интересом. Король не смотрел на меня, он смотрел на жену, и вид у него был совсем не радостный.

— Разрешите удалиться, ваше величество? — спросила моя свекровь.

Ланварский волк кивнул и пошел вниз по ступеням, а следом за ним потянулись придворные. Когда он проходил мимо меня, я невольно отвернулась, прижимаясь к леди Бригитте, а она обратилась к королеве:

— Благодарю, ваше величество, что привезли мою невестку. С вашего позволения, я уведу ее.

— Конечно, — радушно разрешила королева. — Отдыхайте с дороги, милая Диана.

Надеюсь, скоро увижусь с вами.

Я позволила свекрови меня увести. Да что там — позволила! Я почти бежала прочь!

Я думала, что леди Бригитта отведет меня в свою комнату, в крыле, где жили фрейлины, но она направлялась прямиком к покоям королевы, прошла мимо и остановилась в конце коридора, указав на одну из дверей.

— Заходи, — коротко приказала мне свекровь.

Толкнув дверь, я оказалась в просторной комнате. Окно с видом на городскую стену поле и реку вдалеке, было решетчатым, и стекло в нем казалось прозрачным, как воздух. Обстановка была еще роскошнее, чем в Голубой спальне, где мы жили с Жозефом. Огромная кровать под балдахином, на четырех столбиках которой сидели лукавые купидончики с луками и стрелами, стол красного дерева, мягкие кресла, крохотные пуфики и скамеечка для ног — все было образцом хорошего вкуса и королевского богатства.

— Будешь жить здесь, — сказала леди Бригитта, входя следом за мной. Она подошла к окну и дернула за шнур, приспуская штору.

Но я не собиралась жить в этой уютной и красивой комнате.

— Мне надо бежать! — воскликнула я шепотом, схватив свекровь за руку. — Королева привезла меня сюда насильно, чтобы король… — я осеклась, заметив вышитый вензель на подушке. Двойная «О». И такая же монограмма — на шкатулке для письменных принадлежностей. Это не могло быть совпадением. Отшатнувшись от свекрови, я попятилась к порогу, но теперь уже она схватила меня за плечо.

— Ты подставила под удар всю нашу семью, дерзкая девчонка! — зашипела леди Бригитта. — Тебе всего-то и надо было, что раздвинуть ноги перед королем! А ты вздумала ломаться!

— Но я люблю вашего сына, — взмолилась я. Последняя надежда на помощь исчезла, испарилась, как утренняя роса.

Передо мной стояла не свекровь, а чужая женщина, которая ненавидела меня. Ее взгляд, ее голос — все говорило о ненависти.

— Если бы ты любила его, то не доставляла бы неприятностей! — сказала она, как плюнула мне в лицо.

— Не верю, что вы это говорите… — сказала я, покачав головой. — Вы — мать Жозефа…