ПО 2 (СИ) - Михайлов Руслан Алексеевич "Дем Михайлов". Страница 75

В кадре девушка. Судя по волосам – там самая, что сидит мертвой за моей спиной.

Девушка громко говорит. Она испугана и не скрывает этого. Ее буквально трясет от ужаса. За ее спиной мечется высокий парень, подтаскивающий к стене скамейку, роняющий ее с грохотом, спотыкающийся о кресло, что-то кричащий. Прямо двуслойный фильм – драма на переднем фоне и глупая комедия на втором. Язык не понимаю – что-то мягкое и певучее, нервное, дрожащее, быстрое. Щелкнув парой рычажков, девушка шагнула в сторону, изображение укрупнилось, показывая большое помещение за окном.

А вот и он – безумец с ранцевой винтовкой. Он нервно мечется из стороны в сторону, дергает и дергает за красный рычаг. Все как я представлял себе. Только я не мог и представить себе, что у него будет такое страшное лицо – красное, будто обваренное, но это ерунда, у меня сейчас такое же, с ежесекундно меняющейся мимикой. Улыбка, злобная гримаса, серьезное выражение лица, нахмуренность, снова улыбка, дурашливо вытянутые дудочкой губы, приподнятые в недоумении брови. И стреляющая без перебоя взревывающая винтовка. Резко остановившись у стекла, он, по-прежнему меняя выражения лица, начал раз за разом повторять одно и то же слово, тыча при этом изредка в сторону двери – дальней, что вела к центральному залу. Еще он тыкал наверх. Раз за разом, раз за разом, все повторяя и повторяя одно и то же слов как заведенный. Трудно повторить это короткое слово. Но зачем, если по жестикуляции и так все понятно? Вооруженный убийца с сотней тасующихся лиц требовал, умолял, просил с улыбкой одно и то же:

– Отпустите! Отпустите! Отпустите!

И вряд ли он просил о себе. Нет. Уверен, что это не так. Глядя на безупречную цветную картинку, глядя в эти поблескивающие глаза, я понимал – это говорит Столп. И он же требует:

– Отпустите! Отпустите! Отпустите!

Качнувшись, дернул несколько раз за рычаг, охранник пошел дальше, выстрелив и подбросив в воздух изломанное безголовое тело. Изображение рывком вернулось к белой как смерть девушке, она снова что-то затараторила. Вдруг умолкла. Коротко кивнула. Сказала несколько слов. Еще помолчала и потянулась к рычажкам на консоли. Мигнув, изображение пропало. Конец записи.

– Вот это я понимаю блокбастер – пробормотал я, подцепляя стеклянную шайбу из выемки и опуская ее в карман штанов – Вот это да…

Последнее из действительно примечательного на видео – мечущийся безумец с силой вгоняет себе в ухо палец. Вгоняет с такой яростью, будто на полном серьезе старается достать до мозга и вытащить оттуда какую-то колкую помеху…

Еще раз задумчиво оглядев приборную консоль – не тронутую, целехонькую – я несколько раз медленно кивнул и, разблокировав дверь, покинул отсек.

Исправное оборудование – это всегда интересно. А в подобных условиях, в подобном мире, если все эти штуки не пригодятся мне самому, то я уверен, что правление Бункера будет очень заинтересовано в этом товаре. Я бы даже сказал – предельно заинтересовано. Тут нет регулярных поставок, любую исправную техническую штуку приходится искать самому или же создавать из разрозненных частей. Я стал обладателем большой ценности – а если подумать о всем том, что скрывается в Красном Круге… я стал миллионером по меркам этого стылого мира.

Само собой, в голове сразу возникло четкое понимание – с этой добычей, если я смогу погрузить на нарты и доставить в Бункер, я смело могу потребовать включения себя в число самых привилегированных жителей. Я могу потребовать для себя элитного статуса и переселения в Замок. А это в свою очередь откроет для меня новые возможности…

Но хочу ли я менять статус?

Хочу ли я перебираться в Замок?

Ведь я знаю какой будет моя жизнь там – вечные разговоры, внешне небрежные перебрасывание словами и хитрыми вопросами, постоянная улыбка, постоянное спокойствие и легкое равнодушие. Это политика. Коварная мерзкая могущественная политика. Слова, связи, богатство, репутация. В лицо обещаешь одно, говоришь совсем другое, оправдываешься третьим, обвиняешь четвертого.

Хочу ли я этого?

Тем более, что там, насколько я понимаю на текущий момент, сложился патриархат. Во главе стоят седые мудрые мужчины. Наверняка есть и женщины имеющие влияние на рычаги власти – а какая женщина нет? – но все равно главное слово остается за седовласыми лидерами мужчинами. И как старый властелин Замка отнесется к молодому, здоровому, даже не тупому и явно с амбициями мужику смело царапающим и пробующим на прочность давно сложившиеся устои? Ответ очевиден. И столь же очевиден и мой ответ – нет, я не хочу менять свой статус, я не хочу жить в тепле и безопасности Замка.

Тепло и безопасность…

Я тихо рассмеялся и, встав посреди центрального помещения, оглядел ужасную картину давней бойни.

Что есть безопасность? Тут это понятие эфемерно. В тот же Бункер можно войти с небрежной легкостью и сразу же начать палить, разрывая и разбрасывая перепуганное стариковское племя. Следом за Холлом будет Центр – и его тоже легко вычистить в ноль. Вот Замок… те должны успеть закрыться и начать глухую оборону. Получится ли выстоять? Зависит от агрессора и его действий.

Ладно…

Что еще я тут не осмотрел?

Хотя… я пока ничего тут не осмотрел. Я прибыл сюда в погоне за ответами на целую кучу вопросов и загадок. И не уйду отсюда до тех пор, пока не получу ответы хотя бы на часть из них.

Пока же просто досконально изучу территорию и постараюсь понять судьбу тех, кто выжил после атаки. Раз повсюду неубранные труппы – база была аварийной эвакуирована. Как это произошло? Каким способом?

Вон та дверь выглядит какой-то… скучной. Подобная дверь точно не ведет в зимний сад или парадную столовую. Дверь делают настолько неприглядной и даже не слишком заметной только в одном случае – если она ведет в какое-нибудь техническое или хозяйственное помещение. И тому и другому я буду только рад.

Сама по себе дверь открываться не пожелала. Но зато легко открылась от толчка. Короткий освещенный коридор, ровный едва слышный гул и поток теплого воздуха. Тут пусто. Нет трупов. А кирпичный выглаженный пол без кровавых отпечатков. Ну да – я уже проследил путь спятившего стрелка и знал, что сюда он заглянуть не успел. Его заперли в небольшом помещении, где он и погиб. А те, кто его запирал, могли побежать к главному выходу или же…

– Ладно – кивнул я, останавливаясь на пороге большого прямоугольного помещения с расчерченным на отдельные участки полом – Ладно… пока рано, Охотник. Пока рано.

Чуть постояв, собираясь с силами и стараясь чуть придушить рвущуюся наружу надежду, что тащила за собой преждевременную радость, я качнулся вперед, попутно дернул уже знакомый рычаг на стене и добавляя в энергосеть немного ресурсов. Сделал десяток шагов, шагнул на широкую металлическую полосу порога, нырнул в небольшую узкую боковую дверь, не делая пауз, протиснулся вперед и первым же делом дернул еще один рычаг до щелчка. Рычаг, что торчал под небольшой мертвой консолью. Только затем я плюхнулся на пружинящее сиденье. Еще раз дернул тот небольшой синий рычаг. И два экрана зажглись. Следом один за другим начали загораться световые индикаторы, зажглась небольшая лампа над головой.

– Ладно – кивнул я еще раз, нежно проводя ладонью по ледяной консоли – Ладно.

Откуда-то снизу пошел поток еще прохладного воздуха, что быстро становился все теплее.

– Ладно… – кашлянул я и помассировал саднящее горло – Ладно! Ладно!

Я обозрел большое помещение уже через оттаивающие стекла кокпита. Шесть больших очерченных прямоугольника на полу. Пять из них пусты. А на шестом сижу я – в кресле тяжелого гусеничного вездехода похожего на уменьшенный раза в четыре крест с почти полностью обрубленными крыльями и поставленный на высокие стальные гусеницы.

– Ладно! – широко улыбнулся я, откидываясь в удобном кресле, опуская ноги на широковатые педали и глядя на опущенную длинную створку ворот перед собой – Договорились. Спасибо. Я беру.

Кашлянув, я поморщился от продравшей горло и верх груди боли и с той же широкой улыбкой повторил: