S-T-I-K-S. Бомж (СИ) - Лав Алекс. Страница 50

Инстинкт самосохранения и производная от него - боязнь смерти, штука сильная, покруче инстинкта размножения будет. Только мозги у людей так устроены, что имеется там, где-то в глубинах, некий предохранитель. Раз сорвал и привет - страх перед грядущей смертью исчез. Кто раз понял, что всё, приплыл и конец неизбежен - частенько с мысленным криком: « а пошло оно все… « смело бросается навстречу опасности, прямо в объятья небытия и становится другим человеком. Кто по краю прошел - тот смерти больше не боится. Откат обратный - те ещё ощущения, очень они приятные - ты, блин, простился уже со всем, что в жизни твоей было, бросился на амбразуру, закрывая телом товарищей от пулемётного огня, а у него, сука, патроны именно в этот самый момент и закончились. И твою ж мать! Так обидно вдруг становится. Вроде радоваться должен, что жизнь дальше продолжается, но ты же на подвиг решился, жизнь отдать за какие-то там идеалы, а тут такой облом. Лежишь ты на этой проклятой амбразуре, опустошённый такой, слышишь, как супостат внутри возится, ленту лихорадочно меняет, и не знаешь, что теперь дальше делать - то ли вставать и отваливать, или ещё немного подождать и всё же закончить. Рубикон свой вроде уже перешёл, отважно шагнул смерти навстречу, а толку с этого – никакого. И такая тоска наваливается, хоть волком вой. Примерно нечто подобное происходило в этот момент в голове у Бомжа. Скреббер удалился в неизвестном направлении, мертвый Жук лежал рядом, а сам он сидел на ступенях крыльца. В башке пусто, и нет никаких сил, чтобы подняться, да неотложными делами заняться. Как-то пофиг ему сейчас, что товарищ погиб, ни за что ни про что, что ужасная тварь вернуться может в любой момент, чтобы завершить своё чёрное дело.

Убиенного пустыша Скреббер забрал с собой, так же как и всех остальных. Теперь понятно, куда тела пропадают. Жука, да и его самого, несомненно, ждет такая же участь. Только вот Бомж жив пока что, а тело товарища, единственного у него в здешних краях, хрен ты у меня получишь. Закопать его нужно и поглубже, чтобы не достала тварь поганая, и не здесь - подальше отвезти требуется, да побыстрее. Постепенно отошёл вроде, немного успокоился, силы и способность соображать, постепенно возвращаются в норму. Голова начала соображать. Транспорт потребуется, повозка, какая-нибудь, не слишком большая, чтобы он один смог тянуть её за собой. На дворе за домом, что-то похожее вроде видел, вспомнил, была там тележка, вертикально к стене приставленная, на которой в лучшие времена сено с луга на сеновал возили. Нагрузят копну в два человеческих роста, верёвкой стянут, чтобы по дороге не рассыпать, и толкают - втроём или вчетвером. Жука одного оставлять нельзя, отвлечёшься, а Скреббер - тут как тут, и поминай потом, как звали. Возле себя нужно держать и глаз с него не сводить. Мысли ещё немного путаются, Бомж понимал, что крыша слегка у него могла поехать от такой встряски. Ничего, всё обязательно придёт в норму, просто время ему нужно, совсем немного времени. Главное сейчас - свалить отсюда подальше и не задерживаться. Хлебнул из фляжки у Жука немного живчика, он же у него на спирту сделан, при такой тяжёлой ситуации - самое то, должно помочь. Подхватил Жука под мышки обеими руками и, пятясь задом, потащил к воротам двора. Голова у того безвольно болталась, пришлось ещё и её придерживать, прижимая давно небритой щекой к своему плечу. Выкатил тележку, бросил на дно пару старых ватников, найденных в избе, сверху опустил на них мёртвое тело. Накидал туда же по-быстрому, всё что под рукой оказалось - вилы, топор, ещё какое-то барахло, навалился грудью на перекладину рукоятки и покатил. У колодца притормозил, наполнил фляжку до краев, голова соображала всё лучше, сколько им идти - неизвестно, а без воды нельзя. Надо бы и еды поискать в дорогу, хоть чувство голода и притупилось пока что, только времени терять больше нельзя, тварь вернуться может. А будет у него шанс остановить её во второй раз, хрен ещё знает, не стоит рисковать. Куда двигаться - долго соображать не надо, дорога-то - вон она, продолжение деревенской улицы - двухколейка грунтовая заворачивает налево за забор. Забор этот довольно высокий, метра под три и гул оттуда слышен, похожий на жужжание множества насекомых. Когда мимо проходил, одно из них не преминуло тут же влететь Бомжу в волосы, запуталось и надрывно жужжало, пытаясь выбраться на свободу. Тот его прихлопнул ладонью, вытащил - пчела, похоже, пасека там, медком бы разжиться, однако представив себе возможную перспективу, если рой бросится защищать свое добро, от этой мысли сразу отказался. За пасекой лежал луг с травой по пояс, за ней в отдалении виднелась небольшая группа берёз, растущих кучкой, а дальше - небольшой лесок, мимо которого грунтовка и вилась. Вокруг неё - неухоженные, заросшие сорняками поля. Справа у горизонта, ещё один лес, уже побольше, но до него далеко, да и дорога, обходя ближний лесок, сворачивала налево. Шёл и шёл, не останавливаясь, стараясь быстрее отойти подальше от места появления Скреббера. Сперва подумал выкопать могилу для Жука прямо у опушки леска, но потом решил, что слишком близко будет его могила от оставшейся позади деревни. Деревья слева закончились - впереди большое открытое пространство полей, рассекаемое дорогой на две не равные половины. В паре километров грунтовка начинает резко подниматься, взбираясь на небольшую возвышенность, за которой виднеется верхушка старой церкви с покосившимся крестом наверху. За холмом, вроде как ещё одно поселение, какое - отсюда не видно. Церковь - значит, кладбище поблизости имеется, там и похоронить Жука можно по-человечески, а не у дороги, как бродягу какого. Хотя Жук и есть самый настоящий бродяга, в хорошем смысле слова, да и сам Бомж недалеко от этого ушел.

До подножия холма тележка катилась легко, а вот в гору - уже с трудом. Пришлось развернуть и толкать её сзади, а то, если покатится вниз, не удержишь. Запыхавшись, сумел добраться только до середины, повернул передние колёса вбок, стопоря тележку и не давая ей возможности свободно покатиться, присел рядом передохнуть. Осталось немного, метров сто пятьдесят до конца подъёма, сейчас отдышится и сделает последний рывок. Подумав немного, решил сначала сходить налегке, осмотреться. Добравшись до вершины, прильнул к земле, стараясь не отсвечивать. За высокой травой, росшей по обочинам, его голову трудно было заметить. А заметить есть кому. Дорога упиралась в некое сооружение - частокол из вкопанных в землю брёвен с заостренными к верху концами и прорезанными в них бойницами. Наверху колесо приделано метра два в поперечнике, медленно крутится на ветру, трещит лопастями. Соорудили его не слишком давно, брёвна довольно свежие, не успели ещё потемнеть от воздействия осадков и ветров. Твари такие штуки не возводят, это понятно, осталось выяснить, кто там засел, хорошие люди или так себе. И вот что ещё важное заметил - по самой кромке вершины извиваясь серпантином, тянулась по земле черта, уходящая в поля по обе стороны. Граница кластера, к таким Бомж давно привык, получается, что здесь новый кластер начинается, очень интересная информация. Вернулся к тележке. У Жука кобура так и осталась на поясе, пистолет, скорее всего, промок и стрелять, не способен, но если что, пугнуть им можно, если там конечно знакомы с таким видом оружия. Нацепил пояс на себя, там и нож в ножнах имелся, в руки взял вилы, топор слишком агрессивно выглядит, а ему сейчас требуется выказывать только миролюбивые намерения. Пошёл к частоколу, готовый сигануть в траву при первых же признаках опасности. Заметили его поздновато, охранники явно бдительностью не отличались, всполошились, высунули из бойниц оружие - точно не луки со стрелами, больше напоминают стволы охотничьих двустволок.

Глава 20. ПАТРИАРХАЛЬНЫЙ УГОЛОК

- Стой на месте!

- Ну, стою.

- Кто такой, откуда?

- Прохожий, иду оттуда - сюда.

- Один идёшь? Оружие есть?

- Вилы вот есть и ножик, тележку ещё сзади оставил, в ней товарищ мой лежит, мёртвый, похоронить бы по нормальному.