Одно желание (СИ) - Захарова Евгения Игоревна. Страница 4

- Мне работать завтра, – напомнила я ей.

- Твоему Маркову тоже, но его это не смущает.

Оглядываюсь на начальника и вижу, как тот прикладывается к новому бокалу с ядрено-коричневой жидкостью, отставив в сторону пустой.

Ну и прекрасно. Работники же должны равняться на начальство, верно?

Уже смело беру Ленин бокал и выпиваю залпом почти половину. Подруга опять присвистывает, но не говорит ни слова.

Скажете, зря? Правильно скажете!

Естественно, выпила я еще и на голодный желудок. Голова закружилась мгновенно, ноги начали ощутимо подгибаться. Чувствую, что глаза потихоньку закрываются, но вспоминаю про начальника и усилием воли остаюсь в сознании. На глаза попадается миска с оливье, и я тут же начинаю его поглощать.

Трудно вспомнить, когда я последний раз пила алкоголь. Каждый праздник обходился малой кровью в виде соков и газировок – Борька в силу своего возраста был крайне любопытным, и я все время боялась, что он съест или выпьет что-нибудь не то. Или не дай бог вообще разобьет.

Лена вскоре упорхнула танцевать, а я отыскала взглядом официанта с бутылкой и попросить повторить. Второй бокал пошел уже бодрее, а третий так вообще на ура. Миска с оливье стремительно пустеет, голова почти не соображает, зато на душе так хорошо!..

Решила оставить Вите хоть что-то и принялась за суши, но много в меня уже не влезло. Так что последовала по примеру Ленки на танцпол.

Стоим, отплясываем, коллеги вокруг что-то рассказывают, смеются, кто-то даже снимает… Вот тут в мозгах немножко прояснилось. Не хватало еще, чтобы меня в таком виде снимали, и так дома хроники с института и школы достаточно. Потихоньку пробираюсь между танцующими, по пути подхватываю со стола свой бокал и, шатаясь, иду к выходу. Про пальто, конечно же, вспомнила уже у лифта. Пришлось тайком возвращаться, хорошо хоть вешалка рядом с дверью.

Глоток морозного воздуха оказался лучшим событием за этот вечер. Остановилась у выхода из офиса, дышу полной грудью, даже похолодевший бокал приложила к виску. От облегчения чуть не застонала. Хорошо-то как… Вот только голова все еще кружится, и ноги как ватные. Чувствую, завтра мне будет ой как паршиво…

Двери в здание офиса открываются, отпихивая в сторону мокрую снежную кашицу, которая летит прямо на мои сапоги, и на пороге показывается…

Ну кто бы сомневался!

- Прошу прощения, – без тени раскаяния бурчит Константин Александрович. Мрачно смотрю на него исподлобья.

- Можно подумать, вам действительно жаль, – недовольно бормочу в ответ. Начальник все слышит, неторопливо оборачивается. Я замираю, ожидая последствий, но вижу только насмешливую улыбку да лукавый блеск в надменных глазах.

- Кристина Олеговна, а сколько вы выпили?

- Законом не запрещено, трудовым кодексом тоже.

Говорить правду отчего-то совсем не хочется, а он особо и не требует.

- Согласен. Просто поинтересовался, вы так лихо плясали там, наверху, вот и захотелось узнать, какой должна быть доза алкоголя, чтобы дойти до такой кондиции.

Голос едкий и вкрадчивый. Потихоньку закипаю, но каким-то чудом остаюсь на месте, опрокидываю в себя прихваченный из зала бокал с шампанским и перехватываю его за ножку наподобие указки. Пистолет бы пригодился больше, но чего нет, того нет.

Задним умом понимаю, что на рожон лучше бы не лезть, но меня уже понесло.

- Константин Александрович, а вам не кажется, что это не ваше дело? Сколько бы не выпила, я имею на то полное право. У меня был крайне тяжелый день, и, при всем моем к вам уважении, обсуждать с вами мои же поступки мне не хочется.

- А я и не прошу, – все так же мерзко улыбаясь, отвечает начальник. – Но вам завтра работать, и, по-моему, на сегодня вам уже хватит.

Не успеваю ничего ответить, только угрожающе шагаю в его сторону, как тут ноги не выдерживают и подкашиваются, в глазах темнеет, лечу в грязно-серый сугроб и в последний момент все же оказываюсь подхвачена за руку. Выпрямляюсь с трудом. Константин Александрович стоит рядом с выражением крайнего беспокойства.

Это я не успеваю за его сменой настроения или у него проблемы?

- Спасибо.

Бурчу растерянно и немного недовольно, на что Константин Александрович только закатывает глаза, но руку мою все еще не отпускает. Наверно, боится, что я опять упаду, с меня станется.

- У вас вещи все с собой? – вдруг интересуется начальник. Судорожно вспоминаю, где мои ключи от квартиры, и прихожу к выводу, что они в сумке у меня на боку.

- Да.

Начальник молчит, только начинает тянуть меня за руку в сторону глянцево-черной машины, открывает дверь с пассажирской стороны и чуть ли не силком в нее запихивает. Весь абсурд ситуации до меня доходит только, когда он присаживается рядом и заводит автомобиль.

- Вы что задумали?

- Да вот думаю в рабство вас продать, ну или на органы. Вы как на это смотрите?

Смотрю на него круглыми глазами и пытаюсь сообразить, шутит он или нет. Мозги почти не работают, потому соображаю туго, а начальник в это время неторопливо выезжает с парковки на проезжую часть.

- Адрес говорите.

- Чей? – вздрагиваю от его вопроса, плотнее кутаясь в свое пальто, словно в броню. Константин Александрович бросает на меня взгляд, как на умалишенную.

- Клиники по пересадке органов. Да свой адрес, конечно!

Бормочу название улицы и замечаю, как едва заметно взлетают в удивлении брови начальника. Хочется спросить, но боязно. В конце концов, пригревшись, начинаю дремать.

За это короткое время даже сон успела увидеть, будто Марков ожидает меня ярким весенним утром у моего дома, стоит рядом с белоснежным «ауди», а на крыше машины красуются два золотых кольца. На себя со стороны тоже успела посмотреть. Что сказать, белый мне всегда был к лицу, и выглядела я на удивление счастливой, еще и Борька там рядышком прыгал, хватал Константина Александровича за руки и махал мне, словно говоря «Мама, ну давай быстрее».

Проснулась от того, что меня трясут за плечо.

Нехотя открываю глаза, хотя совершенно этого делать не хочется. Там такой сон интересный, красочный, а тут…

А тут надо мной склонился тот же персонаж, что и во сне.

- Просыпайтесь, – говорит Константин Александрович. – Приехали.

- Руки прочь от Вьетнама… – пробормотала ему в ответ, сонно разлепила глаза и только тогда поняла, что именно сказала. Даже зеркала не понадобилось, чтобы понять, что щеки залила краска. Марков смотрит на меня с нескрываемым удивлением, как на диковинную игрушку.

Нервно запахиваю пальто и выглядываю в окно. Тускло освещенный двор с полупустой парковкой, детской площадкой и родным подъездом. Сонно потягиваюсь, едва не задевая локтем начальника, и подхватываю сумку, дергаю дверную ручку. Заперто.

- Завтра постарайтесь не опаздывать, – слышится мне в спину насмешливый вкрадчивый голос.

- Это надолго? – все же устало спрашиваю у мужчины. На его застывший в глазах вопрос вздыхаю. Приходится раскрывать карты. – У меня сын маленький, оставить не с кем, а соседи и так с ним возятся больше меня.

- Если не опоздаете, то на полдня.

Разблокировал дверь и неожиданно вышел, обошел машину и открыл мне дверь. Робко вышла наружу в холод, поблагодарила и направилась к дому. Как не сорвалась на бег, сама не знаю, но уж очень хотелось.

У подъезда оглянулась и заметила, что начальник смотрит мне вслед каким-то очень странным взглядом. Пристальный, задумчивый, как будто разгадывает шараду и ответ найти никак не может. Заметив, что я за ним наблюдаю, он поспешно сел обратно в машину и уехал.

Ну уехал и слава богу. Хорошо хоть не уволил, а то я пьяная – то еще зрелище. Слишком буйная становлюсь. А уж если пила последний раз очень давно… В общем, сегодня каким-то чудом пронесло.

К тете Наде заглянула только после душа. Тщательно почистила зубы, выпила таблетку аспирина и только после этого отправилась к соседке на пироги.

Потихоньку на душе становилось паршиво и стыдно. Я никогда не напивалась до такого, чтобы начать изливать душу или приставать к первому встречному, да даже до тошноты не напивалась. Но бывали моменты, когда меня развозило настолько, что контролировать свою речь я уже не могла. И слова про Вьетнам, которые я так не вовремя вспомнила, были лишь малой частью того, что я могла в таком состоянии ляпнуть.