Расскажу вам сказку(Сказки и легенды народов Западной Европы) - Лунин Виктор Владимирович. Страница 112

— Что за яйцо такое? — поинтересовался Ля Раме.

— О, солдатик, яйцо это не простое, а заколдованное. В нем вся сила чудовища. Не страшны ему ни меч, ни стрела, ни огонь, ни вода. Но если разбить яйцо, чудовище подохнет. Многие герои пытались до него добраться, да никто назад не вернулся.

— Однако попробовать можно, — сказал Ля Раме. — Только помоги мне советом.

Рассказала ему старуха, как и где этот замок отыскать и все остальное прочее, и зашагал Ля Раме быстрым солдатским шагом, чтобы поспеть вовремя.

Но как ни спешил он, а время быстрее летело. Скоро понял Ля Раме, что не поспеет добраться до замка в нужный час. Вот тогда-то и вспомнил он о своих новых друзьях. «С самого утра все чудеса со мной приключаются, — подумал он. — Может, и новому чуду не миновать?»

И вот крикнул он:

— Орел, хочу стать твоим братом!

И в миг один выросли у него крылья. Взмахнул он ими раз, другой и воспарил ввысь. Летит Ля Раме, вперед смотрит. Видит, вдали замок стоит, башнями облака подпирает.

Подлетел Ля Раме ближе. Вокруг замка стены высокие, неприступные. Но не орлу просить, чтобы подвесные мосты опустили. Перелетел он через толстые стены. А перед входом в замок два страшных пса сидят, огонь из пасти у них вырывается.

— Волк, возьми меня в братья! — вскричал тут Ля Раме, и в миг один в волка обратился.

Расправился волк со злыми сторожами и к дверям замка бросился. Но как через замкнутые двери проникнешь? Пришлось Ля Раме третьего друга на помощь звать:

— Муравей, муравей, возьми меня в братья!

Не успел сказать, как тут же в черного муравья обратился и в замочную скважину пролез. А потом сквозь щели и трещины прямиком в заветный тайник пополз-побежал. Стены в тайнике были толще вала крепостного, а на окнах решетки густые, даже света ясного не видать, хотя брезжил уже рассвет, приближался ясный день. Но кому ясный, а кому последний… И потому спешил муравей. Что ему решетки да стены? Была бы щелочка узкая.

И вот проник муравей в заветный тайник. Посреди большой залы стоял стол высокий, а на столе — ларец золотой.

Пришла пора Ля Раме самому за дело приниматься. Обернулся он снова человеком, схватил свой верный палаш, сбил замок с золотого ларца, а там яйцо — крепкое, крепче камня, и черное, чернее железа.

Разбил Ля Раме яйцо, и потекла из него черная кровь. А как последняя черная капля вытекла, услышал он предсмертный крик злого чудовища.

Вот и весь подвиг славного Ля Раме. Обошел он весь замок и в последней башне на самом верху нашел бедную Жаннет. Она сидела и плакала и к каждому шороху прислушивалась, страшное чудовище ждала. Когда вошел к ней Ля Раме, она глазам своим не поверила.

— Кто ты? — спросила Жаннет чуть дыша.

— Я — капитан Ля Раме. И пришел сюда, чтобы освободить тебя от страшилища. Его больше нет, и ты свободна!

Ну, само собой, девушка без памяти влюбилась в отважного Ля Раме. И скоро сыграли свадьбу. А когда Ля Раме сделался королем, он приказал в гербе своего города нарисовать муравья, волка и орла — в память о верных друзьях.

С тех пор у города Бурже такой вот красивый герб.

ИСПАНСКИЕ СКАЗКИ

Перевод Т. Шишловой

Литературная обработка для детей М. Туберовского

Посторонись с дороги!

Так вот, дорогой мой сеньор, — знаешь ли ты, что в Андалусии в горных селениях улицы так узки и дома стоят так близко друг к другу, что жители могут поздороваться за руку, не выходя из дому. Они так узки, что прохожий, встретив осла с поклажей, непременно должен уступить дорогу, а большие корзины, навьюченные на бока животных, задевают даже стены домов. К тому же горцы — народ горячий и терпеть не могут, если скотина плетется шагом. Куда там — им надобно непременно скакать во всю прыть, а от этого случается немало несчастий.

Вот почему старый алькальд, староста и судья одного из таких селений, издал строгий приказ, повелевавший каждому, кто гонит скотину по улицам, еще издали кричать: «Посторонись с дороги!» — и кричать так громко, чтобы даже глухой услышал.

Это знал и крестьянин Санчо. Каждый день он гонял своих двух ослов на базар в город и не скупился на палочные удары. Его ослы мчались, как скаковые кони, но зато и Санчо умел кричать громче всех. Он заливался, как соловей, и прохожие, еще за версту услыхав его громкое: «По-стор-р-ронись с дор-р-роги!», успевали заблаговременно свернуть в сторону и укрыться в безопасном месте.

Однажды вечером Санчо возвращался с базара со своими ослами и вдруг увидел на пути двух женщин. Крестьянки в широких юбках и нарядных кружевных накидках-мантильях, наверное, собрались в гости, но, повстречавшись случайно, вступили в беседу, и беседа была очень горячей. Это была уже не беседа, а настоящий спор, потому что крестьянки размахивали руками и изо всех сил старались перекричать друг друга. Тогда Санчо ударил своих ослов палкой и крикнул так громко, как только мог:

— Постор-р-ронись с дор-р-роги!

Но женщинам было уже не до него. Спор зашел так далеко, что они вцепились друг другу в волосы и не слыхали окриков Санчо.

Погонщик понял, что дело плохо: еще минута — и случится беда. Тогда закричал он еще раз и крикнул так громко, что, кажется, его услыхали бы даже в Севилье. Но и это не помогло. Что должно было случиться, то и случилось. Ослы с разбегу налетели на спорщиц, сбили их с ног и втоптали в дорожную пыль их нарядные кружевные мантильи. Конечно, крестьянки тотчас же вскочили. Позабыв вражду, они набросились на ни в чем не повинного Санчо.

— Бессовестный! — закричали обе разом. — Куда ты гонишь своих ослов? Заставит тебя алькальд расплачиваться за наши платья и кружевные мантильи.

Не теряя времени, они пустились к дому старого алькальда. Но Санчо тоже не стал зевать.

«Если они прибегут раньше меня, то я окажусь виноватым. Если же я поспею первым, то смогу еще оправдаться» — так рассудил Санчо. Он бросил ослов в первом же попавшемся дворе и прямиком, через чужие сады и заборы, помчался к алькальду. Он успел прибежать раньше крестьянок и чистосердечно рассказал судье все, как было.

Алькальд выслушал крестьянина и, подумав, сказал:

— Помочь тебе не легко, потому что никто не может доказать, что ты действительно предупреждал этих женщин криком, и я могу посоветовать тебе только одно: что бы ни говорили тебе, в чем бы ни обвиняли — молчи. Если даже я сам стану несправедливо винить тебя — тоже молчи. Даже если я прикажу отвести тебя в тюрьму — не говори ни слова. Я хочу, чтобы эти женщины приняли тебя за глухонемого. В этом одном твое спасение.

Так сказал алькальд. Он вызвал двух стражников-альгвасилов и приказал отвести крестьянина в подвал, где ожидали суда провинившиеся.

Он сделал это как раз вовремя, потому что тотчас же в дом ворвались разгневанные женщины. Они закричали наперебой, что два осла сбили их с ног, порвали платья и потоптали нарядные кружевные накидки. А третий осел даже не потрудился предупредить их криком; он нарушил приказ алькальда и должен купить им новые мантильи.

Алькальд ударил в ладоши, и альгвасилы ввели печального Санчо.

— Крестьянин Санчо, разве ты не знаешь моего строгого приказа? Почему ты не кричал: «Посторонись с дороги», когда гнал своих ослов через селение? — строго спросил алькальд.

Но Санчо не вымолвил в ответ ни слова — он молчал.

Тогда алькальд рассердился. Он закричал:

— Отвечай же!

Но крестьянин продолжал молчать.

Алькальд пригрозил: