Чудесный генератор(Научно-фантастическая повесть) - Владко Владимир Николаевич. Страница 33

— Татьяну Гавриловну не видели, Андрей Антонович? — спросил он на ходу.

— Нет. А вы разве сейчас не работаете там, в лаборатории? Прибраться бы надо, — отозвался Андрей Антонович.

— Да нет, где там работать… Можете прибраться, — ответил Рома уже издали.

Андрей Антонович повернулся к Потапычу:

— И что мне с тобой делать? Слышишь, не работают они…

Но Потапыч даже обрадовался этому сообщению:

— Да идем уже, идем…

Казалось, он аж дрожал от ожидания. А Рома уже мчался дальше. Татьяны Гавриловны не было нигде. Вместо нее Рома увидел впереди себя Раю, что шла куда-то с книжкой. Он догнал ее:

— Как дела, Рая? Как чувствуете себя? А я замотался с этими коровами.

— А, это вы, Рома? — Рая подняла глаза на Рому — и сразу громко рассмеялась:

— Кто это вас так обработал, Рома?..

Она смеялась громко и весело, глядя на Рому. Тот растерялся. Он осмотрел себя, свой костюм и неуверенно пояснил:

— Да я же говорю, что очень замотался… вот и… облился молоком… бидон переносил.

— Нет, я не о том, не о том… — Рая еле сдержала смех. — Где это вы так лицо себе покрасили?

Рома схватился руками за щеку:

— Разве измазался?

— Ой, опять не то. Смотрите, одна половина лица загорелая, аж коричневая. А вторая белая-белая… ой, я не могу, ой!..

Рома вспомнил. Так, он до сих пор не успел облучить вторую половину лица. Совсем забыл. И удивительно — никто в сегодняшней суматохе не замечал этого, кроме одного Олеся. Надо же так, чтобы попасться с разноцветным лицом на глаза Раи — и чтобы она это заметила… Вот ведь не везет!

— Раечка, это я тогда… ну, вот, когда вы облучались, тогда же и я… только не успел, чертовы крысы помешали, — лепетал Рома, — я сейчас же доделаю… вот, отыщу Татьяну Гавриловну, и побегу в лабораторию…

Но Рая не слушала, ее душил смех. Она взглянула еще раз на сконфуженное разноцветное лицо Ромы, рассмеялась еще больше, беспомощно махнула рукой и ушла. Плечи ее вздрагивали от смеха.

Рома смотрел ей вслед и терзался. Ну зачем он тогда начал это? Почему не закончил, начав? Окончательно скомпрометировал себя в глазах золотоволосой Раи… Было, поднял свои акции, спасая Раю от крыс, — ведь она была так благодарна, такая ласкова! — а теперь, вот, снова все потеряно… Нет! Дальше так продолжаться не может. Вот сейчас он отыщет Татьяну Гавриловну, скажет ей, что ему срочно надо — и помчится в лабораторию. Быстрее, быстрее…

И, прикрывая рукой белую сторону лица, Рома помчался дальше, имея своей окончательной целью лабораторию и генератор.

Так развивались события, пока Мистер Питерс с Анной устраивались в одной из комнат клуба. Они выбрали комнату в стороне от зала. Здесь стоял приемник и отсюда вечерами техник транслировал в зал радиомузыку. Мистер Питерс поставил телевизор на стол:

— Вот, сейчас увидите все, Анна. Сейчас я включу его — и увидите. И поймете. Садитесь пока. И смотрите внимательно.

Последний призыв был, безусловно, необязательным, потому что Анна, крайне заинтересованная, и без того не отводила взгляда от нового аппарата. Он напоминал радиоприемник: лампы, катушки, сложные и запутанные соединения проводов, ручки настройки. А поперек всего аппарата лежала длинная стеклянная груша, нечто вроде стеклянного конуса, направленного широкой частью к наблюдателю. Дно груши было непрозрачное, на него был нанесен слой какой-то сверкающей краски.

Мистер Питерс, налаживая прибор, показал Анне на дно конуса.

— Вот сюда смотрите, Анна. Это — усовершенствованная трубка Брауна. Именно здесь, на дне этой трубки, этой груши, — мы и будем видеть все, что происходит в лаборатории.

— Вот, в этом стекле?

— Ага, ага. Смотрите.

Еще несколько загадочных для Анны манипуляций — и в приборе засияли лампы. В широкой части стеклянного конуса появился свет. Неяркий луч возник в горловине груши и уперся в стеклянное дно. Мистер Питерс, поглядывая на него, повернул ручку. Неяркий луч резко дернулся в сторону, он стал колебаться быстрее, быстрее — и его словно не стало. Бегая по стеклянному дну груши, его световое пятно сначала выписало несколько кривых линий, затем все слилось в дрожащий световой туман. На стеклянном дне образовался светлый прямоугольник. По нему что-то плыло, какие-то неясные очертания, какие-то тени. Все это дрожало и колебалось.

Анна не отводила глаз. Вьющиеся черные пряди ее волос упало ей на лоб, но она не замечала этого. Странное зрелище было перед ней.

Тени и неясные очертания, которые плавали в прямоугольнике, замерли. Вот, посередине прямоугольника Анна узнала знакомые черты генератора, что стоял в лаборатории. Так, так, так, вот и искры, что слетают с антенны… За генератором видны были закрытые двери. Вот стол, на нем в лаборатории они облучали кур и цыплят… Действительно, это пустая лаборатория, где они несколько минут назад были, разговаривали, откуда они пошли сюда… Изображение светилось ровным оранжевым светом, оно было небольшое — всего сантиметров десять высотой и сантиметров пятнадцать в ширину. Но, даром что этот размер был небольшой, все вещи, все черты были видны четко и ярко. Изображение слегка дрожало, время от времени по нему пробегали какие-то тени — словно облачка. Анна пристально всматривалась, словно зачарованная. Ее глаза заметили на столе перед генератором недокуренную сигарету. Анна всплеснула удивленно руками:

— Слушайте, это же… это я не знаю что… да вы просто волшебник, Мистер Питерс… да нет, мне грезится… этого не может быть!

— Если вы видите, значит, может быть, — резонно ответил ей Мистер Питерс. — Ничего удивительного. Просто — сеанс телевидения, видение радио на расстоянии. Новое здесь — разве что усовершенствованная конструкция, да еще и то обстоятельство, что вещи, которые мы с вами видим, никто специально не освещает. Это, так называемое, простое телевидение.

Он пытался говорить спокойно, словно и вправду все это было вполне обычным явлением. Он и сам был в восторге от своего нового аппарата, который давал такой блестящий эффект.

— Но — как же все это получается? Чтобы видеть то, что делается там… не понимаю… — грустно сказала Анна.

Мистер Питерс рассмеялся: столько удивления было в голосе Анны.

— Знаете что, — предложил он, — сейчас в лаборатории никого нет. Давайте, я пока попробую объяснить вам все это. Хотите?

Анна обрадованно согласилась — и Мистер Питерс начал, посматривая на светлое изображение в прямоугольнике.

— Вам приходилось, Аннушка, видеть различные рисунки в журналах и газетах? Замечали ли вы, как именно сделаны эти рисунки? Обращали ли вы когда-нибудь внимание на то, что рисунки эти не сплошные, а составлены из отдельных точек или даже квадратиков? Присмотритесь — и вы в этом убедитесь. Каждый рисунок обычной, черно-белой, печати составлен из черных и белых точек, скажем иначе — из черных и белых элементов. Если вы смотрите на изображение, на такой рисунок, не присматриваясь, то вы не замечаете этих точек, этих элементов. Они все сливаются для глаз в сплошной рисунок — так воспринимает их наш глаз.

— А на фотографиях — там нет этих точек, там и вправду сплошное изображение, — заметила Анна.

— Практически так, — улыбнулся Мистер Питерс, — но должен вас разочаровать, потому что фотография так же состоит из отдельных светлых и темных точек, элементов. Только это еще более незаметно для нашего глаза, потому что фотографические элементы совсем микроскопические.

— Вот как… — проговорила Анна.

— Так, так. Вот, каждое изображение, каждый рисунок можно разбить на определенное количество таких точек или элементов нужной нам величины. Мы можем разбить изображение на большие элементы, на квадратики — и тогда этот рисунок покажется нам грубым, некрасивым. Разобьем на большее количество элементов, но соответственно уменьшим эти элементы — и глаз воспримет такой рисунок, как красивый, тонко сделанный.

— Хорошо. Но при чем здесь радио?

— А вот при чем. Моя установка там, в лаборатории, с помощью особого диска разбивает все, что находится перед ее объективом, на отдельные элементы. На маленькие светлые и темные пятна, точки. Не сразу, а постепенно. Диск быстро вращается — и во время каждого вращения выхватывает из общего изображения только отдельную точку. В зависимости от этого генератор, связанный с прибором, пересылает нам сюда сильный или слабый импульс колебаний: светлая точка — сильный импульс, слабая, темная точка — и импульс слабый. Понимаете?