Гибель Урании - Дашкиев Николай Александрович. Страница 64

— Я полечу, профессор! — тихо сказал Рум.

— Ну, тогда удачи вам! — профессор крепко пожал ему руку. — Смотрите, Рум!.. Читали сообщения о собрании «мудрейших»? «Звезда Надежды» встанет Кейз-Олу костью поперек горла. Не исключена возможность, что против вас будут устраиваться всевозможные провокации, вплоть до попыток уничтожить гравитолет. Его автоматы защиты работают надежно, но и от вашей бдительности будет зависеть очень многое.

— Я это понимаю, профессор!

— Вылетайте немедленно.

До озера Мира, громадного искусственного водоема посреди Скалистого кряжа, ракетоплан Совета Труда и Обороны перенес Рума за час.

Подлетая к озеру, Рум припал к окошку ракетоплана и, когда машина, снижаясь, наконец прорвала облачную завесу над озером Мира, увидел на его поверхности ярко освещенный прожекторами диск.

— «Звезда Надежды»! — многозначительно произнес пилот ракетоплана, взглянув на Рума.

Не задерживаясь ни на мгновение, Рум с аэродрома помчался к озеру. Он сдал свои документы коменданту объекта, получил пропуск и вместе с несколькими новыми коллегами вышел на пристань.

«Звезда Надежды» вблизи производила еще более величественное впечатление. Катера, которые сновали вокруг нее, казались чуть ли не ореховыми скорлупками, а люди возле аппаратуры на внешней поверхности — крошечными насекомыми.

— Невероятно! — искренне восхищался Рум. — Неужели эта огромная глыба металла способна подняться в воздух?!

— Да, конечно же! — улыбнулся в ответ его сосед. — Постойте, кажется, начинают готовиться к пробному подъему.

Действительно, люди на поверхности гравитолета засуетились, и один за другим исчезли в люках. Во все стороны стали расходиться катера, начали отплывать подъемные краны.

Дверцы люков закрылись. На спокойной поверхности озера Мира, сверкая в утренних лучах обоих Солнц, лежал идеально отшлифованный диск. Он был органичным для этого пейзажа, где так прекрасно сочеталась дикая девственность мрачных отвесных скал с совершенной красотой прозрачных цельностеклянных стен гигантского завода, которые тянулись вдоль берега озера. На зеркальной глади цвета чистого золота гравитолет был как серебряная головка огромной заклепки, которую, казалось, не сдвинуть с места.

И вот прозвучал сигнал сирены, и сразу же «заклепка» начала медленно подниматься вверх.

Все выше взмывал диск. В какое-то неуловимое мгновение металлический великан, настоящий летающий остров, оказался в воздухе полностью и завис неподвижно. Он только чуть-чуть покачивался — потому ли, что его колыхало ветром, или потому, что не совсем слаженно работали гравитонные резонаторы?

— Невероятно! — еще раз повторил Рум.

Если бы гравитолет опирался на пламя ракетных взрывов, если бы под ним бушевала кипящая под струями раскаленных газов вода, а вокруг все бы тряслось от оглушительного грохота — это казалось бы естественным. Но здесь было совсем другое. Нарушалась логическая связь между явлениями: огромный размер и вес объекта не соответствовали легкости и бесшумности его движения. Это было нечто непостижимое, удивительное.

Человек еще до своего рождения попадает в оковы всемирного тяготения и не вырывается из них даже после смерти. Эту самую упрямую, наиконсервативнейшую силу до сих пор можно было только компенсировать центробежной силой вращения искусственных спутников вокруг планеты или обмануть полным подчинением: покориться ей, и избавиться от веса на короткое время свободного падения. Но чтобы так, по воле и желанию человека, заставить тело быть абсолютно невесомым, и при этом чрезвычайно тяжелым — это уже было превыше всех ожиданий, воплощенной в жизнь фантастикой.

Гравитолет недаром имел форму диска: в его центре были расположены резонаторы — подъемники всего сооружения, окруженные очень толстой сплошной стеной из нескольких слоев бетона, свинца и специальных высокотемпературных сплавов. Победа над силой притяжения давалась нелегко. Чтобы освободить тело от вездесущих гравитонов, надо создать отрицательное поле вещества чрезвычайной мощности. Только благодаря тому, что в резонаторах гудело страшное пламя непрерывного ядерного распада, огромная глыба металла — гравитолет «Звезда Надежды» мог преодолеть силу притяжения планеты.

Рум благоговейно ступил на борт «Звезды Надежды». Пожалуй, если бы была возможность, он сразу же бросился бы изучать технологическую суть процессов в резонаторах и сложную аппаратуру управления ядерной реакцией. Но ему не пришлось даже осмотреть гравитолет более-менее подробно. Оставалось очень мало времени, а Руму надо было подготовиться в любую минуту заменить главного пилота чудесной летающей машины.

Приготовления к старту заканчивались. В противоположную сторону озера на всякий случай отвели катера. Убрались со своей аппаратурой кинооператоры и репортеры телевизионных студий. Часы центральной башни сооружения космодрома показывал 29.90. Еще тысяча секунд, и прощай, Пирейя!

Длинным спиральным коридором Рум и первый пилот прошли к центральной рубке, небольшому круглому залу, накрытому прозрачным сферическим колпаком, а оттуда — на наблюдательную площадку, окруженную легкими металлическими перилами. Вскоре сюда вышел весь экипаж, двести двадцать смельчаков, чтобы в последний раз взглянуть на родную планету и попрощаться с друзьями.

Без семи минут тридцать часов. Раздались мелодичные позывные Союза Коммунистических Государств. Вспыхнул экран на фасаде космопорта. На нем соткалось рельефное изображение седого высоколобого человека — Председателя Высшего Совета Труда и Обороны.

— Удачи вам, друзья! — сказал он взволнованно. — Человечество запомнит этот миг навсегда. Он будет зафиксирован не только как самое выдающееся достижение творческого ума. «Звезда Надежды» всходит над планетой в то время, когда миру грозит большая опасность! Итак, вперед, друзья! Счастливого вам пути!

Медленно расплылось, исчезло изображение. Прозвучал сигнал сирены, и все сосредоточенно заняли свои посты.

В главную рубку управления зашли трое: капитан корабля — уже немолодой, суровый с виду академик, первый пилот и Рум.

— Всем приготовиться! — раздалось из динамиков.

Это начала действовать главная электронновычислительная машина гравитолета, его электронный мозг. Теперь людям оставалось только контролировать действия аппаратуры.

— Внимание, включаются резонаторы!

Легко завибрировал корпус металлического великана, и Рум почувствовал, что каждая частица его тела как будто отталкивается от других, медленно поднимается вверх. Это был совсем не те ощущения, которые охватывают пилота ракетоплана в мире невесомости. Там тело забывает гравитационное тяготение быстро, а здесь оно словно медленно растворялось. Это было очень неприятное ощущение, от которого хотелось избавиться как можно быстрее.

Рум взглянул налево. Пристегнутые ремнями к низким удобным креслам, капитан и первый пилот, видимо, чувствовали то же, что и он. Лица у обоих были сосредоточенные, покрытые мелкими капельками пота.

— Старт!

Вибрация усилилась. Казалось, что через все тело сверху вниз, с бешеной скоростью пробегают бесчисленные крошечные шарики. Они касались нервных окончаний, щекотали их, пытались потянуть за собой. Шарики вырастали, становились горячее, превращались в раскаленные капельки, которые соединялись в сплошной поток расплавленного металла. Уже нельзя было дышать, голова кружилась, замирало сердце.

И вдруг этот невыносимое состояние сменилось ощущением необычной легкости, свободы.

— Резонансный барьер пройден, — прозвучало из репродукторов лаконичное сообщение. — Тот, кто чувствует себя плохо, должен немедленно обратиться к врачу.

Нет, Рум чувствовал себя прекрасно! Только сердце билось учащенно, но это от радости, от горделивого чувства победы.