Стрелы Времени (ЛП) - Иган Грег. Страница 33

– Значит, дело того стоит, разве нет? – сказала Серена.

Жинето ее слова не убедили.

– По-твоему, люди, которые не желают знать свое будущее, согласятся переселиться на планету, где, просто выйдя из дома, смогут прочитать послания, которые выгравировали на скалах дюжины поколений их потомков?

– Мне просто хочется увидеть план, который устроит обе стороны, – устало произнесла Серена. – Если этот вариант не поможет, пусть гору разделят на две части.

Жинето прижал Арианну к груди, чтобы скрыть от нее свое помрачневшее лицо.

– Попытка определиться с размерами этих частей выльется в войну, которая уничтожит всех нас. Если альтернатива такова, то я готов дать Геодезисту свое благословение.

– Мне очень жаль твоего друга, – мягко произнесла Лила.

– Спасибо. – Агата шевельнулась в своих страховочных ремнях. – Его дядя присматривает за ребенком, но для всей семьи это стало ударом.

– Конечно. – Сочувственно помолчав, Лила деликатно сменила тему. – Тебе не довелось подумать над проблемой градиентов с нашей последней встречи?

– Не особенно, – призналась Агата. Она представила, как Медоро стоит в углу ее кабинета с лицом, в точности выражающим то, как он относится к ее лени. Со дня взрыва прошло уже три череды; у нее не было оправданий, чтобы избегать работы.

– Если тебе интересно, то у меня появилась одна идея, – сказала Лила.

– Разумеется. – Агата со всем вниманием наклонилась вперед и попыталась сосредоточиться.

– Возможно, нам не хватает должного понимания энергии вакуума, – предположила Лила. – Наивное объяснение тебе известно: если рассмотреть свободное световое поле и предположить, что масса фотона нужным образом соотносится с размерами космоса, то каждая мода поля, огибающая космос и умещающаяся в нем целое число раз, будет вести себя по аналогии с простым осциллятором. Волновая механика говорит нам, что энергия такого осциллятора не может обращаться в нуль, так как самый нижний энергетический уровень обладает некоторым ненулевым значением. Это означает, что даже если бы космос был пуст, вакуум бы вмещал в себя энергию, равную сумме минимальных энергий всех возможных мод светового поля.

– Плюс аналогичная сумма, составленная из мод светородного поля, – добавила Агата.

– Именно. Которая вообще-то окажется меньше нуля, если воспринимать математику всерьез, – негромко прожужжала Лила. – Когда я разрабатывала теорию гравитации, мне так и не удалось с уверенностью ответить на вопрос, следует ли утверждать, что подобная энергия непременно должна учитываться в качестве источника пространственной кривизны – а затем настаивать на том, что очень слабая кривизна, которой, по всей видимости, обладает пустое пространство, доказывает, что две разновидности энергии вакуума по большей части компенсируют друг друга.

– Хмм. – Агата не могла сказать наверняка, высмеивает ли Лила эту теорию или же, наоборот, пытается ее воскресить, поэтому ей показалось разумным не высказывать собственного мнения.

– Но дело в том, – продолжала Лила, – что наивное объяснение этим и ограничивается. Мы не знаем, действительно ли размеры космоса допускают существование хотя бы одной моды любого из двух полей, и не знаем, как рассчитать энергию при более реалистичных допущениях – принимая во внимание взаимодействие между светородами и фотонами, а также кривизну четырехмерного пространства.

– Но если энергия вакуума искривляет пространство, – сказала Агата, – а кривизна пространства может влиять на энергию вакуума…

– То сделать вывод о том, какие их комбинации возможны в действительности, становится намного труднее, – закончила Лила. – Я надеюсь, что именно это прольет хотя бы немного света на проблему градиентов.

– А. – В сознании Агаты, наконец, забрезжил проблеск Лилиного озарения. – Если мы учтем, каким образом геометрия космоса ограничивает допустимые виды волн – от чего, в свою очередь, зависит энергия вакуума, которая вносит вклад в кривизну пространства – то нам, возможно, удастся показать, что допущение о космосе, имеющем равномерную плотность, ведет к противоречию.

– Вполне вероятно, – осторожно заметила Лила. – Конечно, если окажется, что для нужного результата хватит даже крошечной складки в кривизне пространства, это нам сильно не поможет. Наша цель – доказать, что любое решение нашего уравнения должно сопровождаться ощутимым энтропийным градиентом.

Теперь Агата понимала, в чем состоит задумка Лилы – и это привело ее в ужас. Чтобы достичь хоть какого-то успеха, им потребуется объединить теорию поля, волновую механику и космологию, достигнув на этом поприще невиданных доселе высот.

– Дадите мне время подумать? – Ей не хотелось соглашаться на подобный проект, чтобы затем обнаружить, что она не в силах проявить концентрацию и упорство, необходимые для столь масштабного предприятия.

– Разумеется, – ответила Лила.

Отправляясь в путь, Агата не собиралась и близко подходить к разрушенной мастерской, и все же не была сильно удивлена, когда дорога сама привела ее к заколоченному входу.

Снаружи пол туннеля по-прежнему был покрыт слоем тончайшей пыли; Агата знала, что при искусственном освещении пыль имеет синеватый оттенок, но сейчас, в свете красного мха, она выглядела практически черной. Когда она стояла здесь в прошлый раз, вход закрывала простая завеса, и она заглядывала внутрь сквозь щелочку. Гирлянда когереров, развешанных по потолку, освещала команду следователей, изучавших руины мастерской. Неутомимо осматривая обломки, они фотографировали все, что видели, надеясь таким образом обнаружить фрагменты бомбы.

Насколько ей было известно, их усилия не увенчались успехом. Совет поместил под арест всех противников новой системы, которые яростнее прочих отстаивали свое мнение перед публикой, но не исключено, что убийцы Медоро до сих пор были на свободе. Когда была собрана новая команда инструментальщиков, к ним приставили круглосуточную охрану, и без обыска к их мастерской никого бы не подпустили даже на путину. Но если первоначальная цель подрывников оказалась вне досягаемости, они наверняка найдут новую. Даже если все компоненты системы удастся смонтировать без единого происшествия, при их сборке в единое целое появятся и новые уязвимости, открытые для саботажа.

Миссия Геодезиста не была актом примирения; если бы обе фракции стали жить обособленно, всем бы стало только лучше. Агата не знала, сколько жителей Бесподобной были бы готовы покинуть привычную им обстановку, но желание Рамиро отправиться в путешествие, чтобы выяснить, возможна ли подобная миграция в принципе, было довольно отважным жестом.

Рокоча и содрогаясь всем телом, Агата прислонилась к стене. Порой ей так отчаянно не хватало Медоро, что она желала собственной смерти, но окружающие ожидали, что ее жизнь будет продолжаться как ни в чем не бывало. А теперь Лила предлагает ей потратить несколько лет на упорные изыскания элегантных идей, которые, насколько ей было известно, могли и вовсе не иметь отношения к реальному миру.

Успокоившись, Агата вгляделась в черную пыль, лежавшую у ее ног. Ей казалось, будто она всю жизнь ждала из будущего всего одно сообщение, в котором бы говорилось, что в конечном итоге все эти усилия не пройдут даром – но чем сильнее она пыталась ухватиться за эту соломинку утешения, тем сильнее отдалялась от нее, и тем выше оказывалась цена такого знания. Всю эту надежду она бы отдала, лишь бы вернуть Медоро, но никто не предлагал ей такого выбора.

Она не могла провести еще один день в своем кабинете, жонглируя уравнениями и не имея не малейшего понятия, верны ли они или нет. А находиться рядом с семьей Медоро, не имея возможности принести им хоть какую-то пользу, было просто невыносимо. На Бесподобной она видела лишь пепел. Теперь ей нужно было заново обрести смысл жизни, иначе с ней будет покончено.

Команда Геодезиста продолжала искать добровольцев. Пожертвовав двенадцатью годами, проведенными в тесноте прославленного москита, члены экипажа станут первыми путешественниками, которым за последние шесть поколений доведется ступить на некое подобие планеты. Если благодаря им на Бесподобной воцарится мир – тем лучше, но подобное путешествие и само по себе станет незаурядным свершением.