Стрелы Времени (ЛП) - Иган Грег. Страница 40

Два маха. Наблюдая, как сменяются цифры обратного отсчета, Рамиро почувствовал, что его тревога исчезла. Он уже пересек точку невозврата. Теперь старт принесет ему только облегчение.

Один мах.

Одиннадцать пауз. Десять. Девять. Восемь.

– Приступили к поджигу опорных канатов, – сообщила Тарквиния. Тросы, удерживавшие их у поверхности горы, были толщиной с руку Рамиро; разрезать их за одного мгновение, выпустив Геодезист на свободу, не смогла бы даже дюжина когереров высокой мощности.

Три. Два. Один.

– Мы отделились. – Объявление Тарквинии было излишним: они оказались в невесомости, а гора становилась все меньше и меньше.

Через иллюминатор было видно, что Бесподобная стала постепенно смещаться от центра, неуклюже уходя вправо; когда их корабль отбросило от поверхности, они и сами двигались вправо, но едва заметное вращение, которое Геодезист унаследовал от горы, поначалу компенсировало эффект смещающейся перспективы, а теперь стало над ним преобладать.

– Запускаю двигатели.

Тяга, создаваемая устройствами отдачи, плавно возросла, а затем стабилизировалась на одном уровне. Рамиро прижался к своей кушетке. Он весил больше, чем до разрезания канатов – а реактивный ранец сейчас казался тяжким бременем, которое тянуло его вниз за плечевые ремни. Хотя ускорение, которое он испытывал, само по себе было точно таким же, как и во время разворота Бесподобной.

Гора окончательно исчезла из виду. В расположенном перед ним иллюминаторе пылал обруч звездных шлейфов из родного скопления – движение Геодезиста, возносящегося к темной полусфере, придавало ему горизонтальное направление.

– Все в порядке? – осведомилась Тарквиния.

– Я в норме, – ответил Азелио.

– Можно я не буду снимать реактивный ранец? – спросила Агата.

– Носи его, сколько хочешь.

– Тогда я тоже в порядке.

– Рамиро? Есть особые пожелания?

– Я буду спокоен, как только мы поймем, куда летим, – ответил он.

Тарквиния отрывисто прожужжала.

– Когда я согласилась с условиями договора о неразглашении, Грета особо почеркнула, что именно тебе этот секрет я не должна раскрывать ни в коем случае.

– Какой секрет? – недоуменно спросил Азелио.

– Мы не будем лететь к Эсилио, используя на всем пути счисление координат, – сказала Агата. – Акселерометры, конечно, хороши, но не настолько. И звезд из скопления нашей родной планеты тоже недостаточно.

Азелио понял.

– Они втайне закончили камеру обратного времени?

– Я думаю, рабочий прототип был готов еще до того, как в мастерской устроили взрыв, – сказал Рамиро.

Тревожно поворочавшись, Тарквиния приняла решение.

– Поскольку все в курсе ситуации, я не стану обращаться с вами, как с идиотами. – На консоли Рамиро открылась врезка с изображенным на ней фрагментом звездного неба. Но это не были длинные шлейфы их родного скопления; изображение состояло из коротких разноцветных черточек – некоторые из них ужимали весь свой спектр до состояния белого пятна. Взглянув налево, он понял, что тот же самый видеопоток получают и Агата с Азелио.

– Узрите же ортогональные звезды, освещающие наш путь в будущее. – В голосе Агаты послышалась горечь, и Рамиро не в чем было ее обвинить – это доказывало, что даже с точки зрения убийц смерть ее друга была совершенно напрасной.

– Это солнце Эсилио. – Тарквиния обвела красным кружком яркую точку рядом с центром картинки.

– Шпионский софт Греты оповестит ее о том, что ты нарушила соглашение, – предугадал Рамиро. – Его не подпускали к автоматике Геодезиста, пока она находилась на стадии разработки, но он был уверен, что Бесподобная получает от экспедиции непрерывный поток данных, существенно превосходящих коммуникации, которые они предложили ввести по собственной инициативе.

– Мне плевать, – ответила Тарквиния. – Что она теперь нам сделает?

– Взорвет корабль? – пошутил Азелио.

– Нет, если мы продолжим полет, – сказала Агата. – Они убьют нас, только если решат, что мы представляем угрозу – если мы развернемся и направимся обратно.

Глава 18

Агата проснулась в радостном предвкушении, но после этого пару махов просто продолжала неподвижно лежать, гадая, правильно ли определила день. Она видела время суток на своей консоли, но намеренно решила убрать даты со стандартного дисплея. Ей уже доводилось обманывать саму себя, просыпаясь с чрезмерно оптимистичными мыслями насчет текущего этапа миссии, но Агате было важно уладить вопрос, опираясь лишь на свою память, без посторонних подсказок.

С того самого момента, как линия связи с Бесподобной протрещала свою последнюю передачу, и поток сообщений от Серены и Лилы иссяк, время превратилось в пустыню из саг – безликую пустошь мерцающего марева и коварных миражей. Но Агата была уверена, что провела целый день со справедливой верой в неизбежность долгожданного момента. Если она ошибалась на этот счет, то была не просто сбита с толку, а окончательно потеряла связь с реальностью.

Встав со своей песчаной постели, Агата подошла к консоли. Она не ошиблась насчет даты, но все-таки вывела на экран план полета, чтобы удостовериться в ее значимости. Прошло уже несколько черед с тех пор, как минула четверть времени, необходимого на полет к Эсилио, но это маленькое достижение не несло в себе никакого осязаемого повода для торжества. Сегодня же прогресс Геодезиста, наконец, обретет явную форму: его история развернется под прямым углом к истории Бесподобной, и Тарквиния остановит двигатели.

Покинув свою каюту, Агата перебралась в передний отсек корабля. Тарквиния еще не встала; Рамиро был на дежурстве.

– Доброе утро, – сказала она.

– Нет, не доброе. – Рамиро крутанул свое кресло, развернувшись к ней лицом. – Полная невесомость – это слишком утомительно, – пожаловался он. – Нам стоило придумать, как ее избежать.

– Ты всегда можешь переселиться к растениям Азелио, – пошутила Агата.

– В этом вообще не должно быть необходимости. Почему они могут крутиться на привязи, а мы нет?

– А где ты возьмешь противовес? Поделить корабль на две части было бы слишком сложной задачей.

– Ну да, ну да, – мрачно ответил Рамиро. – Какой же ты специалист по гравитации, если не можешь вызвать ее одним щелчок выключателя?

– Такой, который готов поспорить, что этого никогда не случится, потому что достаточно хорошо в ней разбирается, – ответила Агата. – Ставлю гросс к одному, что к моменту воссоединения такую технологию никто не откроет.

Рамиро вытянул руки и устало прожужжал. Большая часть освещения в каюте была выключена, а позади него располагался пейзаж, усеянный звездами из их родного скопления. Это было повторение Дня прародителей – только на сей раз ему предстояло продлиться целых три года.

– Встреча с прародителями, возможно, происходит прямо сейчас, – изумленно заметила Агата. – Может быть, пока мы говорим, Бесподобная приближается к нашей родной планете.

– То же самое ты могла бы сказать и раньше. Или ты не заметила? – На Рамиро был надет корсет, поэтому он переслал свой рисунок на ближайшую консоль. – Примерно за череду до середины разворота наши линии одновременности достигли бы как раз подходящего наклона.

– Это первый раз, когда «настоящее» по меркам родной планеты совпало с нашим собственным, – сказала в ответ Агата.

Ее слова поставили Рамиро в тупик.

– Выбери любую пару событий в космосе, и найдется такое определение времени, при котором они будут происходить в один и тот же момент. Если я не могу лицезреть это знаменательное событие собственными глазами – не говоря уж о том, чтобы принять в нем участие – настолько сильно я, по-твоему, должен ему радоваться?

– Я уверена, что в момент разворота предки думали именно о нас, – возразила Агата. – Что плохого, если я проявлю немного солидарности?