Стрелы Времени (ЛП) - Иган Грег. Страница 64

– Если мы сможем доказать, что они посетят эту планету, придется ли мне все равно проводить испытания агрокультур? – спросил Азелио.

– Конечно – иначе они не прилетят!

– А если бы я соврал и сказал, что уже провел испытания?

– Тогда мы найдем здесь какое-нибудь граффити, проклинающее тебя как виновника великого голода.

– И тогда я, пристыженный, буду вынужден провести испытания, – ответил Азелио. Он поднял луч своего когерера, переместив его от груды к плоскости забоя. – А это что?

– Где? – Агата ничего не видела.

– Примерно на три поступи выше. Похоже на какой-то текст.

Агата была уверена, что Азелио шутит, но все же направила свой когерер в ту же самую точку; тени от косого луча света обнажили множество узких рельефных линий. Камень действительно выглядел так, будто кто-то срезал его часть, оставив эти выпуклые линии – на поверхности, которая, благодаря взрыву, впервые оказалась на виду.

– Это слишком странно, – сказала она. Ступив на груду обломков, она прошлась по свежей почве. Агата чувствовала, как оставляя на земле одни следы, стирает другие, возвращая землю в исходное состояние.

Присмотревшись повнимательнее, она поняла, что Азелио был прав – линии на поверхности камня складывались в символы. На вид края рубцов размягчились и претерпели эрозию, как будто пылевые бури, которым предстояло бушевать целое поколение, оставили здесь свой след. Но несмотря на это, она смогла разобрать большую часть текста.

– …прилетели с родной планеты, – прочитала она. – Чтобы выразить свою признательность и придать вам… мужества.

– Кто кому признателен и за что? – спросил Азелио.

Агата никогда не чувствовала себя более обескураженной; сейчас подобная любезность была совершенно не к месту. И все же слова благодарности не были выдумкой и предназначались им всем: и Рамиро, продолжавшему жить в своем темном мире, и Азелио с Тарквинией, и всем жителям Бесподобной, и шести поколениям не рожденных путешественников, которым еще только предстояло вкусить все тяготы жизни.

– Это послание от прародителей, – ответила она. – Однажды они посетят эту планету и напишут эти слова. Они прилетят, чтобы рассказать нам, что все наши тяготы и свершения в конечном итоге были не напрасными.

Глава 23

Когда подошла очередь Рамиро, Тарквиния отошла в сторону, и он, подойдя поближе, изучил поверхность камня. Рамиро не сомневался в словах своих сокомандников, но поскольку у них не было причин брать с собой камеру, у него оставался повод для раздумий, не могли ли они перестараться, углядев слова в каком-нибудь случайном узоре, образовавшемся после того, как склон холма из-за взрыва пошел трещинами.

– Выглядит и правда, как настоящая, – заключил он. – В смысле по-настоящему искусственной; не спрашивайте моего мнения насчет авторства. – Теперь к списку дисциплин, которым он, к несчастью, не уделил должного внимания, помимо геологии придется добавить еще и обратновременную археологию.

– Нам нужно улетать прямо сейчас, – стояла на своем Агата. – Как только будет готов Геодезист.

Рамиро отвернулся от надписи на камне.

– А как же пшеница?

– Пшеница не имеет значения, – заявила Агата. – Если у нас не осталось повода для вражды, значит, и мигрировать никому не нужно.

Тарквиния была настроена скептически.

– Ты правда думаешь, что Совет отключит систему, поверив нам на слово?

– А какой теперь от нее толк? – В голосе Агаты послышались нотки раздражения. – У нас есть доказательство, что Бесподобная просуществует до воссоединения с предками! Больше нет риска, что гора столкнется с метеором или погибнет в пекле войны. Разве сможет Совет заявить, что система необходима для безопасности и поддержания порядка, после того, как мы докажем, что сообщение могло быть написано только в том случае, если мы в целости и сохранности доберемся до родной планеты?

– Они могли бы возразить, что сообщение оставят поселенцы, – предположил Азелио.

– Какие еще поселенцы? – вспылила Агата. – Как поселенцы могли написать то, что сведет на нет саму причину их переселения на эту планету?

– Это при условии, что Совет воспримет послание всерьез, – возразил Азелио. Рамиро не был уверен, есть ли в этой логике порочный круг, но если воспринимать ее как политическую риторику, служащую меркантильным целям, то что-то в ней казалось до ужаса правдоподобным.

– Да вы просто с ума посходили! – простонала Агата. – Если вы сомневаетесь в подлинности послания, то скажите мне, какое доказательство авторства вас бы устроило. Сообщение, зашифрованное ключом, который мы должны подготовить уже сейчас, а затем держать в секрете, пока не передадим его предкам в момент встречи? Даже если бы мы нашли нечто подобное, у вас все равно был бы повод возразить, что за это время ключ мог попасть в чужие руки.

– Дело не в наших собственных сомнениях; нам нужно взглянуть на проблему шире, – сказала Тарквиния. – Если вы с Азелио утверждаете, что надпись обнаружилась одновременно с обнажением поверхности забоя, то я вам верю – но Совету мы сможем предоставить лишь снимок, сделанный уже постфактум. Этого не хватит даже для того, чтобы восстановить последовательность событий.

– Здесь я играю роль свидетеля со стороны сообщистов, – напомнила ей Агата. – С какой стати я должна была внезапно переметнуться на другую сторону и врать о подобных вещах – лишь бы добиться отключения системы?

– Двенадцать лет – это не внезапно, – возразила Тарквиния. – Они могут списать все на дурное влияние с нашей стороны.

– Тогда зачем вообще что-то делать? – парировала Агата. – Зачем проводить испытания агрокультур, если мы и об этом может наврать?

Тарквиния попыталась перейти на более примирительный тон.

– Послушай, я могу и ошибаться – возможно, они выслушают наши показания и решат, что послание действительно принадлежит нашим прародителям. Но мы не можем полагаться на это, как на данность. Нам нужно пробыть здесь достаточно долго, чтобы оценить качество новой почвы. Это задержит нас всего на несколько черед; что в этом плохого?

Агата отвернулась; похоже, она изо всех сил пыталась вернуть себе спокойное расположение духа.

– Ты права, – наконец, сказала она. – Мы прилетели сюда, чтобы выяснить, пригоден ли Эсилио для жизни. Ради этого эксперимента ты рисковала жизнью; было бы глупо улететь, так и не дождавшись результатов.

– Мы выделим время и заснимем место взрыва во всех возможных видах, – пообещала Тарквиния. – Мы соберем как можно больше фактов, чтобы вынести их на суд Совета. После этого Азелио сможет посадить свои сеянцы – и чем бы ни закончились испытания, важности послания это никак не изменит.

– Это правда, – согласилась Агата.

Услышав в ее голосе разочарование, Рамиро ощутил укол совести. Она исступленно бежала всю дорогу до Геодезиста, убежденная, что в ее руках только что оказался ключ к решению всех проблем Бесподобной. Он не мог винить ее за искренность или великодушие, с которым она принесла ему эту новость. Она действительно верила, что избавит его от риска умереть в этом окутанном тьмой мире.

Но с того момента, как он увидел надпись собственным глазами, Рамиро не переставал задаваться вопросом, не слишком ли к месту пришлось ему это послание. На своей памяти он никогда намеренно не планировал какой-либо аферы – чтобы воспользоваться жаждой общения, которую Агата питала к прародителям, с расчетом на то, что в своем неведении она сможет убедить в этой лжи жителей Бесподобной.

Он, однако же, не знал, что именно скрывается за отсутствием необходимой подготовки. Слова были на месте, Агата их видела – теперь этот факт был незыблем. Но с каждым моментом он все больше укреплялся в мысли, что послание не имеет никакого отношения к прародителям, и он непременно придумает, как написать его самому.