Государево дело (СИ) - Оченков Иван Валерьевич. Страница 43

По всей видимости, ответ переодетого казака не удовлетворил знатного османа и тот остановился. Мишка понял, что с маскарадом пора заканчивать и, вытащив из-за пояса пистолет, показал его туркам. Заметив это, остальные станичники так же перестали прятаться, после чего османским морякам осталось только сдаться на милость неизвестно откуда взявшихся неверных.

Однако это был ещё не конец. Теперь успех следовало закрепить, а для этого нужно было захватить вражеский корабль. Донцы один за другим начали занимать места в стругах и браться за весла. Панин, увлекаемый всеобщим порывом, запрыгнул на один из них вслед за Татариновым.

– Что, полковник, и ты не усидел? – оскалился молодой казак.

На шебеке далеко не сразу заметили, что к ней явно с агрессивными намерениями направляется несколько лодок полных вооруженными людьми, а когда сообразили в чем дело, было поздно. Времени поднимать паруса и выбирать якорь уже не было, поэтому их капитан просто приказал рубить канат и готовиться к бою. Едва матросы успели похватать оружие, первый струг сошелся с ними бортом, и на палубу полезли подбадривающие себя криками казаки.

Раздалось несколько выстрелов, а затем дошел черед и до сабель. Несмотря на неожиданное нападение, османы яростно защищались. Отчаянными усилиями им удалось зарубить и скинуть в воду нескольких нападавших, но на их место тут же вставали новые. А после того как к другому борту подошел ещё один струг и вся палуба сразу е превратилась в арену схватки. Звуки ударов, звон клинков, выстрелы из пистолетов следовали один за другим. Панин, в очередной раз пожалев, что не прихватил с собой лук и стрелы, вместе со всеми поднялся на вражеский корабль. Первого кинувшегося на него турка он застрелил из пистолета, второго наискось рубанул саблей, и едва успел увернуться от топора третьего. Оступившись, Федор едва не растянулся на скользкой от крови убитых палубе, и почти наверняка бы погиб, но сражавшийся рядом с ним Мишка спас его, пырнув османа своим клинком в живот.

– Поднимайся, – протянул Панину руку Татаринов.

– Спасибо, братец, – выдохнул тот, принимая помощь.

– Не за что, – хохотнул казак.

Все было кончено, турецкий экипаж за редким исключением перебит, а сам корабль со всем грузом попал в руки донцов. Правда, течение неспешно тащило его к морю, но это было уже не важно. Казаки тут же взялись за весла и скоро вернули свою добычу к Азову.

– Ну что, стольник, пойдешь с нами за море зипуна добывать? – поинтересовался у Федора Мишка, когда они снова вступили на твердую землю. – Я же вижу, тебе понравилось!

– Нет, – покачал головой Панин. – Не моё это дело – море.

– Ну, как знаешь. А мы, наверное, завтра уже отчалим.

– Так быстро?

– А чего ждать? Струги у нас есть, припасов в Азове достаточно захватили. Стало быть, пора.

– Слушай, Михаил, – внимательно посмотрел на казака Фёдор. – Ты мне сегодня жизнь спас.

– Сегодня я тебе, завтра ты мне, – улыбнулся тот, но увидев, как дворянин расстегивает ворот, сразу посерьезнел.

Панин торжественно снял с груди крест и протянул его казаку. Тот с поклоном принял его и отдал в ответ свой, После чего они троекратно обнялись и расцеловались.

– Стало быть, мы теперь браты крестовые? – покачал головой казак.

– Так.

– Ты все же царский стольник, а я из простых.

– Помяни мое слово, недолго тебе в простых казаках ходить. Станешь атаманом, не забудешь побратима?

– А ты, коли в бояре выбьешься? – вопросом на вопрос ответил Татаринов, после чего они оба засмеялись.

– Давай, что ли выпьем, за такое дело?

– Пошли, я угощаю!

Насчет «завтра» молодой казак, конечно, погорячился, но на второй день атаман Родилов все же вывел казачью флотилию в море. Проводив товарищей, оставшийся в Азове атаманом Лукьян Селиверстов развил бурную деятельность. Разделив своих подчиненных на две половины, одну он отправил приводить в порядок крепость, а вторую посадил на захваченных в городе коней и отправил разорять кочующих вокруг Азова ногайцев. Федор Панин присоединился со своими людьми к последним. Ему все равно пора было возвращаться назад, так почему бы не совместить полезное с приятным? Точнее с прибыльным.

– Господин розмысел, – вызвал он напоследок к себе француза. – Вам надлежит в самый короткий срок сделать план имеющихся в Азове укреплений, а также составить проект улучшения оных.

– Улучшения? – удивился Безе.

– Да! Разве не видно, что вокруг крепости необходимо возвести земляные бастионы, для того, дабы иметь возможность выдержать осаду.

– Bien, – согласился инженер, – но осмелюсь напомнить вам, месье, что я был нанят лишь для того, чтобы изготовить петарду и научить здешних kozak использовать её и ничего более.

– Ваш труд не останется без награды, – поспешил успокоить француза Федор. – Более того, я совершенно уверен, что государю придется по сердцу подобное усердие.

– Ну что же, – задумался Безе. – Если это доставит удовольствие Его Величеству, то я готов. Но учтите, что бастионам нужны пушки, а их тут в достаточном количестве просто нет.

– Это не ваша забота. Недели вам хватит?

– Полагаю, да.

– Тогда не теряйте времени, не то мне придется оставить вас здесь!

Ногайское стойбище оказалось совсем небольшим, всего десятка полтора шатров из грязной дерюги и облезлых шкур. Лишь один из них, принадлежащий беку, выглядел немного приглядно. Вокруг стоянки паслись поредевшие за зиму отара овец и табун лошадей. Взрослых мужчин, способных сражаться было порядка полусотни человек, но одни пасли скот, другие занимались хозяйственными делами, так что когда на них с одной стороны обрушилась драгуны, а с другой казаки все кончилось очень быстро. Те из ногайцев, кто был на конях, попытались удрать, и многим это удалось, прочие же вступили в безнадежную схватку и были мгновенно перебиты. Более менее организованное сопротивление смогли оказать лишь бек и его сыновья. В отличие от прочих обитателей стойбища они были неплохо вооружены и какое-то время отстреливались из луков, но скоро одни за другим пали, пораженные выстрелами из фузей.

Наконец все было кончено и казаки с драгунами стали сгонять уцелевших в круг. В основном это были женщины и дети, испуганно жмущиеся друг к другу, а так же несколько седобородых старцев, злобно зыркающих на своих противников. Затем победители тщательно обшарили в поисках трофеев шатры. Все что имело хоть какую-нибудь ценность, сваливалось в одну кучу, чтобы потом разделить по справедливости между участниками набега. Собственно говоря, главной добычей был захваченный скот. Его теперь следовало отогнать к Азову. Что же касается пленников…

Ногайских стариков и баб постарше казаки просто и буднично взяли в сабли. Уцелели лишь несколько молодух и девок, а так же совсем уж малые дети. Тех кто по малолетству не мог идти усадили на арбы, загруженные захваченным добром, прочим велели не отставать, выразительно показав на лежащие в пыли трупы.

– Куда их? – хмуро поинтересовался Панин у командовавшего казаками атамана Ермила.

– Как судьба сложится, – пожал тот плечами. – Малых, кого усыновят, кого в ясырь продадут. С бабами так же, либо в жены, либо на торг.

– Усыновят?

– Известное дело. Мало ли таких, что детишек потеряли при набегах, али ещё какой напасти. Своих-то не вернешь, вот и берут себе татарчат. С приятелем твоим – Мишкой так и было. Оттого и прозвище.

– Неужто?

– Хочешь, побожусь!

– А тех, обязательно было? – показал на зарубленных стариков Федор.

– Думаешь, оставить их подыхать, лучше? – вопросом на вопрос отвечал атаман. – Без припасу и скота в степи не выжить. А еще чекалки [73]. Они сейчас еще голодные, возьмут в оборот и заживо жрать станут.

– Ну да, – вздохнул стольник.

– Зря жалкуешь, – жестко усмехнулся казак. – Они с нашим братом не церемонятся. Если в полон угодишь, все жилы вытянут, пока до торга довезут.