Зло (СИ) - Максимов Сергей Васильевич. Страница 12

Маркус продолжил смотреть на галопанель с изображением Фобоса, который с трудом закинул тяжелую броню в чудной корабль, а потом крикнул:

— Ибарро, черт тебя дери, ты чего там ждешь? Раз он залетел, значит, и мы можем стартовать!

Пилот словно только и ждал такой команды. Он активировал дюзы, проделав в покрытии пола дока, привыкшего отправлять корабли в космос с помощью гравитационных ловушек, пару обугленных дыр и направил "Разряд" в брешь брони дредноута. Маркус успел заметить крохотную точку, мелькнувшую на галопанели заднего обзора совсем рядом с огромной огариной, зиявшей на месте, где совсем недавно была расположена одна из точек сил ближней обороны корабля чужих. Их командир до последнего защищал свой отряд.

"Дурак." — думал Маркус, откинувшись на спинку своего кресла. Вывел десантника из сладостной дремы, всегда накатывавшей на абордажников после выхода из боевой модификации, шум из дальнего угла десантного отсека. Корд что — то шептал…

***

Айзек еще раз посмотрел на изображение простреленной человеческой головы, заснятое им в одном из коридоров дредноута:

— Этот след явно не от плазмы, корды здесь не при чем. Кому ж ты так насолил, конопатый? Одно слово: люди. Даже на территории врага грызутся. Впрочем, это уже неважно. Верг, как там наш пассажир?

Крохотный командный отсек корабля ожил, генерируя человеческую речь. Степенный голос обволок Эпоса:

— Модифицированный модуль мозга почти в норме. Усвоение такого объема и рода информации не могло пройти бесследно. Вам ли не знать: мозг мемора — потёмки. Возможны побочные эффекты. Первый слой информации может просачиваться наружу, реагируя на информационные раздражители, но наш гость будет жить. Второй слой в норме.

— Спасибо, Верг. Все равно первый слой не содержит ничего критически важного. Причины конфликта сейчас никому не интересны. Выведи запись с корвета. Последние секунды перед взрывом. Добавь перевод.

— Хорошо, Айзек, но прошу, больше не сокращай мое чудное имя, к слову, тобой и предложенное, до этого вульгарного «Верг».

— Хорошо — хорошо… Вергилий.

Галопанель перед Эпосом вспыхнула изображением. Десантный отсек "Разряда", который не долетел до линкора считанные километры, был тих и спокоен. В следующее мгновение корд — техник, вся механика которого, если судить по контроллеру «безмозглого», находилась под управлением человека, начал издавать треск. Корд говорил. Переводчик преобразовал долгую речь чужого в одну коротенькую фразу:

— Не зря.

Вспышка взрыва поглотила корвет, оборвав запись. Айзек сложил руки вместе и задумчиво, подняв вверх свои полные стужи глаза, сказал:

— А вот с этим уже можно работать…

Глава 1. Часть 6. Лимб

"Какой странный сон: Айзек Райберг, корды, дредноут чужих. И главное, я — помощник Эпоса. Это ж надо такой белиберде присниться." — Киллиан улыбнулся собственным мыслям и попытался потянуться, чтобы размять ноющее от долгого сна тело. Руки напоролись на преграду, не давшую им не то что подняться над головой, а даже немного отпрянуть от тела. Юноша догадался открыть глаза. Полупрозрачный псевдопластик обтянул все тело Сивара плотной оболочкой. Его будто заковали в сказочный гроб, в котором он должен ждать подходящего момента пробуждения. Через материал, из которого был сделан кокон, было мало что видно. Белые стены, освещенные галопанелью, не могли выдать принадлежность места, в котором очнулся курсант.

«Или уже не курсант?»

Память наконец — то, хоть и не в полную силу, заработала и тут же окатила сознание холодной волной воспоминаний.

"Не приснилось!" — Образы мелькали в голове дрожащего юноши, выстраивая картину прошлого. Топаз, его родной мир, пал, растертый кордами, словно мелкая букашка. Все его знакомые мертвы, либо заморожены про запас чужими. Образ сменился, и перед глазами Киллиана замелькали воспоминания о штурме дредноута.

«Фантом»; высадка на поверхность; взрыв корабля; красные, постепенно начинавшие чернеть глаза принявших «Коктейль» десантников; крик Айзека: "Не смотреть на лицевую сторону брони, не смотреть! Только в спину"; тела кордов, искореженные и размолотые выстрелами импульсников; огромная цилиндрическая червоточина, пронзившая несколько уровней дредноута насквозь; диковинная винтовка с гипертрофированным дулом; восторженный возглас самого Киллиана, впервые увидевшего в живую легендарное оружие времен Выживания — "Кронид".

Киллиан слышал, что от этих штук отказались ввиду их высокой ненадежности. «Завязанный» на взаимодействии с нервной системой стрелка "Пожиратель материи" часто проделывал слишком глубокие или слишком объемные прорехи в пространстве, уничтожая не только нужную область неприятельских сил обороны, но и отряды людей. В этот раз все обошлось как нельзя лучше. Ровная, почти идеально круглая прореха вывела уже порядком поредевший отряд Киллиана к центральному узлу корабля, неприлично пустынному по людским меркам. Пара кордов не смогла надолго задержать продвижение отряда «Сигма» и его командира, ну или того беса, который в него вселился.

Киллиан, почти лишенный вооружения в своей тяжелой броне, мог лишь любоваться искусством убийства, воплощенным Райбергом в каком — то кровавом танце. Эпос и не думал прятаться за спинами абордажников, а сам, первым, с гибридным ружьем наперевес, бросался в кучу сражения. Его странная броня, окутывавшая тело пепельной дымкой, могла выборочно становилась прозрачной, обнажая участки кожи Эпоса с замысловатыми узорами, которые уносили сознание всякого на них смотрящего в пропасть забытья. Корды, пусть и оснащенные интеллектуальными системами слежения, не могли попасть в бесновавшегося перед ними человека даже в тот момент, когда он обрывал жизнь очередного из них.

Стоило отряду десантников пробиться к центральному отсеку дредноута, как Киллиан понял, зачем его, совсем еще не обстрелянного юнца, Айзек взял с собой на корабль чужих. Райберг подошел к громадной приборной панели механоидов и подозвал к себе Сивара. Матовая на сей раз броня Эксперта по экстренным ситуациям исторгла из себя два вертких отростка. Один из них впился в тело инопланетной техники, второй же присоединилось к «Регулу» юноши. Райберг, судя по мечущимся зрачкам, изучил видимые лишь ему данные, а потом еле слышно, почти шепотом кинул Киллиану всего одно слово:

"Терпи."

Дальше память Киллиана смогла выдать из своих закутков лишь один образ — ощущение — боль. Нескончаемая, невообразимая, пробиравшаяся из мозга в каждую клеточку тела юноши боль. Она пульсировала и загоралась, сходила на нет и вспыхивала сверхновой, расщепляя разум Сивара на мириады частиц, кричащих о снисхождении…

Вывел сознание юноши из оцепенения, вызванного атаками воспоминаний о бесконечной пытке, темный силуэт, мелькнувший за полупрозрачной стенкой кокона. Силуэт подошел ко "гробу" Киллиана вплотную и, наклонившись вперед, замер. Створка кокона распахнулась, продемонстрировав Киллиану почти добродушную улыбку его освободителя… Почти и только почти, потому что человек с таким холодным, заставлявшим нервничать всякого, рискнувшего с ним встретиться, взглядом просто не мог улыбаться радушно. Во всяком случае, Айзек Райберг старался. Ну и что, что выходило плохо, и улыбка больше походила не на радушную, а на кровожадную. Главное — попытаться.

— Вставай, герой! С боевым крещением. Правда, ты так и не пострелял. Но это ничего, это мы еще успеем, — Айзек протянул Киллиану руку. — Вставай, проведу тебе экскурсию по моей, ну и ненадолго, я надеюсь, твоей берлоге. Скоро обед разморозится… Верг, как идет расконсервация? — Последнюю фразу Эпос бросил в пространство.

— Господин капитан, я же просил не называть меня так. Сейчас ускоренный рост прекращу и заморожу ваш обед или еще лучше за борт выброшу.

— Спокойно, спокойно, Вергилий! Я всего лишь неуместно пошутил. Не стоит вам угрожать порчей объекта моего вожделения, любезнейший, я ведь вас всегда на металлолом сдать могу.