Зло (СИ) - Максимов Сергей Васильевич. Страница 29

Киллиан осторожно пригнулся и поднял лежавший в воде фонарь. Поток света уперся в блестящую голову чужого. Загонщик Тайруса не был «монстром из — под кровати», не был призраком и видением, он не был мороком, его нельзя было спугнуть и развеять, и в блеклом свете плазмы, и под ярким огнем солнца он был одинаково реален и опасен. Тварь медленно, словно боясь спугнуть свою жертву, перебиралась через мертвеца… Это был не безмозглый хищник, которым двигал один из основополагающих инстинктов каждой живой твари — голод, иначе алиуму хватило бы тела несчастного "картографа", чтобы утолить свои потребности в пище. Этот монстр был создан, чтобы убивать.

Киллиан оцепенело разглядывал относительно небольшого монстра, покрытого тонким слоем слизи. Эллипсоидная голова была лишенную глаз (естественно, в человеческом смысле). Фоторецепторная поверхность составляла большую часть "тела" монстра. Он видел почти на триста шестьдесят градусов. Пасть твари располагалась в нижней части чернильного туловища. Стоило Киллиану остановить на ней взгляд, как монстр, будто уловив настроение человека, продемонстрировал зубы. Алиум медленно, будто даже нехотя, разинул лишенную губ пасть и, вывернув тело, показал юноше клыки, несколькими рядами выстроившиеся во рту охранника Лабиринта. Жемчужные зубы твари не были длинны, но имели выгнутую форму, что позволяло ей впиваться в жертву мертвой хваткой.

Почти инстинктивно Киллиан начал пятиться. В повисшей тишине, разгоняемой лишь редкими всплесками воды, юноша слышал безумный стук своего сердца. Сердца, словно вознамерившегося выпрыгнуть из груди прямо в пасть оборотня. Образы растерзанных участников испытания всплывали в сознании, мешая разуму стряхнуть оковы страха. Он не мог, не хотел следовать примеру мертвецов, не хотел заканчивать свою коротенькую космическую одиссею в этом покрытом пылью и крысиным дерьмом подвале.

Спасительная вода уже обтянула его икры, когда монстр решился на выпад. Алиум, легко толкнувшись почти выпрямленными задними конечностями, полетел навстречу Сивару. Черные ноги — щупальца выставлены вперед. Мемор успел. Он смог увидеть еле различимые потуги мышц монстра и отпрянул к стене в тот самый момент, когда охотник уже готов был в него вцепиться… Пролетев несколько метров, алиум плюхнулся в воду, подняв сноп брызг, и, ни мгновения не мешкая, устремился в повторную атаку. На этот раз тварь шире раскинула передние конечности, не позволяя своей добыче увернуться. Юноше, чудом уклонившемуся от первого выпада, некуда было деваться, кроме как встретить атаку. Сивар выставил вперед руку и перехватил ногу охотника, стремившуюся добраться до его торса. Вырывавшаяся из перчатки плазма в секунду превратила конечность загонщика в обугленную культю. Алиум этого даже не заметил. Оборотень воспользовался концентрацией внимания человека на одной из своих конечностей и впился в тело мемора двумя отростками. Триумф, ударивший в голову Киллиана вместе с запахом жженой плоти чужого, начал улетучиваться по мере того, как крошечные коготки, венчавшие собой уплотнения на щупальцах твари, стали разрывать его комбинезон, впиваясь в плоть. Будто в замедленном повторе он видел, как тварь замахивается еще тремя конечностями, норовя приковать себя к жертве неразделимой связью.

Боль под ребром моментально улетучилась, стоило перчаткам пойти в ход. Свет плазмы померк, вонзившись в живую ткань. Сивар начал отражать атаки. Еще две ноги метаморфа превратились в черные огарки. На этот раз тварь не выдержала и показала, что она тоже состоит из плоти, а не металла. Из чрева охотника вырвался мерзкий писк. Монстр верещал, словно тысяча крыс, запертых в горящей комнате, но не выпускал Киллиана из своих объятий. Секунда, и шипение плоти чужака стихло, сменившись клацаньем зубов. Монстр начал придвигаться к телу юноши, остервенело лязгая пастью, расшвыривая в разные стороны перемешанные с ядом потоки слюны.

Топазец выпустил обуглившиеся конечности твари и вцепился в его морду. Дымящиеся щупальца забились в агонии. Кожа, обтянувшая кости метаморфа, зашипела. Под плазмоперчаткой пузырилась прогорающая плоть. Тварь издала еще один истеричный писк, но не отступила — собственное тело ее мало волновало. Алиум продолжал тянуться к животу Сивара. Как обезумевшая от злости и боли собака, он несмотря ни на что продолжал лязгать зубами. Череп метаморфа оказался достаточно прочным, чтобы какое — то время сдерживать плазму. Челюсть смыкалась в считанных сантиметрах от «умной» ткани комбинезона.

— Сдохни, сдохни! Сдохни, сука! Сдохни, тварь! — Киллиан начал кричать, стараясь хоть как — то помочь трещавшим от надрыва мышцам. Он позабыл обо всем: забыл о Тайрусе, скрывавшемся где — то в Лабиринте, забыл о других алиумах, которые уже шли по его следу, забыл свое собственное «я». Не было прошлого и настоящего. Не было Топаза, Земли и Ласта. Был только он и алиум. Жизнь и смерть. И только от него зависело, кому из двоих существ сегодня придется умереть.

Боль от коготков монстра уже не казалась проблемой — легкое покалывание разрывавшихся боков было неприятной, но все же не смертельной неурядицей. А вот клыки… Киллиан продолжал что есть силы сжимать голову твари, а она все клацала пастью, пару раз зацепив комбинезон. Стоит заостренным клыкам полоснуть его плоть, и яд, просочившийся в кровь, сокрушит сопротивление человека.

"Яд!" — Мысль вспыхнула в голове, прожигая царивший там хаос сумбура и потащила Сивара к спасению. Киллиан продолжал сдерживать пасть монстра, попытавшись ее немного повернуть. На мгновение он ослабил хватку, позволив метаморфу приблизиться, но не к животу, а в направлении лица. Тварь, обрадовавшись подачке человека, потянулась в нужную сторону. Пасть оборотня застыла прямо перед его лицом. В ноздри ударил мерзкий запах падали. Смешавшись с вонью жженой плоти, он создал неподражаемый, отозвавшийся внутри юноши тошнотой букет ощущений. Сивар на мгновение повернул голову к плечу комбинезона, нащупал языком ампулу "Последнего шанса" и сжал ее зубами.

"Убьет чужеродные вещества…" — слова Айзека пронестись в его памяти. Антидот, способный противостоять инопланетной интоксикации, был вшит в ворот комбинезона и должен был подействовать совсем по — другому, очутившись внутри инопланетянина. Киллиан вобрал в себя мерзкую на вкус жидкость и плюнул ею в пасть монстра. Через несколько мгновений "Шанс" вошел в контакт с чужеродной биохимией, принявшись выжигать алиума изнутри. То, что не смогли сделать плазмоперчатки, удалось человеческому лекарству. Тварь отпрянула и забилась в конвульсиях. Ее тело начало извиваться, ноги — щупальца рвали свою собственную плоть, стараясь достать смертоносное вещество. Метаморф продолжал кататься по полу, разбрызгивая воду и собственные потроха во всех направлениях, пока агония не закончилась. Загонщик последний раз дернулся и издох, бесформенной массой рухнув к ногам своего победителя.

Киллиан устало сполз по стене вниз, освещаемый лучами фонаря, который все это время продолжал мерцать где — то под водой, выдохнул и на секунду закрыл глаза. Руки в потухших перчатках слегка подрагивали, отходя от напряжения. Грудная клетка вздымалась, не в силах надышаться спертым воздухом подземелий… Через мгновение забытье спало — тоннель породил новый звук. Что — то незримое вновь приближалось к Сивару. Тьма, тянувшаяся к нему со всех сторон, стала чернее именно там, откуда донеслись первые, едва различимые всплески воды. Он ощущал на себе ее силу и притяжение. Мрак вознамерился загипнотизировать сидевшего на корточках юношу, чтобы помочь таящемуся в нем существу расправиться со своей жертвой. Мемор выставил вперед одну из перчаток, сопла которой наконец — то справились с облепившей их плотью алиума и вновь были готовы уничтожать материю. Тьма хохотнула:

— Боюсь, боюсь….

Насмешливый тихий голос воплотился новыми всплесками воды и обрел форму человека. В луч света, порожденный поднятым Киллианом из — под воды фонарем, вступил мужчина, которого Сивар, спускаясь на платформе, принял за одного из безумцев. Единственным изменением в облике «кноссца» стало наличие лучевика, который фривольно болтался на его плече, словно он не блуждал во тьме зловещих катакомб Тайруса, а вышел поохотиться в теплый весенний денек.