Эра Огня 2. Непогашенная свеча (СИ) - Криптонов Василий. Страница 13

— А ты, случайно, не знаешь, зачем маги Воды собирают воду в шарики? — спросил я с очень серьезным видом.

— Случайно знаю. Так делают те, кому не даётся магия высших рангов. Этим они как бы подчёркивают, во-первых, своё невысокое положение, а во-вторых, показывают, что они в гостях, и, типа, та вода, что принесла их сюда, уйдёт вместе с ними… В общем, как-то так. У них много всяких заморочек, традиций. Живут под водой, это накладывает свой отпечаток.

— Интересно, — сказал я, неспешно плывя в сторону крепостной стены. — А если, допустим, швырнуть таким шариком в лицо? Это что значит?

— Хм… — озадачилась Натсэ, плывя рядом. — О таком обычае я не знаю. Но если подумать, то это должно быть оскорблением. Эта вода — как грязная одежда.

Ага. Значит, в меня запустили грязными носками. Милота, ничего не скажешь. Похоже, у дочери главы клана не только магия провисает, но и воспитание.

— Сиектян, да? — холодно спросила Натсэ.

Да чтоб тебя! Увёл разговор от Искорки, умница, Мортегар, возьми с полки пирожок.

— Я просто шёл мимо, — пробормотал я. — А она… Да можешь Ямоса спросить, он всё видел.

Натсэ немного посопела, потом вздохнула:

— Ну, может, появилась хоть одна девушка, которая не станет кидаться вам на шею, хозяин.

С этими словами она рыбкой ушла на глубину.

Эх, Натсэ, знала бы ты, что Сиек-тян могут мне на шею повесить вообще безо всякого ее на то желания… Но это, конечно, останется в тайне. Есть примерно миллион причин, по которым этому лучше всего оставаться тайной.

***

— Знаете, господин Мортегар, с вами очень приятно иметь дело, — разливался толстяк, ведя нас узкими улочками Сезана. — В нынешние времена всё очень непросто. Когда я был моложе, люди были гораздо чище душой. Никому не говорите, но я думаю, что это из-за того, что клан Огня был при делах. Огонь — он очищает, знаете. А теперь? Вы посмотрите вокруг! Народ за дилс удавится. В былые времена маг покупал раба и давал сверху пару гатсов просто так, исключительно из благодарности за работу. А сейчас? Вы же сами видите, как измельчали люди…

— Я не стану требовать сдачу, — перебил я.

Толстяк радостно оскалился и замолчал. Хороший человек. Нет, я, конечно, понимал, что будь ему это выгодно, он запросто пырнёт меня ножом в тёмном переулке. И Натсэ это понимала. Потому старалась держаться поближе. На толстяка она поглядывала не то чтобы с неприязнью, но этак холодно и отстранённо, как бы на без пяти секунд жертву. Вряд ли у неё сохранились о нём приятные воспоминания.

— А далеко ещё идти? — подал голос Ямос. У него опять прорезались те капризные интонации, из-за которых он мне сразу не понравился.

— Почти пришли, молодой господин, — заверил его толстяк.

— Пить охота, — проворчал Ямос.

— Ты только что из воды вышел, — сказал я.

— Ну так и что? Она ж не питьевая.

Через пару минут мы и вправду пришли. Толстяк меня удивил. Я просил его, чтобы Тавреси обеспечили достойное содержание, но подсознательно всё равно ожидал увидеть грязный барак. Однако мы остановились у дверей приличного одноэтажного домика. Правда, с решётками на окнах.

— Вы же её не звали? — уточнил толстяк, доставая ключи. — Она бы откликнулась на ваш зов хоть с другого конца земли, но, видите ли, дом заперт, и девушка вполне могла навредить себе, пытаясь выбраться.

— Не звал, — твердо сказал я. — Она должна быть в полном порядке.

— Значит, будет, — уверенно сказал толстяк и отпер дверь.

Он вошёл первым, следом проскользнула Натсэ, затем — я. Ямос вошёл последним и закрыл за собой дверь.

— Тавреси-и-и, — тошнотворно сладеньким голоском позвал толстяк. — Твой хозяин здесь и хочет тебя забрать!

Он медленно шагал по вышорканному, но чистому ковру, мы двигались следом. Вообще, домик был приличным. Мебель не разваливалась. Из кухни пахло чем-то вкусным. В спальне обнаружилась широкая кровать — правда, неубранная, но это уж претензия не к толстяку.

— Ну и где она? — спросила Натсэ.

Толстяк недоуменно развел руками, и тут из коридора послышался шум воды и громкий визг.

Мы бросились туда. Ямос, слегка покрасневший, стоял перед закрытой дверью, откуда и доносилось журчание — теперь уже приглушённое.

— К-кажется, я её нашёл, — пробормотал он. — Морт… От всего сердца тебе — спасибо.

Это напоминало любовь с первого взгляда.

Толстяк подошёл к двери и постучал.

— Эй! Тавреси! Это я. За тобой хозяин пришёл.

— Как хозяин? — В голосе слышался страх. — Но ведь ещё только…

— Ты хозяину условия ставишь? — Толстяк грохнул по двери кулаком. — Опять в дом смирения захотела? Это я мигом! Я за свой товар краснеть не привык. Быстро оденься и выйди сюда, или он тебя «выдернет».

— Ой, не надо, не надо, я уже иду! — запаниковала девушка.

Пока мы ждали, Ямос оправдывался:

— Да я просто пить хотел. Слышу — вода. Думал, может, фонтанчик. У нас дома фонтанчик стоял, например.

Натсэ фыркнула, и Ямос, совершенно смешавшись, замолчал.

Наконец, дверь открылась, и, в облаке пара, выплыла Тавреси, закутанная в пушистый халат и с полотенцем на голове. Она отыскала меня взглядом и поклонилась.

— Здравствуйте, хозяин. Простите, что не успела приготовиться к вашему приходу должным образом.

Ой, было бы о чём говорить. К своим приходам я сам подготовиться не могу, чего же с других-то спрашивать.

Теперь, когда жизнь Тавреси оказалась вне опасности, я с интересом её осмотрел. Личико симпатичное. Немного веснушек его только украшало. Ростом с меня, чуть плотновата. Наверное, деревенская какая-нибудь. Видно, что не из благородных семейств.

— Привет, — сказал я. — Ты будешь не моей. Вот Ямос, твой новый хозяин.

И не успел я это сказать, у меня перед глазами вспыхнуло сообщение:

Вы совершили передачу рабыни Тавреси

Она вздрогнула. Её рука дернулась к горлу, коснулась ошейника, а взгляд переместился на Ямоса.

— Привет, — смущенно сказал он. — Как дела?

***

Тавреси напоила нас всех кофе с печеньем. Долго собиралась. Видно было, что покидать уютный домик ей совсем не хочется. Мы пока ей не говорили, что жить придётся вчетвером в тесной общаге. Нельзя сразу столько вываливать на человека.

Когда мы, наконец, вышли, Натсэ немного отстала, и я последовал ее примеру.

— Знаешь, я хочу спросить. Ты ведь не рассердишься, если я задам вопрос, который мне, как рабыне, задавать не следует?

— Просто спроси, — сказал я.

— Хорошо. Скажи, а ты хотя бы подумал о том, чтобы снять с неё ошейник?

Меня как бревном оглушило. Я, хлопая глазами, смотрел на Натсэ.

— Но ведь… Но… Мелаирим же сейчас…

— В прошлый раз ошейник снимала Талли. Это просто, там только ресурс расходуется, твоя сестра бы справилась. А ещё — Лореотис.

— Твою. Мать. — Я закрыл глаза.

— Ямос неплохой парень, — сказала Натсэ, коснувшись моей руки. — Не надо так расстраиваться. На самом деле, это было правильно. Ещё одна освобождённая рабыня — и поднимется новый переполох.

— Да если бы я об этом думал! — с горечью воскликнул я.

— Ты мне понравился за то, что тебе было не плевать на посторонних, даже на рабов, — сказала Натсэ. — Но это было тогда. Теперь у меня больше причин. Я чувствую, как в тебе многое меняется, что-то к лучшему, что-то нет. Просто хотела увидеть, расстроишься ли ты, когда я скажу. Извини. Мне это было важно.

Я открыл глаза и посмотрел на неё.

— И что? Ты мной довольна?

— Нет. — Натсэ покачала головой. — Где мои купальники?! Плотину, может, со дня на день снимут!

***

Прежде всего мы отправились искать художника Вимента. И тут меня опять подстерегал сюрприз. Вывеску «Картыны» сменила другая: «Картины маэстро Вимента». На этот раз народу внутри было поменьше. Зато картины стали круче. Ценитель живописи из меня был так себе, но даже я не смог не заметить, что рука художника окрепла и заматерела. Девушки с огромными глазами казались живыми. Появились сюжеты. Появились мужчины. Батальные сцены, кровавые трагедии. Наверное, многое было взято из истории кланов — персонажи картин были по большей части в разноцветных плащах.