Зеркало для героев - Гелприн Майк. Страница 31

— Возьми меня, Царица, — повторил он настойчиво. — Возьми меня с моими знаниями, с информацией и силой в моих клетках, с моей любовью к тебе. Никого и никогда я так не любил, как тебя. Возьми меня — для будущего нашего народа. И для меня. И… — он прошептал ей в самое ухо — для себя.

Дерке дрожала все сильнее, она боялась, что это было уже заметно всем. Она помнила слова ритуала — «я беру… я принимаю… я сливаюсь… да будет…» и так еще долго. Она молча вцепилась в плечи Оанеса, он махнул толпе рукой, рассмеялся в тишину и повлек Дерке к ритуальной капсуле Скалы.

— Всем спасибо за прекрасные годы, — крикнул он. — Жить среди вас и править вами было неописуемым удовольствием!

В ритуальной капсуле не было времени, не было пространства, не было ничего, кроме них двоих. Древние механизмы в их крови запустились, изменяя клетки, создавая одно из двух, перекачивая информацию, переписывая структуру материи.

Дерке пила кровь Оанеса, принимала его семя, сливалась с его плотью. Энергия обволакивала их.

Как малёк в икринке, в древней каменной сфере рождалось новое существо — недолговечное, но очень могущественное.

Перед их глазами проходили миллионы жизней изо всех уголков Вселенной — проходили в борьбе, в наслаждении, в голоде познания, в радости открытий, в любви и страдании. Носители мужского и женского начал сливались в бесконечных огненных поцелуях, сплетали щупальца, терлись перьями, прорастали друг в друга, погибали, дав жизнь, жили вечно, жили недолго, рожали в муках, нерестились в оргазмах, кормили крохотных существ своими телами, телами своих жертв, молоком, кровью, плодами своих планет. Солнца всходили и заходили над мирами — красноватые, желтые, пурпурные и ослепительно-белые двойные. Дерке и Оанес смеялись и были везде, и всем, и всегда. Они были в начале вселенной — той самой безумной плотности и температуры точкой, в которой не было времени. И они были в конце — ею же.

— Деркето, — сказала та, что была Дерке, приходя в себя. — Мы — Деркето.

Оанес, физическая оболочка которого уже растворилась в ней, перестала существовать, счастливо рассмеялся в её голове.

— Давай изменять мир, — сказал он. — Начнем с Детей.

Они думали Детей. Они представляли себе образ, качество, взаимоотношение с миром, мелодию, оттенок любви — и он облекался в плоть, закручивался спиралью генетического кода, прорастал в Деркето. Она нежно отделяла его, окутывала оболочками икринки — вот желток, чтобы питать и строить растущее тело, вот пласт воспоминаний, который прорастет синапсами в мозгу, вот кожистая оболочка, которую дочь или сын разорвут, когда будут готовы. Всё, что Дерке видела и чувствовала, помнила об этом мире и о том, лежащем за ледяной пустотой космоса, всё, что Оанес знал и любил за свою долгую и разную жизнь — все это нашло свое место в Детях, всё стало ими.

Семьдесят пять голосов, душ, лиц, песен, судеб. Дети ждали своего часа, безопасно укрытые в икринках в Детской пещере Скалы.

— У нас еще целый год жизни, — сказал Оанес. — Она была бы приятной. Мы можем сделать много хороших дел для нашего народа. Мы дождемся Детей и расскажем им о своей любви…

— Или мы не станем тратить Силу на мелочи и умрем сегодня, — эхом отозвалась Дерке. — И пусть о нашей любви им расскажут другие. И мир, в который они родятся.

Деркето стояла над бездной. В бездне лежал город Ремисэ, темный и мертвый, полуразрушенный, покрытый донными отложениями. Плоские чудовища гнездились там, где должны были играть её дети. Рыбы с челюстями, способными раскрыться всемеро, ждали добычу среди книг, собранных её предками. Деркето раскинула руки и сосредоточилась.

— Мы сможем, — сказал в ней Оанес. — Почувствуй структуру донной коры. Под ней бушуют силы — используй их. Начинай, нам нужно успеть до рассвета, а он всегда ближе, чем кажется.

Деркето замерла в обманчивой неподвижности, и её волею и силой далеко внизу с подводных гор покатились камни, трещины разрезали океанское дно, течения магмы начали поворачивать вспять. Она толкнула, потянула на себя — и мир задрожал и подчинился.

Ремисэ вставал из бездны в черном облаке донной мути. Деркето остановилась, когда усилие стало невыносимым, а город лежал у её ног. Мнима проплывут по его улицам, отмоют и восстановят здания, найдут и прочитают книги, вспомнят, как пользоваться машинами и инструментами. Нужна была энергия, чтобы начать цивилизацию заново — Деркето отыскала глазами огромные генераторы, проверила их. Один был разрушен полностью, второй требовал сложной починки — это будет позже, а в третьем нужно было возобновить, заново завести реакцию. По сравнению с усилием по подъему города это было мелочью. Реакция пошла, генератор ожил, тут и там огни города засветились сквозь слои ила. Нужна была безопасность — Деркето нашла и активировала силовой щит. Когда его отрегулируют и настроят, он укроет город от хищников.

Она обернулась. Плывущие стояли за нею и смотрели на великий город. Её братья и сестры, её друзья, друзья и братья её предков, те, кто встретит и научит её детей.

Деркето улыбнулась.

— Немис, — позвала она.

Он выплыл из толпы, неловкий и изломанный. Деркето протянула к нему огромную руку. Когда он поднялся на ладонь, она приложила палец к его груди. Немис закричал. Она держала его крепко, он кричал и бился, а когда она разжала сияющие пальцы, у него снова было две руки. Он держался за плечо, глаза закатывались, грудь трепетала часто-часто.

— Благодарю Царицу, — простонал он. — Спасибо, Дерке…

— Ему нужен отдых в лазарете, — сказала она. — Кто еще?

Жизнь текла с её пальцев. Она возвращала руки, хвосты, плавники, потерянные много лет назад, она восстанавливала нарушенный кровоток, заставляла расти выбитые зубы и вытекшие глаза.

Им понадобится много сил, чтобы восстановить мир. Дверь в будущее распахнётся широко.

— Прощайте, — сказала она и помчалась вверх, к поверхности, взбивая воду мощным хвостом, разрезая её огромным гибким телом.

Немис был первым, кто запел ей вслед. Тысячи Плывущих подхватили песню, мелодия догоняла Деркето, как теплый восходящий поток. Она улыбнулась, узнав одну из песен Оанеса.

Она стояла в воде, закрыв глаза, между океаном и звездным небом, где в созвездии Окулы мерцало желтым светом её любимое дальнее солнце. Она была Силой. Она чувствовала в океане силу всех, кто был до неё. Ей казалось, она слышит маму.

Деркето распахнула глаза, вобрала в себя всю вселенную и ударила своей волею по планете под нею. Из океана вставала огромная суша, забирая в полукольцо великий город на дне. Сила, с которой она тянула дно вверх, была несопоставима с её телом — каким бы оно ни было гигантским. Кровь полилась изо рта и глаз, она закричала — но суша была все выше, все ближе к поверхности. На кровь тут же примчались окулы, закружили вокруг Деркето в смертельном танце, стягивая и сжимая круги. Но её тело было слишком огромным, неуязвимым для внешних опасностей — единственным существом, способным себя повредить, была она сама.

Она остановилась, дрожа. Ей нужно было подняться выше, над поверхностью. Она больше не могла ничего сделать из воды. Она посмотрела на небо. Звезды появлялись и исчезали — в небе скользили миллионы темных теней.

Летели Парящие — все Раави этого мира. Они летели парами, и в клювах каждая пара держала концы лент. Каждый год, оплакав родителей, птенцы вплетали их перья в семейную ленту — чтобы почти год спустя, в преддверии собственной смерти, узлами записать на ней несколько слов, обращенных к будущим детям.

Парящие продевали свои ленты под её руками, плавниками, шеей. Все больше их взлетало, поднимая Деркето от воды, и новые сотни Парящих подхватывали усилие. Они ныряли в воду, окулы хватали и рвали их легкие тела. Воздух наполнился скорбными криками, но Раави не останавливались, и вот они уже поднимали Деркето в воздух.