Зеркало для героев - Гелприн Майк. Страница 61

* * *

— Вы удовлетворены? — доктор скрестил на груди руки.

Полковник с отсутствующим видом глядел в окно.

— Я сегодня же дам телеграмму в Англию, — ответил он невпопад. — У меня есть личные связи в Лондоне, я задействую их все. Этим несчастным необходима помощь.

Доктор скептически усмехнулся.

— Им ничем не поможешь. Они неизлечимы, оба. Война для них не закончилась, они так и остались жить в том, другом мире, где продолжают стрелять, убивать и хоронить убитых. Они бредят войной, взять хотя бы сержанта. Он…

— Достаточно, прошу вас, — прервал полковник. — Сержант Чиверс не бредил. Я думаю, он сказал правду.

* * *

Сержант Чиверс продрался через заросли перевитого мандевиллой кустарника, миновал снарядную воронку, на дне которой было кострище, ускорился, потом перешёл на бег. Надрывая жилы, помчался к кокосовой пальме, самой высокой из полудюжины уцелевших. Широко раскинув руки, упал лицом вниз на землю.

— Вот и я, — прошептал он. — Вот и я, Эвелин.

Эвелин не ответила, но это было неважно — они и так понимали друг друга, без слов.

«Представляешь, её величество умерла, — мысленно сообщил жене сержант. — На троне сейчас новый государь. Он оказал нам со Старикашкой великую милость. Велел не выдавать австриякам, а прервать отпуск и снова отправить сюда, дослуживать».

Сержант лёг на землю щекой. Пролежал недвижно час, другой, затем поднялся. Глотая слёзы, двинулся прочь. Вновь миновал воронку, продрался через кустарник, одолел развалины и запетлял по развороченной снарядами низине.

— Ну, здравствуй, Дик, — сказал он, усевшись на камень, под которым лежал Бриггс. — Долгонько меня не было.

Бриггс не ответил, он и при жизни был молчуном.

— Старикашка не в себе, — пожаловался другу Чиверс. — Отпуск не пошёл ему на пользу. День-деньской сидит на посту, а чего сидеть, спрашивается?

Чиверс подождал, но Бриггс, как обычно, опять не ответил.

— Котла-то нет, — сержант хихикнул. — Понимаешь? Боши украли котёл, пока мы со Старикашкой были в отпуске. Теперь, если они снова сунутся, нам конец.

Сержант Чиверс вновь хихикнул, затем рассмеялся, захохотал в голос.

Слёзы по-прежнему текли и текли у него по щекам.

♀ Время года — лето

Ольга Рэйн

история мальчика

Давным-давно, в огромном прекрасном королевстве жили король с королевой. Было у них счастье и богатство, и любили они друг друга так, что дышать порознь было трудно. Но однажды, как только объявили они подданным и близким родственникам радостную весть — что королева ожидает наследника — явилась королю во сне Темная Фея с серебряными глазами и сказала: «Ваше Величество, так и так, есть в вашем королевстве злобные недруги, которые вам послали страшное проклятие. И я, конечно, извиняюсь, но должна его доставить.» И когда король проснулся утром, в голове у него был Черный Рак, сначала икринка, которую и заметить было нельзя, а потом он вылупился, стал расти и забирать у короля жизнь и разум. Сначала ни королева, ни подданные не понимали, что происходит, почему король так страшно изменился, почему не радуется маленькому принцу, почему столько черноты в его голубых глазах. Потом отправились к мудрецам, сделали томографию, оказалось, что уже поздно — Черный Рак вырос до таких размеров, что самого короля уже почти и не осталось. Королева долго горевала, каждый день возила цветы на кладбище, иссохла вся, молоко у нее пропало. А когда, наконец, сняла траур, стали к ней сватов засылать со всех земель, потому что была она красоты неописуемой…

Денис отложил планшет и вытер о штаны вспотевшие пальцы. Под окном скрипели и распрямлялись ржавые пружины — дочка хозяина, Шеннон, опять скакала в своем батуте.

Бойнг, бойнг, бойнг, — и так она могла прыгать часами, как заведенная. Соскочит, в туалет сбегает, водички попьет, и опять — бойнг, бойнг.

Денис и мама жили в этом пансионе уже третий день, он успел изучить привычки и повадки местных обитателей. Три дня с того знаменательного вечера, когда мама, поправив платье и глубоко вдохнув, подняла руку, чтобы постучать в дверь мистера Маллинса.

— Ну вот, Денька, сейчас и узнаем, как он нам обрадуется, — сказала мама, волнуясь. — А то он все звал в гости, билет предлагал купить, а мы раз — и сами. Я ему не какая-нибудь филиппинская невеста-по-почте, русские женщины гордые и независимые.

Денис вздохнул и почесал шею — у новой нарядной футболки был жесткий ярлык. Монологи про гордость, независимость и особую стать, свойственные русским женщинам, он слушал весь последний год, с тех пор, как мама познакомилась на Фейсбуке с красавцем средних лет Аланом Маллинсом и поразила его сдержанное британское сердце своей славянской красотой и жизнелюбием.

— Мам, стучи уже, — попросил Денис.

Мама выдохнула дважды и постучала. Ответа не было.

— Он же сказал на прошлой неделе, что берет отпуск, — пробормотала мама.

Послышались шаги, дверь открылась. На пороге стояла филиппинская девушка в цветастом платье, очень красивая, в два раза моложе мамы.

— Пес? — сказала она, жизнерадостно улыбаясь. Мама почему-то молчала. — Вы хотите увидеть моего мужа?

— Мужа? — переспросила мама.

— Да, я — миссис Маллинс. Мы с вами незнакомы, потому что мы с Аланом познакомились по переписке, на Фейсбуке. И вот, всего год спустя, на прошлой неделе — свадьба.

— Свадьба? — мама звучала, как попугай, повторяющий последнее слово.

Филиппинка закивала, светло улыбаясь маме и Денису. Она была совсем маленького роста, почти как сам Денис, очень высокий для своих двенадцати лет.

Мамино лицо застыло, как будто у нее резко заболел зуб, а глаза заблестели и стали очень светлыми, почти серебряными, как машина, которую они взяли напрокат в Лондоне. Она кивнула женщине в дверях и быстро пошла обратно к дороге.

— Си ю лейтэ, — машинально попрощался Денис и побежал за мамой. Женщина недоуменно смотрела им вслед.

В машине они долго сидели молча. Денис слушал, как стучит его сердце и все ждал, что мама заплачет, но она только сжимала зубы и смотрела вперед. Потом завела двигатель и они поехали в МакДональде, который раньше проезжали. Мама взяла Денису бургер, а себе — три больших мороженых. До этого она сладкого не ела больше месяца, чтобы одежда хорошо сидела. Потом она заказала еще одно и тоже съела его быстро, ложка так и мелькала, как будто мама совсем оголодала.

— Ничего, Денька, это ничего, — говорила она и кивала сама себе.

Денис аккуратно спрятал в кучу упаковок и стаканчиков свой нетронутый бургер и погладил маму по руке.

От Бристоля они уехали недалеко, когда мама начала морщиться и ерзать на сиденьи, сжимая руль.

— Давай снимем где-нибудь комнату, — сказала она. — Не доедем до Лондона сегодня.

Они остановились в Базе, у знака «Семейный пансион Конноли» с белой табличкой «есть места». Старый кирпичный дом стоял в большом неухоженном саду, среди таких огромных деревьев, какие в Волгограде не росли. Деревья шуршали на вечернем ветру, когда Денис с мамой шли от парковки. Маме было совсем плохо, Денис катил чемодан. Мрачный мистер Конноли, с седыми косматыми волосами и неухоженной бородой, вручил им ключ от большой комнаты на втором этаже. Мама хотела сразу расплатиться, но он махнул рукой, сказал «завтра», потом посмотрел на нее с сомнением, взял чемодан в одну руку, маму в другую и без усилия затащил их по широкой лестнице, обитой красным ковром.

— Может, вам врача вызвать? — спросил он маму. Она помотала головой, выдавила «ноу, сэнкью» и исчезла за дверью в ванную.

Мистер Конноли коротко кивнул Денису, сказал «спокойной ночи» и закрыл дверь.

В комнате был поднос с чайником, Денис заварил себе крепкого чаю и долго сидел на подоконнике, глядя на звезды, слушая шелест деревьев, вдыхая незнакомые запахи чужой сырой земли, близкой реки, старой комнаты. За стенкой маму рвало мороженым и преданными надеждами. Она вышла из ванной уже заполночь, в простой длинной футболке, бледная, осунувшаяся, мокрые медные волосы стянуты в хвост, такая красивая и грустная, что у Дениса сердце защемило.