Демон (ЛП) - Дуглас Кристина. Страница 12

Он быстро отыскал её — по правде говоря, он всегда знал где она, всегда был готов к тому дню, когда сможет закончить начатое. Позволить ей жить было неприемлемо.

Он всё ещё не понимал почему изменил своё решение, вернулся за ней полтора года назад. Может быть, все дело было в простом факте, что Саре было бы ненавистно то, что он сделал. Даже после столь долгого времени со дня её смерти, её нежное влияние боролось с его более кровожадными инстинктами.

И кровожадный был подходящим термином. Лилит могла истекать кровью — он помнил это. Помнил разорванную плоть её запястий и лодыжек, которые он исцелил после того, как вытащил её с места казни. Он мог снова пустить ей кровь, и на этот раз никакое ложное милосердие не остановит его. Он и не думал, что в нем есть милосердный костяк.

Он перенесёт её в Тёмный Город и если придется, передаст её Разрушителям Правды, чтобы те выявили все её секреты. У него не будет иного выбора, кроме как подвергнуть себя её обольщению, и он докажет себе, что сможет устоять перед ней. Он будет вечно оплакивать Сару. Она была женой его вечного изгнания. Лилит была смертоносной шлюхой.

Неважно во что она верила, он не может позволить себе забыть эту важную истину.

Глава 6

Я ОТКРЫЛА ГЛАЗА, МОРГНУЛА, а потом вновь их плотно закрыла. Что-то с моим зрением было не так. Впрочем, как и с моим разумом. Моё сердце заколотилось от воспоминания о страхе, и я неторопливо задышала, желая успокоиться. Я лежала на кровати, и меня накрыло ощущение дежавю. Всё это уже раньше случалось. Где был Азазель?

Я снова открыла неспешно глаза, затем села и осмотрелась. Я была в спальне: огромной, изысканной, с высокими потолками, массивной старой мебелью и, судя по всему, мраморным полом. Я не могла определить наверняка, потому что комната была лишена цвета. Всё было странного оттенка сепия, словно старинная фотография. Я посмотрела на своё тело и выдохнула с облегчением. Оттенков на мне было полным полно, мои джинсы были того же поблекшего цвета индиго, как и в тот день, когда я их надела, мои кеды были замызганного белого оттенка, кожа на руках была слегка загоревшей. Какое-то странное воспоминание заставило меня потянуться к своим волосам. Они были такими же, длинными и густыми и, подхватив прядь, я посмотрела на неё. Тот же самый рыжий цвет, к которому я уже стала привыкать.

Я погладила покрывало подо мной. Оно было плотным и бархатным, невзирая на его серовато-коричневый вид. У кого-то очень странное чувство декора, раз уж всё было выбрано в таких бесцветных тонах. Даже мрамор. Я соскользнула с высокой кровати, и пол под моими ногами был твёрдым. Бывал ли мрамор коричневым, или они покрасили его?

Но я понимала, что краска была чересчур простым ответом. Я знала, что увижу, когда открою дверь, когда распахну тяжёлые бежевые шторы и открою высокие окна. У меня было предчувствие, что всё станет белоснежно белым.

Я повернула ручку, понадеявшись, что некого рода Волшебник страны Оз повлиял на цвета Волшебной Страны за дверью. Вместо этого, я обнаружила там комнату в таких же тонах сепия. Азазеля нигде не было видно, и я невольно вздохнула с облегчением. Здесь также были высокие окна, плотно закрытые тяжёлыми шторами, и я не хотела подходить к ним и выглядывать на улицу. Но я сделана из другого теста, и если я была здесь, я вполне могла знать с чем мне предстоит столкнуться. Я пересекла комнату и распахнула шторы, но как вкопанная замерла на месте, в изумлении таращась на город.

Я понятия не имела, где находилась — город чем-то напоминал нечто среднее между Нью-Йорком 1930 годов и Лондоном 1890 года, смешавшись с ранними понятиями немецкого режиссёра о мрачном будущем. И всё было в таком же монохромном контрасте. Некий серовато-коричневый, как в старых фильмах. Я выставила перед собой руку, перед городским пейзажем. По-прежнему кожа была нормальной, буйство цвета по сравнению с тёмными, сумрачными линиями странного места. Я вернула штору на место, отвернулась и вскрикнула. В комнате стоял Азазель и внимательно за мной наблюдал.

Ну, хоть он тоже был в цвете, или точнее насколько он мог быть в цвете. Он был одет во всё чёрное, как всегда: чёрные джинсы и чёрная рубашка, и его длинные чернильно-чёрные волосы обрамляли бледное лицо, его тёмно голубые глаза и высокие скулы были до боли знакомыми. Но даже его бледная кожа несла в себе куда более здоровый оттенок, чем комната, и его губы пылали цветом. Я уставилась на его губы, не уверенная, что хочу проверить свои собственные мысли, и его губы изогнулись в не особо приятной улыбке.

— Ну, и в какой же ад ты меня перенёс? — я умудрилась прозвучать не более чем вскользь заинтересованной. — Это чистилище?

— Чистилище — мифическое истолкование. Это Тёмный Город.

— Ты можешь обманывать меня, — я огляделась по сторонам. — Так почему мы здесь?

Он не ответил, его неспокойные глаза прошлись по мне с, как я знала, равнодушным пренебрежением. Я до сих пор не могла понять, что же я такого натворила, чтобы заслужить это, почему он был настолько уверен, что я была каким-то там демоном, но я не собиралась спрашивать его об этом. Я уже знала, что он ничего мне не скажет.

— Голодна? — спросил он, и это меня удивило.

До сей поры он не показывал никакой заинтересованности в моём самочувствии.

И я поняла, что проголодалась.

— Да.

Он кивнул, повернулся к двери, и я отвлечённо уставилась на него. Он был высоким, возможно 189 см, и стройный, с жилистой силой, которая на удивление была элегантной. Он был не столь худым, как в прошлый раз, когда я видела его — он явно в промежутке питался хорошо, хотя ему по-прежнему не мешало бы набрать ещё несколько фунтов. Я не могла избавиться от дикого чувства, что что-то упускала, когда он повернулся спиной ко мне. Спина у него была сильной, плечи широкие и мускулистые руки. Но там должно было быть что-то ещё.

Он оглянулся.

— На что смотришь? — он прозвучал настороженно, раздражённо.

Раздражение уже стало делом обычным, а вот настороженность для меня стала небольшим триумфом, в то время как я чувствовала себя безоружной.

— Ни на что, — сказала я. — Мы куда-то идём?

— Ты сказала, что голодна, а я однозначно готовить тебе не собираюсь. Я знаю ресторан.

— Мы будем есть в ресторане, как нормальные люди? — съязвила я. — Не говори мне... что у нас первое свидание.

— Мы не люди, демон. Никто из нас. Ты знаешь это, независимо хочешь ли ты посмотреть в правде глаза или же нет.

— Ты не человек, — выпалила я. — Если кто здесь и демон, так это ты. Ты налетаешь и уносишь меня в неправдоподобные места, места, которые абсолютно бессмысленны. Поэтому я не вижу никаких доказательств того, что я нечто большее, чем просто нормальный человек, который привлекает к себе сверхъестественного преследователя.

— Даже когда смотришь в зеркало?

Я совсем об этом забыла. Рыжие волосы, тёплые карие глаза, таинственный изгиб губ, волевой подбородок. Это казалось странным, даже спустя почти год, но всё же диковинно знакомо. Но я не сдамся без борьбы.

— Я считаю, что ты затуманил мой разум.

— Затуманил твой разум? — вторил он. — Если бы всё было так просто. Ты идёшь?

Он придерживал дверь открытой, и за ней я увидела коридор.

Может быть, он станет более обходительным, когда мы поедим. Я поиздевалась над ним со свиданием, но по сути дела, люди обычно расслабляются, когда они едят. Если повезёт, он начнёт отвечать, по крайней мере, на несколько безобидных вопросов.

"Хотя он не ответил ни на один вопрос во время их перекуса в буше", — внезапно вспомнила я. Он просто убедился, что я не могу говорить, и продолжил есть, не предоставив мне выбора, как последовать его примеру.

Мы были на втором этаже. Я вышла за ним в симметричный коридор, который выглядел как декорации к фильму, спустилась по лестнице и через тяжёлую входную дверь вышла на улицу. Мимо проезжали серые машины и грузовики; улицу наводнили люди с серыми лицами, в серой одежде и серыми душами. Азазель на вид был совершенно многоцветными, когда он шёл среди них в своём полностью чёрном прикиде, но никто из жителей, казалось, не замечал, что мы оба отличались от них.