Вспомнить все (СИ) - Северный Михаил. Страница 21

Влад кричал созывая мертвых витязей и рубился с ними без устали. Ширяй мелькал сзади, нанося удары мечами в спину, старался прорубить латы и достать до мертвого тела. Витязи огрызались, но Влад ударами и русским матом отвлекал их на себя снова и снова. Я лупил по глазам, близко не приближался ибо зашибут.

Один раз Иван отступил, присел и как ударит кулаком по мертвой земле. Такой вихрь, поднялся, что я на спину упал, а Ширяй вообще к мертвым девкам улетел, еле успели нетопыри тварей отогнать. Влад устоял и продолжил созывать мертвяков на себя. Потом главный мертвец пытался проделать такой трюк еще ни раз, но свистел меч Влада над головой и он вставал.

Добрыня, тот что с топором гаркал утробно и из земли двое мертвецов полусгнивших выползало, прямо посреди дороги. Лезли, хотели за руки ухватить, да с собой утащить. Этих я брал на себя. Два камня в голову каждому и посыпались косточки, превращаясь в пыль на лету.

Мертвый Алеша, не Попович, начинал кружиться двумя мечами размахивая – вихрем смертоносным становился. Но куда там. Это была проблема, пока Ширяй ему ножки не подрезал. Он чертыхался и бросался на татя, но тот ловко отскакивал и к Владу подбегал. А тот и рад забрать.

Первым он и ушел. Подрезал его Ширяй в очередной раз, да меч в створки шлема ткнул. Тот и растворился, как небывало.

Иван – старший бос, заревел, да в два раза больше стал и морда из белой зеленой стала. Рассердился.

Потом Добрыня ушел, проткнул его двумя мечами со спины, насквозь прошло, а я камнями добил и Влад приложил.

Еще сильнее Иван заревел и еще выше стал. Головой звезды подпирает, красный весь как вареный буряк. Отшвырнул Влада, да так что тот отлетел и лошадь с ног сбил. Ширяй отскочил в сторону, чтобы под удар не попасть. Но Иван не замечал его – ко мне шел. Воткнул меч свой в землю и рукава закатал.

Вылетели мечи кривые из рук Ширяя и в землю воткнулись. Моя праща камнем руку прижала, так что пришлось выпустить веревочку и она к земле прижалась. Влад уже поднимался и рукава засучивал. Лошадку бедную гладил, чтобы успокоилась.

– Рукопашную хочешь? Ну давай.

Задрожала земля, когда шагнул Иван. Рванул караван и поскакал вперед, только женщины выглядывали испуганно. Погасла луна на небе, головой ее гигант закрыл. Побледнел Иван, тут только по коленям бить остается.

И нетопыри смогли нас спасти. Собрались всей ордой и одним целым на нежить огромную бросились. Он давил их, отбрасывал, разгонял, раскидывал но пищащая масса только увеличивалась.

Залезали ему в рот, он их перекусывал, выплевывал, с волос выдирал, но там еще сотня вцепилась. Снял шлем остроугольный, еще куча вылетела. Облепили они его как пчелы улей и еще и еще летели.

Ширяй бросился помогать, но меч выдернуть не смог.

– Сюда! – кричал кто-то. Я обернулся. Тот самый старик стоял у крапивной поляны и махал призывно. Вокруг своего посоха он обвязал шарф знакомый – черно-красный – Сюда! Мышки его добьют! Скроетесь у меня, далеко еще до рассвета! Хватайте оружие и за мной!

Я встретился с Владом глазами и он попробовал выдернуть меч. Тот вышел легко. Я поднял свое оружие. Нежить покачнулась и начала падать.

– Бежим! – крикнул я и следом за стариком нырнул в крапиву.

Глава 8

Старик шагал быстро, не оглядываясь по сторонам. Прошел полянку с вырванными кустами и хмыкнул. Дальше лес крапивы продолжался, но старика это не остановило. Махнул посохом, и крапива легла в стороны, образовывая коридор – спокойно как собачка. Старик зашагал по корням, да так плавно и легко, что диву даешься. Я семенил за ним, но не так удачно. То о камень споткнулся, то корень за ногу схватил, да так что напугал до полусмерти. Старик не реагировал и на помощь не спешил.

Сзади шагали Влад и за ним тать. При всем уважении я бы его за спиной не оставлял. Очень уж орудует ятаганами ловко.

Земля опять задрожала и наконец, старик остановился и обернулся. Все мы обернулись. Гигант уже в полусогнутом состоянии до сих пор виднелся издалека. Качался из стороны в сторону, а тучи нетопырей кружили вокруг, создавая вторую, темную одежку для него. Наконец он завопил и резко выпрямился, судя по тени – шлема остроконечного на голове не было. Побежал, размахивая руками и завывая так, что мне его даже стало жалко. Это ведь живой человек был, не мертвая образина. Но страх его и сотоварищей свели их туда, по ту сторону, В Навь, откуда не возвращаются. Они вернулись и сейчас нетопыри загоняют мертвых воинов обратно. Найдут ли витязи покой после второй смерти, я не знал, поэтому и жалел его. Сейчас только понимание пришло.

– Идем, – старик махнул посохом и крапива начала выпрямляться, там, где мы уже проходили, закрывая нас от взглядов из темноты. – Идем. Скоро они вернутся.

– Кто вернется? – спросил Ширяй, – Гендальф, ачивка за караван будет?

Крапива выпрямлялась все ближе, заставляя нас продолжить путь – так мы и шли: впереди стелилась, освобождая дорогу, а после того, как Ширяй проходил – вставала дыбом. Так мы и оказались у неожиданно уютного домика на крапивной полянке. Он действительно был почти вплотную окружен крапивными кустами и изредка прорастали ели сосновые. Получилась полянка, которая домик в себе хранит, а елочки и крапива скрывают ее от глаза чужого.

А еще тут были зайцы. Прыснули серые во все стороны, сидели на крылечке да нас испугались. Фырх и нет никого.

– Ишь, буркнул старик, – попрошайки! Крапивник, где ты! А ну выходи!

Никто не вышел, но старик не сильно волновался и посмотрел на меня. Достал из густо-белой шевелюры листок и раздраженно кинул на землю.

– Ну заходите, если что.

Когда я в сени входил, то чуть еще пару зайцев не раздавил, очень уж много ушастых под ноги посыпалось.

– Уважай! – рявкнул дед и тряпку откинул, закрывающую гостевую, – не губи несмышленых.

Внутри пахло дымом, травами, медом и капусткой. По стенам у старика развешаны листья сушеные, сухой травкой подпоясанные. Они и издавали запах чудесный. В углу комнаты место для костра и дыра в потолке, чтобы дым выходил. Казанки глиняные, разные, ложки деревянные и какие-то недоедки еще в мисках. Так вообще чисто для одинокого. А то, что одинокий дед и наверное вдовец видно сразу. Как не крути – вон лапти валяются, он их стыдливо прячет, вон копоть на стенах не отмытая, а вон и тулуп весь в зеленом и с запахом характерным.

– На мою хату старую похоже, – провозгласил тать, проскальзывая вслед за Владом и осматриваясь, – а ты награду выдаешь за прохождение? Мне бы мечи получше этих обрубков.

Старик молча уселся на свой лежак и приглашающе махнул рукой, а посох рядом поставил. Кто-то пнул сзади в ногу, и я обернулся. Маленькая табуреточка стояла за спиной и чуть изогнула верхнюю часть вверх, как будто на меня смотрела. А потом ближайшая ножка пришла в движение, да как даст.

– Ай, – крикнул Ширяй. – Чего пинаешься?

Зазвенели вытаскиваемые мечи, и дед вдруг как рявкнет: "Стой!". Они и замерли. "Сидайте!"

Табуретки, которые стояли рядом с каждым гостем вдруг успокоились и замерли. Я сел первый. Немного опасаясь и готовый к тому, что сей же час или укусят в одно место или убегут, но ничего не случилось. Нормальная твердая дубовая табуретка. Посмотрев на меня и Влад с Ширяем оружие спрятали и сели.

Дед смотрел на нас и молчал. Мы тоже, ждали от хозяина первого шага. А он все молчал. Сглотнул и запыхтел как паровоз, но ничего не выдавил. В комнату забежал вдруг заяц. Серенький такой, красивый: с белым брюшком и ушками, торчащими вверх. Постоял секунду на середине и, стуча лапами, ускакал. Как-то сразу опять тяжело стало и неуютно. Дед плюнул под ноги и недовольно крякнул.

В наступившей тишине зашептал Ширяй: "Нормально его заглючило".

И тут что-то ухнуло и зола взлетела облачком вверх, на миг закрыв собой кострище. Когда морок рассеялся, то в кострище стоял маленький человечек. Ростом мне до пояса, а Владу еще ниже; одежка все зеленая – штанишки, на ногах башмачки и накидка с рубашкой. Все отливало зеленым, даже волосы, в которых как у старика торчали беспорядком листья и пух тополиный.