Лесная ведунья. Книга 1 (СИ) - Звездная Елена. Страница 25
— Хорошо, — я соскользнула в воду, — с меня поцелуй.
И соскальзывала я в воду, а оказалась вдруг в объятиях крепких, тесно прижатая к груди мужской, и нет — не был это водяной, вовсе не он был. У водяного и руки мягче, и тело… тоже мягче, а охранябушка весь твердый, как из стали выкованный, да и держит крепко, аж не продохнуть, а еще взгляд у него злой, матерый, опасный.
— Ведьма, — голос хриплым был, — я бы на твоем месте такими обещаниями не разбрасывался.
И даже возразить не дал, поднялся рывком, да и пошел по воде, утонув в ней лишь по колено, а тут глубины было в три роста человеческих, я точно знала, ныряла как-то за книгой оброненной.
И водяному, едва из воды вышли:
— Позже поговорим. Без свидетелей.
Тут уж у меня челюсть отвисла, да только архимаг клюку мою подхватил, магией подхватил, о земь ударил и путь открыл прямо к избушке!
Так что когда дар речи ко мне вернулся, не было уже ни заводи, ни Води, ни даже чащи Заповедной в кустах. Был маг. Маг меня в избу занес, на ноги поставил, полотенце протянул, развернулся и ушел. Да недалеки переходы были — в угол ушел, сел там, на стул уцелевший, учебник взял со стола, и… к чтению видать вернулся.
— Охранябушка, — заматываясь в полотенце, проговорила я, — а что это вот сейчас было-то?
— М? — он оторвался от книги, меня взглядом синим окинул, вновь к чтению вернулся, и ответил голосом злым: — Чаща твоя примчалась, изобразила мне процесс зачатия головастиков, требовала остановить разврат, сообщила в красках и иллюстрациях, что сама три года уж поделать ничего не может, и вся надежда у нее на меня только. И да, у меня, есть вопрос.
— Ккакой? — потрясенно спросила, прижимая полотенце к груди.
Архимаг глянул на меня, усмехнулся и спросил:
— Чешуя не мешает?
— Нннет, — ответила неуверенно.
— Ясно, — маг перевернул страницу, — значит чаща у тебя не только сволочная, но еще и тугоумная. Спать ложись, ведьма.
А такого уже ни одна ведьма не стерпит.
— А ты мне не указывай, охранябушка! — прошипела я.
Маг голову вскинул, на меня посмотрел пристально, и вдруг сипло произнес:
— Простите, госпожа.
Даже негодовать после такого не захотелось. Постояла, глядя на охранябушку, который смотрел так, словно приказаний ждет и вообще раб он мой, развернулась и ушла за печь, вымолвив:
— Называй лучше ведьмой, мне так привычнее.
— Как вам будет угодно, госпожа ведьма, — раздалось вслед.
Аж передернуло! Вот заладил-то!
***
Ложилась спать с влажными волосами, сушить их магией при архимаге с нестабильной печатью я не решилась. Пугала меня и сила его, и то, что контроль над ней охранябушка теряет рядом со мной.
Последний взгляд мой был на месяц.
«В полночь», — приказала я месяцу.
И провалилась в сон.
Снился мне лес. Он всегда мне снился — лесная ведунья спит, да не так, как кажется. Я спала как трава, как деревья, как земля — дремота, не сон, и работа. Лес, он ответственности требует, особенно если это Заповедный лес. И я спала лишь телом, умом бродила по лесу, отслеживая потоки силы, проверяя ручьи, улыбнувшись перебравшейся к нам сегодня семье кротов, заметила, что на одном из холмов земля сходить начала, вслед за ней деревья рухнут, надо бы вмешаться завтра…
И вдруг сон мой стал сном!
И я увидела себя, с костяным кинжалом в дрожащих руках… Я увидела себя, стоящую на коленях над тем, кто ради меня готов был отдать жизнь.
«Нет… — ветер срывает хриплый шепот с губ, ветер срывает горькие слезы».
«Да, — тихий голос Кевина, — нас никто не спасет, Валкирин, никто. Один удар, ты сможешь».
Валкирин — та, что выбирает мертвых. Имя, что дала мне Святослава… лишь спустя годы, я узнала его значение. В ту страшную ночь — уже знала.
«Один удар, Валкирин, быстрее».
«Веся, — поправила я, — меня зовут Весяна. Меня так назвала мама…»
Удар, острый нож в теряющем жизнь теле молодого мага, и слезы падают на его лицо, когда я, склонившись, прикасаюсь губами к его губам.
Его последний поцелуй…
Мой самый первый…
И яркий свет в глаза.
***
— Что с месяцем? — услышала вопрос, едва распахнула мокрые ресницы.
Не сразу поняла, где я, что со мной, и почему на краю моей постели сидит матерый измотанный жизнью мужчина, а потом вспомнила.
Села, слезы вытерла, на месяц глянула, тот, верный друг, луч убрал, свое дело выполнив.
— Спасибо, — прошептала я месяцу.
А вот затем посмотрела на архимага, да посмотрела вопросительно — кровать тут моя была, а его матрас за печкой, ввиду отсутствия теперь у меня прихожей.
— Это… моя кровать, — напомнила несознательному.
— Ты плакала, — прозвучало в ответ.
— Бывает, — улыбнулась заверительно. — Мы, ведьмы, существа эмоциональные. Спать ступай, охранябушка, и не перечь мне.
В последних словах непререкаемая сталь. Архимаг спорить не стал, поднялся, голову склонил, аки раб опять, и ушел к себе спать, да лег, повернувшись спиной ко мне и прикрывшись почти с головой. Видать обиделся, да не моя печаль в том, мне лес спасать надо, мага этого спасать надо, а потом как-то еще с Лесной Силушкой договариваться… еще не знаю как, потом придумаю.
Одеваться долго не стала — плащ простой неприметный на плечи, капюшон накинула на голову, туфельки легкие матерчатые, верная клюка в руке, и шагнула я от избушки сразу к холму в лесу.
Там уже ждал леший, он моего леса хранитель, он со мной одни сны видит.
Постояли, глядя на холм, подумали. Поразмыслить было о чем — коли вмешаюсь я сейчас, то деревья, могучие великаны, коим еще стоять бы лет сто, а то и двести, погибнут. Да только холм источник подземный разрушает, и рвется он на поверхность, а вода здесь дело нужное — молодым деревцам подмога, мелким зверям питье.
Долго с лешим решали, чего делать то будем, как и дубы сохранить, и источнику путь на поверхность дать. И вот казалось бы волшба дело нехитрое, со стороны оно может и так, а на деле сидим с лешим на земле формулы вычерчиваем, давление воды и силу корней высчитываем, да рассчитать надо так, чтобы и волки сыты и овцы целы. Решили. Дело сладили.
К водяному я пришла пошатываясь.
Постояла, на ветру качаясь аки камыши по берегам заводи, от того видать Водя меня не сразу и увидал.
— Случилось чего? — спросил встревожено, выныривая с глубины.
— Ддддерево, укрепппляла, — языком едва ворочать могла.
Ну да отойдет скоро, лес он великая сила — одной веткой отбирает, другой дает, так что под сосной посижу и в норме буду.
Водяной покивал головой понимающе, вновь на глубину нырнул, вернулся с сундуком, всплеском волны отправил его к моим ногам. Сундук был таков, что на нем и спать можно было бы при желании — крышка плоская, в старину такие сундуки делали и служил он частенько и хранилищем и кроватью хозяевам. Да только этот сундук был не простой — не ведаю, сколько лет ему было, но веяло тьмой, холодом могильным несло, да привкусом крови на губах.
— Зачарованный, — подтвердил догадку мою водяной. — Сам пытался открыть — не вышло.
Кивнула, говорить сейчас трудно было, только позвала лешего мысленно, да клюкой о земь ударила.
***
Под сосной возле избушки я сначала полежала, посидеть не вышло. Полежать долго тоже — охранябушка пришел. Постоял, на меня посмотрел, ушел. Думала спать пошел, оказалось нет — прислал ко мне домового с чаем и бутербродами. Надо же, оказывается хлеб еще остался, я думала весь съели.
Когда перекусила, архимаг все же не выдержал, пришел. Постоял. Посмотрел на сундук, на меня, вопросил:
— Ведьма, этот хран зачарованный. Его не открыть. Попытаешься — все что в нем, уничтожится.
— Не учи ученого, — высунулся из дерева кот Ученый.
Охраняб на него едва ли поглядел, на меня смотрел предупреждающе.
— Спать иди, — послала я его. — С сундуком сама разберусь, не маленькая.
Однако маг даже не дернулся, вздохнул, сдерживая негодование, и хотел было что-то еще сказать, да не успел — я руку к сундуку протянула, дерева мореного коснулась… и осыпалось трухой то дерево, остался только каркас стальной, да замок нетронутый. Охраняб потрясенно на меня поглядел, и произнес только: