Лесная ведунья. Книга 1 (СИ) - Звездная Елена. Страница 52
Да делать нечего.
Выдохнула, выпрямилась… ну почти, в смысле леший не так сильно стал в спину сучками да колючками давить. Но все еще больнова-то было. Ощутимо больно. И леший меня от себя отодвинул. Сам. Предатель!
Теперь я стояла в четырех шагах от аспида и смотрела… ой и не туда, куда надо было я смотрела. Нужно было в душу его заглянуть, а мне страшно! Я взглядом по коже черной, матовой скольжу… а вроде чешуя у гадов ползучих всяческих блестеть должна, не? А, это же у змей, а тут аспид… У него чешуя мелкая, почти как кожа, матовая, ну как уголь. Волосы черные, как и у вампиров в хвост нижний собранные. Лицо… да кто ж его разглядит под чешуей? Такая чешуя, что свет не отсвечивает, она и черты лица прячет… не разглядишь толком. В плечах широк, но не как волкодлаки, как вампиры примерно, остальное под одеждой черной скрыто. Высок… Голову запрокинула почти, в глаза вглядываясь.
А глаза синие…
Змеиные, со зрачком вертикальным, но синие… Такие синие-пресиние, как небо летнее перед грозой.
И мне ж в эти глаза заглянуть нужно, а он смотрит насмешливо, лицо вроде серьезное, а в глазах смешинки, и смущают они меня, глаза эти… Вот как в них смотреть?!
Опустила голову. Постояла, нервно очень. Аспид совсем же рядом стоял! Страаашный! Жууууткий! И характер, вот зуб даю, тот который накладной, что характер у него похуже, чем у вампиров надменных, поядреннее чем у анчуток со злыднями, и явно пакоснее, чем у чертей. Да он уже тут мне стоял, и издевался же!
Взяла в себя руки, отошла на шаг. Потом еще на шаг. Плюнула на приличия с досады, залезла на пень рядом, да и поглядела на аспида свысока. И вот так, свысока, ну если на него самого не смотреть, вроде и ничего. Злобы в нем не было. Ко мне точно. Ко мне вообще что-то другое было… что-то хорошее, почему-то, но я не разглядела что. А еще над ним было проклятие, да дело то прошлое, теперь пустое оно, только маревом призрачным еще и отсвечивает, да и то скоро исчезнет. А вот что понравилось — справедливость в аспиде была. Настоящая, убежденная. И это странно… Нечисть и справедливость вещи несовместимые, иди кикиморе какой про справедливость скажи — грохнется на землю от хохота и там угорать будет, до слез просто. А с другой стороны аспид он же не совсем нежить?
— Ну как? Оценила? Рассмотрела? Скажешь что? Али пошлешь путем долгим? — поинтересовался аспид.
Да, точно! Последний вариант! Последний вариант мне очень подходит! Иди, аспидушка, иди отседова, мне ж даже стоять рядом с тобой страшно же!
Но… я не просто ведьма, я ведунья лесная, и мне… мне лес спасать надо, а с аспидом… Аспид, это уже половина победы.
Делать нечего.
— Оценила, — промолвила, величественно сходя с пня. — Зла в тебе нет, от того входи. Но помни — коли назовешь цену неприемлимую, я и не приму.
Усмехнулся только, сверкнули на черном лице белые зубы, поклонился, условие принимая.
А я клюкой ударила, к избе шагнула…
И вот не к добру уходила же.
— Ты! Мне?! — рычал разъяренный староста волкодлаков, который по идее тут самый сдержанный должен был быть, но его с трудом удерживало двое младших вождей, с большим трудом.
А напротив сидел граф Гыркула, и, помешивая вино в бокале палацем, издевательски взирал на вождя Далака. И вот я точно знаю, что потасовку затеял клыкастый! Абсолютно точно. Просто знаю я вампиров!
— Граф! — прошипела, едва ступила на землю перед избушкой.
Поганец на меня глянул лишь мельком, и вновь издевательски воззрился на волкодлака на грани оборота, произнес:
— А причем тут я? Я лишь спросил.
Ага, спросил! Так я и поверила! И без политесов и реверансов, сказала прямо:
— Прокляну, а потом клюкой тресну!
Вампир замер. Затем медленно голову повернул, на меня уставился потрясенно, и спросил, сам не веря в то, что спрашивает:
— Валкирин?!
Но его вопрос утонул в оглушительном визге одной из кикимор:
— АСПИД!!!
И все «спокойствие» присутствующих замерших в предвкушении драки между вампирами и оборотнями, смело волной истерии.
И чего только в выкриках не было:
— Спасайся, кто может!
— Они ж вымерли!
— Аспид? Быть не может, а если может… то я пошел.
Ну вот, один здравомыслящий есть, со мной нас двое, и мы бы пошли отсюда, ох и пошли бы.
Но самым выдающимся был выкрик:
— Осени меня крест господен, это ж аспид!!!
И мы все в полнейшем изумлении уставились на моровика. Просто где нечисть и где крест господен?
Моровик под общим ошарашенным вниманием сник, стянул с себя маску и иллюзию, и вылез из-за стола обычным чертом.
— Прощения просим, — извинился, шмыгнув пятачком, — я ж у этих, монахов которые, работаю под прикрытием, вот и поднабрался лексикону церковного.
Да мне все равно, просто — чертей же никто не звал. Более того — выгнала, лично же выгнала! Ну а коли остался, сам виноват.
— Кикиморы, — протянула, недобро глядя на нарушителя, — он ваш.
За стол садилась под радующие слух вопли молящего о спасении черта. Не спасу! Из принципа не спасу! Вот не буду спасать и точка!
«Леший, ты пригляди за ним», — попросила просительно.
«Ладно, выведу к утру», — согласился друг верный.
«К полуночи, — совсем просительно».
«Да к полуночи он только испугаться то и успеет, но процессу воспитательному не быть, Веся»
«Ну ладно, — сдалась я. — В час ночи?»
«Ужо!» — рявкнул на меня леший.
«Значит в два, — постановила уверенно.»
И на этом перешла к делу.
Ну как перешла…
Сначала пришлось понаблюдать за тем, как аспид, которому, между прочим, почетное место на том конце стола выделили, аккурат на против меня… метров через пятьдесят, подходит к вампирам и самому Гыркула говорит тихое:
— Подвинься.
И граф, вообще ничуть не возражая, взял и подвинулся.
Да что там граф — сидящие на другой стороне волкодлаки подвинулись тоже.
Все подвинулись. Да так старательно, что с той стороны длинной скамьи свалилось два вампира и три волкодлака. И главное — никаких возражений. Вообще никаких. Насильно освобожденные от занимаемых должностей вампиры и волкодлаки резво умотали к моровикам, и желания возвернуться не выказали никакого вообще.
Я проводила их завистливым взглядом, нервно покосилась на севшего аспида… и на русалок с оставшимися кикиморами. Те даже вампиров не боялись, а перед аспидом оробели, и поднести ему чарку вина да закусь не решался никто. И вот я выразительно смотрю на русалок, те выразительно на кикимор, последние делают вид, что их тут не присутствует. Да так старательно делают, что как-то вдруг словно ниже ростом стали. И тут одна из кикимор возьми да и скажи:
— А говорят, аспиды они вообще всех любят. Как кого поймают, так и давай любить!
Русалки рванули прочь синхронным слаженным отступлением, да так споро, что и чарка и кувшин с вином, что в руках держали, чуть наземь не грохнулись. И грохнулись бы, но аспид руку протянул и снедь зависла в воздухе. А затем медленно, завораживающе, подплыла к нему по воздуху, и этот… любвеобильный, спокойно сказал:
— Я не гордый, сам себе налью.
Это было не совсем правильно — я на пир позвала, мне отвечать за то, чтобы гостям все понравилось. Уже собиралась кикиморам прямой приказ отдать, да домовой выручил — поднес дорогому, хоть и страшному, гостю бутербродов с ветчиной, колбасы нарезной, да тарелку с приборами. Выручил меня домовой, сильно выручил.
А спустя десяток минут вернулись и повинившиеся русалки, видать Водя им внушение сделал.
И вот мы ждем.
Все ждем.
Гости то уже успели и насытиться и выпить, мне бы слово пора брать, да ждем, не жалуемся, на аспида вообще сложно жаловаться, а уж тем более торопить с трапезой.
Но аспид вдруг сам проявил инициативу.
— Меня ожидать не надо, госпожа лесная хозяйка, говори слово свое, готов выслушать.
Не по правилам то было, но если уж говорить о правилах — то он не совсем чтобы и нечисть, так что его по правилам еще и в баньке попарить надо было бы, а вот этого я делать не собиралась вовсе. Так что, будет как будет.