Лесная ведунья. Книга 1 (СИ) - Звездная Елена. Страница 7

И ведь даже сейчас понимаю — не убью. Рука не поднимется.

Хотя вот он мой шанс в силу войти — принеси я в жертву архимага, и даже Сила Лесная мне станет нестрашна… И будь я ведуньей лесной воспользовалась бы… Не от того ли он сняв рубашку спиной к окну обернулся, словно знал – приглядывать буду, да и увижу. Неужто настолько жизнь немила?

И тут со дна постучали.

Не ко времени постучали, да делать нечего — схватила блюдце серебряное, по нему яблоко наливное пустила катиться, да и ответила на зов ведьминский.

Стучала Славастена. Ведьма она была древняя, опытная, опасная. Она вот как раз в силу вошла мага убив, с тех пор даже Изяслава к ней прислушивается, и первая голову опускает при встрече.

— Чего хотела-то? — спросила я, снимая иллюзию и запирая дверь на засов одним движением руки.

Славастена тоже без иллюзии была — а потому встретил меня ясный взгляд зеленых глаз, насмешливо изогнутые губы молодой девицы, да рыжие косы, что Славастена носила неприбирая.

— Что ж ты такая грубая-то? — насмешливо поинтересовалась она. — Мала еще, старшим грубить.

Может и мала, да со Славастеной у меня свои счеты были, от того и извиняться не стала.

— Твой бык-то? — насмешливо поинтересовалась ведьма.

И взмахнув рукой перед серебром, показала мне картину неприглядную — как идет маг королевский к спальне своей, как изогнулись губы его в кривой ухмылке, едва шум в спальне услышал, как дверь распахнул магией, руками не прикасаясь, да от всей одежды одним движением избавился…

Дверь захлопнулась, прикрывая обнаженный магический тыл.

Затем раздался рев. Для начала мага, под конец быка… Причем именно бык ревел обиженно и оскорблено…

— Да чего ж это деется?! — не выдержала я. — Да чего ж он со скотиной то беззащитной творит, бесстыдник!

Скотина оказалась далеко не беззащитной и в следующее мгновение мага вынесло из номера гостиничного вместе с окном. Маг, смущаясь присутствия многочисленных зрителей, в полете попытался одеться и одел – столб, дерево, окно на котором летел, и кузнеца Ивана, со всеми оторопело наблюдая за действом. А себя маг так облачить и не смог — видать летел слишком быстро, так что наземь упал в чем мать родила, на потеху мужикам и к смущению женской половины Веснянок.

А потом, прямо со второго этажа, на землю спрыгнул оскорбленный бык, который копал землю копытом, пускал пар ноздрями и пригнул рогатую голову, демонстративно намекая, что он этого так не оставит, и вообще очень даже лежачих бьет… Магу пришлось улепетывать обнаженным, одаривая на ходу одеянием всех, кроме себя — столбы в Веснянках еще никогда не были такими нарядными.

Когда парочка «орущий маг и требующий справедливости бык» исчезла за поворотом, Славастена вернула изображение, вновь продемонстрировав себя, и вопросительно вскинула бровь.

— Ну… — промямлила я, — так получилось.

— Да неужели? — издевательски переспросила ведьма.

— Я же не виновата, что бык обидчивый попался, — попыталась оправдаться хоть как-то.

— А кто поверит тебе, ведунья? — и теперь не только издевка в голосе ее была, но и угроза.

Практически угроза.

Чуть не сглотнула нервно, сама не знаю, как удержалась.

— Сделаем так, Весенка, — голос Славастены сладок стал как мед, — я тебя прикрою, и от совета, и от магов, от тебя лишь одного прошу — не сегодня-завтра по твоей территории обоз с невольниками пройдет — пропустишь. Пропустишь и Саврану слова не скажешь!

Так значит, да?

Очень медленно подняла руку, да и сделала то, о чем давно мечтала — показала фигу бывшей наставнице. Внушительную такую фигу.

И глаза Славастены вспыхнули зеленым огнем.

— Пожалеешь ведь, — прошипела она.

— Так уже, жалею-то, — едко ответила я.

— Я тебя дуру, пожалела тогда! – прошипела стремительно стареющая ведьма.

— Ну так а я не поумнела, не видно что ли? — нагло спросила в ответ.

И остановила бег наливного яблочка, прерывая связь.

Посидела, сама не заметила, как задумчиво яблоко сгрызла, на сутки, не меньше, отрезая себя от всего мира. Может и к лучшему… Потому что не поумнела, нет. И тогда мимо несправедливости не прошла, и сейчас вот в нее же вляпалась да так, что выберусь или нет неясно.

Из печи высунулся домовой, посмотрел на меня, догрызающую черенок от яблока укоризненно, покачал головой и сказал:

— Ничему тебя жизнь не учит.

Даже отвечать не стала.

Поднялась, плащ на плечи накинула, капюшон на голову, иллюзию на лицо и руки, захватила клюку с артефактом раба подчиняющим и вышла на двор.

Охраняб мой ел сидя перед сдвинутым в сторону котлом и горящим огнем костра, в мокрой рубашке, некрепко держа тарелку, но с грацией орудуя ложкой. Меня он не услышал, сидел спиной к избе, да и шла я босая, но почувствовал — замер.

— Не оборачивайся, — приказала, убирая иллюзию.

— Что так? — хрипло спросил.

Объяснять не стала, предупредила только:

— Артефакт подчиняющий при мне.

Понял, сглотнул гулко.

Застыл, напряженно.

Я медленно подошла вплотную, прикоснулась ладонью к рубашке так, чтобы мокрая ткань обрисовала клеймо — едва ли я рискнула бы прикоснуться к нему напрямую. А так, через ткань, провела, касаясь каждой из пяти меток. Три оставили те трое архимагов, что оставались в королевстве последними, раз этот четвертый, а вот две метки… Одну магистр ставил, много сил в нее вложил, почти выгорел, а пятую… того кто ставил пятую, последнюю, усиливая метку магистра, я не смогла определить.

Но стоило мне прикоснуться к ней — мага затрясло.

— Не бойся, вреда не причиню, — тихо сказала я.

— Не боюсь, — с трудом сдерживая ярость, произнес он, — но где твои когти, ведьма?

Я вздрогнула. Мгновенно отняла руку. Помолчала, а воинственно выдала:

— Так подпилила. Мужик же в доме, надо соответствовать.

Он усмехнулся.

А затем как-то очень странно сказал:

— Ты слишком хорошо вымыла котелок, ведьма. Он прямо сияет.

Меня пробрала дрожь. Очень медленно повернув голову, взглянула в сторону котла с похлебкой и увидела свое отражение — растрепанные волосы, виднеющиеся из-под сползшего назад капюшона, лицо девчачье испуганное, глаза широко распахнутые и ужас, который я, к стыду своему не скрыла.

— Да, меня тоже сползший на подбородок глаз напрягал меньше, чем это, — хрипло признался маг.

Я поняла о чем он – я ведьма молодая, в силу не вошедшая, то есть жертву еще не принесшая. А тут вот он весь — в моей власти и целый архимаг. Убивай не хочу просто!

И ведь что сейчас не скажи – не поверит. Выглядит все слишком уж – и караван встретила, и себе забрала, и артефакт подчинения не забыла прихватить, а ошейник все так же на нем, и прикажи я на алтарь лечь — сопротивляться не сможет.

Почувствовала себя целой владетельницей целого мужика!

Рабовладелица уже звучит гордо, а я теперь целая архимаговладелица!

Постояла, подумала. Сняла плащ с себя, откинула на ступени, с клюки сняла артефакт – демонстративно надела на шею, чтоб знали некоторые охранябы — кто тут хозяин, и, отправив клюку прыгать в избу, обошла мужика и села рядом.

Посидела, подперев кулаком подбородок, посмотрела на огонь, затем искоса взглянула на мужика и спросила:

— И как суп?

— Похлебка, — ответил он, все так же сидя с неестественно прямой спиной. — Хочешь?

Кивнула, прикусив язык, чтобы не спросить «А не отравлено ли?». Свистнула домовому, тот принес еще тарелок и ложек, себе из казана похлебки набрал и умчался в дом – он в этом лесу вообще гость незваный, потому у меня в домике и скрывается.

А вот мне архимаг похлебки налил, тарелку протянул, пристально за каждым движением следя. А едва я за ложку взялась, насмешливо поинтересовался:

— И даже не спросишь отравлено ли?

— Я хотела, — честно призналась рабу, — но решила тебя не обижать.

— Спасибо, добрая госпожа, — едко ответил он.

И видимо обиделся.

Из дома выскользнул домовой за добавкой, поцокал одобрительно, хваля повара, и умчался обратно в избу.