Серебряные фонтаны - Хьюздон Биверли. Страница 5

На следующий вечер он пришел снова, а затем стал посещать нас каждый вечер, сидя и спокойно прихлебывая свой кофе, пока я делилась с ним новостями о Розе и Флоре. Когда Роза просыпалась, я давала ей грудь, а Лео молча наблюдал, как она сосет. Иногда я замечала выражение нежности на его лице — он любил ее так же сильно, как и я. И снова я повторяла себе, какой глупой я была в тот вечер, когда он подарил мне розы.

Я спряталась в свой маленький кокон, уютно завернувшись в любовь к дочерям, охранявшую меня от внешнего холода. Однако, каждый день перед чаем мисс Аннабел открывала дверь моей спальни и впускала в нее ледяной воздух, рассказывая о полевых госпиталях и носилках, больницах и раненых солдатах. Как-то однажды она сорвала с меня мой кокон. Сначала была всего лишь капля.

— Я рада, что наконец, занята полезным делом, — объявила мисс Аннабел, — и такое чувство не у меня одной. Эми, ты помнишь Лукаса Венна?

Да, я помнила его. Он был художником, который рисовал портрет мисс Аннабел в год, когда она стала выезжать. Я должна была ходить с ней к нему в студию, потому что в те предвоенные дни молодая леди никогда не выходила из дома без сопровождения, даже для визитов к мистеру Венну, которому тем летом исполнилось пятьдесят, а выглядел он еще старше, со своей широкой лысиной и щуплой грудью.

— Я встретила его сегодня — тебе ни за что не угадать, во что он был одет! — воодушевленно сказала мисс Аннабел.

Она выжидательно замолчала, поэтому я высказала предположение.

— В бархатный смокинг?

— Нет, совсем наоборот, — рассмеялась мисс Аннабел. — В мундир из грубой шерсти — цвета хаки! Он записался в RAMC [2]. Лукас Венн солдат — ты можешь себе это представить?

Я не могла себе этого представить.

— Может быть, он просто носит что-то похожее?

— Не будь дурочкой, Эми, ничего похожего не бывает. Он носит краги — огромные такие ботинки. У него даже есть нашивки — я не поверила своим глазам. А когда он снял шляпу, я едва совладала со своим лицом — на его лысой голове осталось лишь несколько клочков седых волос. Я знаю, в RAMC вступает множество людей и постарше, но не таких, как Лукас, и не в рядовые.

— Но у него всегда было плохое здоровье и больные руки!

— Ох, Эми, он ничуть не изменился, но его неврит, наконец, прошел — с тех пор, как он часами таскает носилки с ранеными. Он причислен к Третьему Лондонскому Округу в Вондсворте. А вот как мы с ним встретились — я привезла туда несколько человек, а Лукас, вместе с остальными, пришел перенести их. Мне было непонятно, как ему удалось уговорить военных, чтобы его взяли в армию, и я спросила его об этом перед расставанием. Он сказал, что это целая история, и он расскажет ее мне, когда у него будет больше времени. Я просто дождаться не могу, когда ее услышу.

Лицо мисс Аннабел изменилось и застыло. Она подошла к окну и остановилась, глядя на улицу.

— Один из его друзей тоже там, этот скульптор, Дервент Вуд. Вряд ли ты когда-нибудь видела его работы, хотя он — подлинный мастер в передаче сходства, — она обернулась и взглянула на меня. — Знаешь, Эми, что он делает сейчас своими удивительными пальцами? Он тоже придает сходство, но лицам, которых уже нет.

— Портретам на надгробиях? — прошептала я.

— О нет, Эми. Эти люди не мертвы — но их лица повреждены осколками снарядов во Франции. Поэтому Дервент Вуд делает для них маски — маски для красивых юношей, чья внешность изуродована, хотя они еще живы. — Меня затрясло, мисс Аннабел заметила это, — Эми, ты не представляешь, что современное оружие может сделать с человеком. Эти бедные парни так искалечены, что не хотят появляться на улице в дневное время. Даже в их собственных семьях не хотят глядеть на них. Поэтому мистер Вуд, или сержант Вуд, как его теперь называют, делает маски из тончайшего металла и разрисовывает их — глаза, носы, рты — все нарисованное. Лукас взял меня в студию, где на стенах висели фотографии «до» и «после». «До» были так невообразимо ужасны, — она содрогнулась. — Подумать только, эти люди получили такие раны и выжили.

— Это ужасно, ужасно!

Мисс Аннабел взглянула на часы.

— Господи, уже пора? Эми, я должна лететь — я обещала Флоре почитать сказку перед уходом, — однако у двери она оглянулась и сказала: — Эми, глядя на эти фотографии, я подумала о Леонидасе. Если бы только он пошел и посмотрел на эти картинки, возможно, это помогло бы ему избавиться от неловкости. Он так поглощен собственным уродством, но оно не сравнимо, абсолютно не сравнимо с тем, с чем приходится жить этим бедным душам. В конце концов, нельзя же все время носить маску?

После ее ухода я долго лежала, дрожа от холода. Эти бедные юноши!

Доктор объявил мне, что скоро я смогу вставать к завтраку. Он сказал, что я превосходно восстановилась после родов и в недалеком будущем смогу спускаться вниз и снова сидеть в гостиной. Но мне не хотелось этого из-за Розы. Слишком близок был конец моего послеродового периода, а затем мне придется отдать ее в детскую и вновь изображать из себя леди Ворминстер.

У меня не было выбора — я ведь была леди Ворминстер, — но все-таки мы могли провести эти первые драгоценные дни вместе, и я решила не терять из них ни единой минуты.

На следующее утро после завтрака я уложила дремлющую Розу в кроватку и встала. Едва я закончила укладывать волосы, как ко мне вошла горничная Берта.

— Моя леди, мистер Тимc спрашивает, можно ли ему обратиться к вам.

Подойдя к двери, я увидела обеспокоенное лицо дворецкого.

— Моя леди, внизу лорд Квинхэм.

— Но... его там не может быть... он во Франции! — недоверчиво взглянула я на мистера Тимса.

— Нет, моя леди, сейчас он внизу и спрашивает ее светлость, а она ушла полчаса назад. Я сказал, что ее нет дома, но он говорит, что должен увидеться с ней, — старые суставы Тимса затрещали, когда он в волнении сжал пальцы. — Я совсем не знаю, что делать — его светлость ушел в госпиталь, а младший его светлость спрашивал только леди Квинхэм и не поверил мне, когда я сказал, что ее нет дома.

— Я оденусь и спущусь вниз, — сказала я.

— Но, моя леди, — раздался сзади голос миссис Чандлер, — прошло только две недели с тех пор, как родилась малышка. Вам еще рано спускаться вниз.

— Я прекрасно себя чувствую и пойду туда. Наступило молчание. Глаза мистера Тимса озабоченно уставились на меня.

— Моя леди, если можно...

— Может быть, вы обопретесь на руку Берты... — нехотя сказала миссис Чандлер.

— Не нужно, — отказалась я. — Все-таки я уже неделю как сама хожу в ванную комнату.

Однако, когда я начала спускаться вниз по лестнице, мои ноги задрожали. Я крепко ухватилась за служанку и заставила себя идти быстрее, за мной шли дворецкий и горничная. Фрэнк прилетел в Лондон и зашел к нам, пока шли приготовления к отлету, но мне все еще не верилось в это. Я знала, что еще несколько месяцев он не должен был появиться здесь. Но когда мои подгибающиеся ноги преодолели последние несколько ступенек, в открытую дверь библиотеки я увидела фигуру в хаки, стоявшую лицом к камину. Утреннее солнце освещало гладко причесанную, красивую голову и стройную спину мужчины, который был мужем мисс Аннабел, сыном лорда Ворминстера... и отцом моей дочери Флоры.

Я не могла оторвать от него глаз, мое сердце стучало, ноги дрожали так, что я с трудом заставила их спуститься с последней ступеньки в холл. Внизу я споткнулась. Услышав меня, Фрэнк обернулся, его лицо осветилось радостью, но когда он увидел, кто к нему вышел, его глаза разочарованно погасли.

— А, это ты, Эми. А я подумал... — он пожал плечами и слегка улыбнулся, когда я вошла в комнату. — Я не ожидал, что ты в городе. Флора с тобой?

— Да, она наверху в детской.

— Ладно, по крайней мере, погляжу хоть на нее. Но, Эми, — Фрэнк подошел ближе, я увидела тени под его глазами и морщины усталости, прорезавшие лицо, — мне нужно повидать Аннабел — просто необходимо. Где она?