Эра Огня 5. Мятежное пламя (СИ) - Криптонов Василий. Страница 83

Эх, Вимент… Где он? Жив ли? Как я ему всё обгадил! Был город, который нехотя давал ему кусок хлеба и крышу над головой, а теперь и того нет. И ведь не свяжешься с ним никак. Он не маг, увы…

Я постоял на краю, глядя на облака, летящие навстречу. Потом вернулся к курганам, выбрал булыжник размером с теннисный мячик и швырнул его в небо. Камень, как и следовало ожидать, отлетел недалеко, замер и вернулся. Не с той же силой, довольно мягко, и всё-таки ребёнку, например, мог пребольно стукнуть в лоб. Может, от детей и загородили? Хотя это смешно. Дети магов Воздуха наверняка в большинстве своём уже лет в пять способны перелететь жалкую кучку высотой три метра. Маленькая Талли, вон, порхает себе, вообще не напрягаясь. Но она особенная, это конечно.

Поймав камень, я размахнулся и швырнул его вновь. Опять поймал, ещё раз швырнул. Простые действия успокаивали мысли. Спокойная сидячая медитация мне не давалась, мысли упорно разбредались в разные стороны, а вот такая, деятельная, вполне себе помогала сконцентрировать силы подсознания на главном. Вот я и продолжал бездумно швырять камень, как доктор Хаус. Только доски и маркера не хватало. И трости.

Постепенно мысли сами собой поползли в нужном направлении. Итак, у нас неделя до тех пор, пока Мелаирим наберёт себе клан. И, судя по тому, как ведут себя главы, недостатка в желающих не будет. Только Денсаоли и Акади явно против этой идеи, но будем откровенны: их политика в последнее время не так чтобы очень популярна. Соответственно, они либо прогнутся, либо их нагнут, простите за грубость речи.

Почему неделя? Что за срок такой — двадцать первое июня?

Блин… Как я мог настолько затупить? Летнее солнцестояние! Опять! И, как следствие, Благословенная неделя — вот эта. Началась уже. Но это сейчас не важно. Хм, а занятно, насколько всё замкнулось. Тогда мы ждали солнцестояния, чтобы призвать дух моей сестры, и сейчас ждём его же… И тогда, и сейчас всё упиралось в Мелаирима.

— Ладно, — сказал я, швырнув булыжник и приготовившись принять подачу. — С этим разобрались. Что нам это даёт?

Камень вернулся. Я поймал его и не сразу бросил, повертел в руке.

— В день солнцестояния сила Огня максимальна. Потому что Солнце — это тоже Огонь. Значит, без Сердца Мелаирим всё же не использует всю силу Огня. Он подзаряжается. И поэтому, наверное, «спит» днём. Восстанавливает силы. Даже Наэль говорил, что лучше либо восстанавливать силы, либо тратить их. Вот Мелаирим и разделяет. Ясно. Ясно… Хм…

Ещё один бросок. На этот раз я вложил в него все силы, но камень всё равно улетел не дальше пяти метров. Разве что повисел на месте на мгновение дольше.

— А как насчёт Солнца? — спросил я себя. — Огненный шар, висящий посреди бескрайнего чёрного космоса. Может быть, Сердце — там?

Я поймал камень и прислушался к магическому сознанию. Не-а, ничего не произошло. Загадка по-прежнему висела неразгаданной. Может, маги таки не имели понятия о черноте космоса? С другой стороны, космос не такой уж и чёрный, он просто бесконечный, и там света нет. В любом случае, загадка не разгадана. Я разочарованно запустил камень на новый цикл. Ну, не получилось, бывает. Зато это хоть какая-то идея, раньше никаких не было.

— Ладно, — сказал я, перебрасываясь с воздухом каменным «мячиком». — Это всё теории, очень мило. Но мне нужно понять, что делать в этой ситуации, с Мелаиримом, с матерью Натсэ…. И с моей дочерью.

Я как будто вновь ощутил этот детский искренний поцелуй Маленькой Талли, и у меня по коже мурашки побежали. К чему угодно я был готов, но — не к такому. Есть всё же некая высшая мудрость в том, чтобы дети росли постепенно. К ним привыкаешь. Сначала, наверное, воспринимаешь их просто как орущие и гадящие кулёчки, которые постоянно нужно мыть и кормить. Потом тебе приходится играть с ними в скучные игры. А уже потом они целуют тебя в щеку и говорят: «Папа, я люблю тебя». А не вот так вот, сразу.

И что, я просто так возьму и отдам эту малявку Мелаириму? Да щас, ага. Сама мысль — идиотская. Непонятно почему, но Маленькая Талли мне доверяет. И обмануть это доверие — не в моих силах.

А как насчёт безымянного младенца? Как насчёт его доверия? Он пришёл в этот мир, справедливо рассчитывая получить как минимум родительскую любовь и заботу. Но его отца убили, от матери — забрали. И теперь он с чужой женщиной в подземной пещере, ревёт и ревёт. Он-то чем это заслужил?! Невинная жертва обстоятельств, вот и всё!

Когда я в очередной раз запустил камень, по моей руке бежали фиолетовые разряды. Они перекинулись и на камень. Он пролетел метров десять, заставил зарябить зелёными разводами границу Материка, но всё же вернулся обратно.

Н-да, переусердствовал. Ладно, хватит психовать, а то сюда сейчас Воздушный Патруль прилетит, арестовывать нарушителя. Придётся их всех убить. Разговаривать с дебилами, вроде того лысого следователя, ни малейшего желания. А вот немного поубивать — самое оно.

— Не помешаю?

Я подпрыгнул от неожиданности и резко развернулся. Не сразу понял, куда смотреть. Прямо передо мной никого не было. Лишь подняв взгляд, я увидел Боргенту. Она стояла на вершине кургана.

Несколько секунд я просто на неё смотрел, отмечая, как сильно она изменилась. Встреться она мне впервые именно сейчас, да если бы я не знал ни Натсэ, ни Авеллы, то мог бы и влюбиться. При некоторой настойчивости с её стороны, разумеется.

Дело было не только во внешности. И от Натсэ, и от Авеллы исходила атмосфера какого-то надрыва. Может, это было связано с обстоятельствами, но пока что, глядя на них, я знал, что обе готовы в любую секунду лишиться всего и броситься в самое пекло, не щадя ни себя, ни врагов. А от Боргенты шли волны совсем иного рода. Рядом с ней было как-то спокойно и уютно. Казалось, будто и нет в мире никаких врагов, зато в нём всегда есть тёплый угол, крыша над головой, свеча в окне, миска на столе — такие вот вещи.

Наверное, такой и должна быть настоящая мама.

— Ты как тут оказалась? — спросил я.

Боргента показала вниз. Я опустил взгляд.

Ничего не видно. На что она указывает-то? А, ну вот — камень, да. Какой-то странный камень. В стороне от кургана. Вроде бы его не было только что. Остальные камни снизу поросли мхом, выглядели органично. А этот — будто с неба упал. И здоровенный такой, остальные помельче.

— Что, тебя принёс камень? — уточнил я.

— Ага, вот так, — улыбнулась Боргента и легко соскользнула вниз, подошла ко мне.

— Ничего не понимаю, — признался я.

— Я — камень! — раздался звонкий голос.

Я потряс головой, протёр глаза.

— Эм… Кто это сказал?

— Я! — хихикнул голос. — Камень!

Я подошёл к камню, присел рядом. Потрогал его пальцем. Камень был каменным.

— Ты? — уточнил я.

— Я, — подтвердил камень. Голос совершенно точно исходил из него.

— И каково это — быть камнем?

— Очень каменно! Хочешь попробовать?

— Нет, спасибо, мне не очень хочется, — признался я.

— Жа-а-алко. Мы могли бы играть в два камня.

— А что это за игра?

— Ну, ты камень — и я камень. И мы лежим.

— Очень интересная игра, наверное.

— Каменная, — подтвердил камень.

Что дальше говорить, я не знал, а потому сидел молча. Вдруг камень превратился в Маленькую Талли. Она как будто просто сидела на корточках, а потом встала. На ней было новое белое платьице, новые туфельки. В чёрных волосах — белые ленты. Дав себя разглядеть, Маленькая Талли с хохотом понеслась к краю Материка. Я проводил её взглядом.

— Мы пошли по магазинам, — пояснила Боргента. — Нужно же ребёнку в чём-то ходить. Присели отдохнуть на лавочку, на площади. И я вслух сказала: «Интересно, где сейчас сэр Мортегар?». Тогда она меня обняла и сказала: «Пошли к папе!» — и мы взлетели. Я чуть не умерла от страха.

— Она несла тебя от самой площади? — переспросил я.

Боргента кивнула. Сдуреть можно. Знал я, где эта площадь — в самом центре Материка. Я оттуда летел довольно быстро, и у меня это заняло минут пятнадцать. А Маленькая Талли несла с собой Боргенту. А прилетев, ещё и превратилась в говорящий камень. Тоже, кстати, не последнее волшебство. Я, наверное, так смогу, но, насколько помню древо, это где-то ранг семнадцатый-восемнадцатый. Не так-то просто обратиться в Стихию и при этом сохранить разум. И одежду! Одежду, пожалуй, ещё труднее.