Путём Александра Невского(Повесть) - Караев Георгий Николаевич. Страница 21

Нева несколько сужается. Левый высокий берег с обрывами и осыпями господствует над рекой. Правый берег густо зарос лесом.

— Танк! Смотрите, танк!

Этот громкий крик послышался с одной из головных байдарок. На левом берегу, куда обратились все взоры, действительно стоял над обрывом могучий танк КВ.

Байдарки направляются к берегу. Невозможно же пройти мимо! Остановка.

Вытащить легкие суда на кромку прибрежного песка и взобраться на крутой обрыв было делом нескольких минут.

Очевидно, танк поставлен на постамент навечно, как памятник Великой Отечественной войны.

Сперва ребята, поглощенные видом танка, не заметили трех человек у памятника. Машина их стояла рядом на шоссе. Один из них фотографировал, а двое других направились к ребятам.

— Откуда же вы приплыли? — спросил один из них. Он видел, как байдарки подошли к берегу.

— Мы из Новгорода.

— Из Новгорода? Но позвольте, это же очень далеко отсюда.

— Да, не близко. Мы идем тем путем, которым шел Александр Невский против шведов в 1240 году.

— Это очень интересно. И долго пришлось вам плыть? Какая же цель такого путешествия?

Тут ребята стали подталкивать вперед Александра Сергеевича, а он прятался за их спины, заставляя самих рассказывать.

— Идем мы уже больше двадцати дней, — ответил за всех Евгений Георгиевич. — Цель наша — пройти древним водным путем. Ознакомиться с прошлым и настоящим этого интересного, но мало изученного края. Хотим побывать на месте Невской битвы. Ну и, конечно, закончим путь в Ленинграде.

Начался оживленный разговор. Трое с машины оказались ленинградцами. Они приехали посмотреть места, где была прорвана блокада. Здесь было нанесено тяжелое поражение фашистским захватчикам и восстановлено железнодорожное сообщение Ленинграда с Советской страной.

— Мы с вами стоим сейчас как раз на том участке, который тогда форсировали войска Ленинградского фронта, — объяснил ребятам старший ленинградец. Его уже немолодое лицо оживилось, когда он повернулся к Неве. — Вот смотрите, теперь тут ходят пассажирские теплоходы. Вон «Ракета» пошла… А тогда, в сорок третьем, здесь царила зловещая тишина, прерываемая только вспыхнувшей пулеметной очередью или грохотом разрывов.

Он на минуту замолк, как бы вспоминая что-то далекое.

— И танки тут участвовали? — спросил кто-то из ребят.

— Да, и танки. Вот эта деревня, у которой мы находимся, зовется Марьино. От нее тогда оставались только развалины, в которых засел враг. Наша артиллерия и авиация разбили дзоты и окопы противника, а в тех, которые уцелели, немцы попрятались кто куда мог. Советская пехота переправилась по льду через Неву в считанные минуты и ворвалась в расположение врага, прежде чем он успел прийти в себя. С танками было сложнее. Видите, какой тут крутой берег. Но пехота помогла, и они двинулись вперед, громя немцев, давя их окопы и блиндажи. Вот в память этого у восточной и западной окраин Марьина и поставлены навечно два танка из тех, что участвовали тогда в прорыве блокады.

^{Танк у Марьино.}

Ребята с интересом слушали взволнованный рассказ своего неожиданного собеседника. А он, увлеченный этим вниманием юных слушателей, продолжал говорить о событиях военных лет, пронесшихся над здешними, такими теперь мирными полями и перелесками.

— А вам известно, что именно здесь совершил свой бессмертный подвиг Дмитрий Молодцов? — вдруг спросил он у ребят и увидел по их лицам, что они ничего об этом не знают. — Вот там произошло это, в лесу. Наши воины рвались вперед. Навстречу им наступали наши войска Волховского фронта. Но на пути стояла тяжелая 305-миллиметровая немецкая батарея. Она вела огонь по советским наступающим войскам. Необходимо было во что бы то ни стало захватить ее. Мешал вражеский дзот. Как только цепи поднимались, он открывал по ним пулеметный огонь. Стало ясно, что, пока пулемет не выведен из строя, захватить батарею не удастся. Это сразу понял Молодцов. Ему к этому времени уже минуло тридцать пять лет. В жизни он был молчалив, но в бою храбр и находчив. Осмотревшись, он сообразил, что к дзоту можно подобраться только в обход. Сделать это было очень трудно, но Молодцов пополз. В глубоком рыхлом снегу отважный боец упорно продвигался вперед. Уже близок вражеский дзот, еще усилие — смелый прыжок к извергающему огонь пулемету, и вот он уже повис на нем. Огонь врага пробил тело героя и замолк. Бойцы рванулись вперед. Дзот в считанные секунды был захвачен, а затем стала трофеем и вражеская батарея. Отражая контратаки гитлеровцев, наши воины продолжали наступление навстречу воинам Волховского фронта.

Дмитрию Молодцову было присвоено высокое звание Героя Советского Союза, — закончил рассказчик.

Александр Сергеевич внимательно следил за ним, и от него не укрылось волнение их собеседника.

— Вы так подробно рассказываете все это, как будто сами были участниками этих боев. Не так ли?

— Я был в одной роте с Молодцовым и хорошо помню его.

Тут уж ребята засыпали его вопросами, и он должен был подробно рассказать о себе, своей службе, участии в войне… Естественно, возник вопрос, что еще можно увидеть, связанное с прорывом блокады.

— Что осмотреть? Вот сходите на Преображенскую гору. Она являлась в те дни тактическим ключом к городу. Кто владел этой небольшой, в сущности, возвышенностью, тот владел и городом. Несколько дней за нее шли ожесточенные бои. Их следы видны там и сейчас. Пойдите и на братскую могилу наших воинов…

Прощались тепло. Всем казалось, что их случайный знакомый принес с собой дыхание тех героических дней, о которых рассказывал.

Долго махали вслед удалявшейся машине, пока она не скрылась из виду.

Потом побывали на Преображенской горе и на братском кладбище. На высоком постаменте стоит бронзовый советский солдат с автоматом. Он как бы охраняет покой своих боевых товарищей.

^{Памятник на Преображенской горе.}

Эта остановка заняла весь вечер. Лагерь был разбит на берегу ниже танка.

Когда в неверном свете уходящих белых ночей уставшие ребята сидели у костра за ужином, к ним подошли две пожилые женщины с девочкой лет десяти.

— Мы отсюда, из Марьина, — сказала старшая. — Говорят, что вы издалека приплыли на наши места посмотреть.

— Присаживайтесь, — радушно откликнулись наши девочки. — Не хотите ли туристской каши отведать?

— Премного благодарны, — отозвалась та, что была помоложе, — но мы только что повечеряли. Вот так и путешествуете?

— Да, путешествуем. — И наши ребята, научившиеся уже разговаривать с местными жителями, рассказали новым знакомым о своем походе. Тем временем девочка осматривала байдарки и палатки.

В воздухе распространилась вечерняя прохлада. По Неве к Ленинграду прошел ярко освещенный теплоход. С него донеслись звуки музыки.

— Как же вы жили здесь при немцах? — спросил Александр Сергеевич.

— Что вы! Да разве мы были бы живы, если бы остались здесь?

— А как же удалось вам спастись?

— У нас лодка рыбачья была. Муж-то до войны промышлял рыбой… Все подспорье было. Так вот, как услыхали мы, что немец-то близко, погрузили в лодку что могли да и махнули через Неву, на тот берег, значит, на Мельничий ручей… Вот и живы остались.

— А когда вернулись? В сорок третьем году?

— В сорок третьем, конечно, весной только. Здесь опять колхоз организовали. Спасибо, материал нам дали, отстроились. Вот только уж кого не стало, так не вернуть, — добавила она грустно.

И она рассказала, что ее отец и муж — оба участники войны. Муж дошел со своим полком до Берлина и на Одере сложил свою голову. А отец на этом месте в прорыве блокады участвовал.