Недоумённый контакт (СИ) - Никитин Михаил Александрович. Страница 17

Мечта. Мечта сбылась. Все тренировки, все годы в Академии — всё пошло в ход в эти минуты космического боя. Я проскальзывала в густую сетку разрывов, ловила в прицел хаотично маневрирующих врагов, спасала своих товарищей — и выживала только благодаря их метким выстрелам. Тщательно просчитывала манёвры и отказывалась от них, повинуясь подсказкам Транса. Танцевала в пустоте на двенадцати процентах щита. Задыхалась от перегрузок, когда гиперреактор, перезаряжая щит, выдавал на гравикомпенсаторы жалкие крохи энергии. Ускользала от смерти и несла смерть другим. Я летала.

Да. Это именно то, ради чего стоит жить и стоит умереть.

Мы победили. Победили, потеряв Джака, Рику и Нейза. Нельзя сказать, что в Академии я часто с ними общалась… так, шапочное знакомство. Слишком много курсантов на потоке. Мы сошлись лишь по пути на "Неустрашимый", вот только знакомство оказалось недолгим.

Потом мы сидели в своих истребителях в ангаре, и нас держали в резерве, а враги, которых мы убивали ещё десять минут назад, прикрывали наши корабли. И не было в этом ничего странного и ничего неправильного. Инсектоиды — это беда. Общая беда всех людей. Хуже жуков могут быть только Гасители.

А потом беда прошла, и настала катастрофа.

Мне… не было страшно. Наверное, просто не успела испугаться. Было лишь до жути обидно, что умру здесь, в ангаре корабля. Мне казалось, что пилоты должны уходить в ослепительно-ярких вспышках их истребителей. На миг мне захотелось попросить папу, чтобы он выпустил наше крыло, но… нет. Это было бы эгоистично. И слишком жестоко.

Ожидаемый, неожиданный и страшный удар, внезапный прыжок — и отец, вопреки всякой логике и вероятности, спас нас всех. Когда я поняла, что смерть временно откладывается, первая мысль была: "ну, это же папа…"

Правда, спас в своём неповторимом репертуаре, затащив куда-то к жукам на хелицеры. Как я поняла из разговоров, до границ Империи нам долго добираться. Месяца два как минимум.

А ещё в системе не было полезных ископаемых, воды и растительности, ну и вдобавок она оказалась населена роботами.

Сразиться с Гасителями через четверть часа после тяжелейшего боя, практически проигранного сражения и чудесного спасения… надо быть честной перед собой: страх пришёл именно тогда. Видимо, до тела всё-таки дошло, что оно только что чуть не прекратило функционирование… а в ближайшем будущем намечается продолжение.

Вылетать не хотелось. Вообще ничего не хотелось. Но — надо. Приказ.

Не знаю, сколько бы мы продержались против Гасителей. Вряд ли долго. Вот только это были не Гасители: систему заняли Бесстрастные, и они относились к своему уничтожению с потрясающим равнодушием.

Неторопливо завтракаю в кают-компании, заодно осмысливая произошедшее. После вчерашних орбитальных бомбардировок в победе не сомневается никто. Нам осталось дочистить базы Бесстрастных на Аммиаке, Пекле и спутниках газового гиганта, уничтожить сам разум и освободить его пленников. Надеюсь, мы успеем их спасти, машина не пленит их души и не законсервирует их осквернённых механических телах.

Мысли как-то сами собой начинают съезжать на совершенные глупости. С момента назначения в эскадрилью Льюис явно оказывает мне знаки внимания. Привлекательный, щедрый, порядочный, в меру настойчивый… может, всё-таки закрутить с ним небольшой роман? Не прямо сейчас, конечно, а немного попозже, когда всё успокоится. Арнольт, конечно, предпочтительней — но он уже давно и надёжно занят…

Зуммер боевой тревоги, и посторонние мысли улетучиваются прочь. Что случилось? Бегу к залу для брифингов и пытаюсь оценить обстановку в Трансе. Тааак… Бесстрастные оказались не такими уж Бесстрастными. После долгой задержки они всё-таки атаковали. Ну что же, повоюем!

Вбегаю в зал и занимаю своё место. Арнольт уже здесь… какой-то он напряжённый и задумчивый, не к добру. Так, все в сборе, сейчас начнётся.

— Три минуты назад Бесстрастные проявили какую-то активность на единственном спутнике Аммиака. В чём она заключается, пока непонятно — разглядеть детали на таком расстоянии сложно, а Транс приносит противоречивые сведения. К сожалению, прыгнуть прямо к спутнику и провести орбитальную бомбардировку пока невозможно — во время последнего прыжка была зафиксирована серьёзная рассинхронизация в работе гипердвигателя. В настоящий момент механики проводят профилактический ремонт, ввести его в строй удастся не раньше чем через час.

Я невольно присвистнула. К счастью, командир этого не заметил — он сам замер, получая информацию из Транса.

— Бесстрастные выпустили три сотни малых кораблей. Они летят к "Неустрашимому" со скоростью в пять километров в секунду, ожидаемое время столкновения — чуть более восьми часов.

Нда. На каждого из нас приходится десяток противников… нормальненький такой расклад. Да вдобавок противников, почти не уступающих нам в скорости. Интересно, каково у них соотношение бомбардировщиков и истребителей?

— А они не могут прыгнуть прямо к "Неустрашимому"? — уточнил один из новичков.

— Маловероятно, — помотал головой Афез, — чтобы малый корабль прыгнул, необходим Одарённый. На истребителях негде размещать анобтаниумные катушки. Хотя насчёт Бесстрастных ни в чём нельзя быть уверенным.

После короткой паузы командир продолжил.

— Через несколько часов нам предстоит тяжёлый бой. Я не знаю, примем ли мы его или отпрыгнем в другую точку системы — этот вопрос в компетенции капитана. Но…

— Командир, — прерываю его пересохшим от потрясения голосом, — войдите в Транс.

Спустя несколько секунд в зале раздался спокойный голос Арнольта. Очень спокойный. Слишком спокойный.

— Бесстрастные выпустили вторую волну. Первая разогналась до пятнадцати километров в секунду.

Со всех сторон послышались удивлённые возгласы.

Максимальная скорость у большинства пилотов на форсаже — пять километров в секунду. В конце третьего курса я на спор разогналась до семи. Ходят байки, что самые-самые опытные асы, буквально сроднившиеся со своими истребителями, лишь чуть-чуть не дотягивают до десяти. Но — пятнадцать? Нет, какой-нибудь неуправляемый снаряд без гиперреактора можно и до больших скоростей разогнать, но ведь корабли Бесстрастных явно маневрируют!

Бурную дискуссию оборвал тяжёлый голос Арнольта.

— Пошла третья волна. Первая разогналась до двадцати пяти километров в секунду. Ожидаемое время столкновения — чуть меньше двух часов. По машинам.

Лихорадочно натягивая на себя пилотский костюм и принимая из рук механика шлем, я отчаянно пыталась понять: что, жук бы их побрал, происходит? Пять волн! Полторы тысячи кораблей! Сравнимо с полной загрузкой некоторых суперкарриеров! И как нам их останавливать, с тремя десятками истребителей, а?

А останавливать придётся. Когда первая волна разогналась до пятидесяти километров в секунду, стало ясно, что до столкновения привести в чувство гипердвигатель механики не успеют.

С посадочных палуб срывается звено за звеном. Мы выстраиваем щит, очень хлипкий щит по сравнению с несущейся армадой. К счастью, даже у Бесстрастных были какие-то ограничения по скорости — свыше сотни километров в секунду они, видимо, разогнаться не могли. Но… заяви мне кто-то о таких скоростях всего час назад, я бы рассмеялась ему в лицо! И если у роботов такие двигатели, то каково же их оружие?

Утешало одно: вести бой на таких скоростях невозможно. В "Неустрашимый" попадёт от силы десяток снарядов (и оставалось только молиться Единственному Истинному Богу, чтобы истощённый щит это выдержал!). Но вот попасть в истребитель… увернусь. Моя самая главная задача — определить, какие именно снаряды могут попасть в "Неустрашимый", и успеть поразить их за несколько секунд боя.

Стремительно тают, съёживаются оставшиеся до боя минуты. Мы неторопливо летим к накатывающейся армаде, держась на приличном расстоянии друг от друга.

— Тридцать секунд до огневого контакта, — Арнольт спокоен. Даже в столь безумной ситуации.