Ассоциалия. Игра начинается (СИ) - Елихова Юлия. Страница 35

Всех сразу же осенила догадка. Но перебивать Славика никто не стал.

— Ты хотела узнать обо мне правду? — угрюмо посмотрел он на Ленку. — Называла «тёмной лошадкой». Ну что же, слушай моё покаяние. Я давно любил Альбину, ещё со школы. А она предпочла мне другого. Но его любовь, в отличие от моей, оказалась куда короче. Он бросил Алю, когда она была на втором месяце беременности. Я никогда не забуду тот вечер. Она приехала ко мне домой и всё рассказала. Я принял её без малейших сомнений и сказал, что её ребёнок отныне и мой. Кто бы ни был его отцом. Мы поженились и через семь месяцев родился Павлик. Так мы и стали семьёй.

— Но появился кто-то четвёртый? Да? — осторожно спросила Аня. Её внимание со своей горькой участи переключилось на Славика.

— Не появился. Вернулся. Отец, — он тут поправил себя, — Биологический отец Павлика, как я узнал совсем недавно, возобновил отношения с Алей.

— Это тебе жена сказала? — спросил Илья.

— Вначале я от Павлика узнал, что к нему в сад какой-то дядя приходил, вместе с мамой. Представился другом. А когда я задал вопрос Але, кто был с ней, она заплакала и обо всём мне рассказала.

— И как вы теперь?

— Теперь? — вздохнул Славик, — Теперь они строят новую семью, а я здесь. И если честно…

— Не надо, — остановил его Илья. Словно прочитав мысли Колесника, он сказал, — Эта игра может услышать твои слова и исполнить их.

Славик прислушался к совету Вяземского и замолчал. А Виталий, между тем, спокойно и с неким сочувствием товарищу, что в общем-то не свойственно ему было, сказал:

— Вот увидишь, всё наладится. А нам нужно продолжать.

Фигура Манекена к тому времени заметно постарела. И это уже был не молодой, а скорее зрелый мужнина, лет пятидесяти или даже больше.

Глава 13

— Мой ход, я так понимаю? — сказал Славик.

Он посмотрел на Илью.

— Похоже.

Колесник склонился над своими картами. Было хорошо видно, как дрожали его руки. После, рассказанной им жизненной драмы, он понемногу успокаивался и даже, в некотором роде смирился с тем, как распорядилась судьба. Но вот переживания. Они никуда не деваются, только назойливой колючкой цепляются за душу.

— Слава, смотри! — Аня указала рукой на квадрат с числом шестнадцать. На нём проступил треугольник.

— Если я не ошибаюсь, нужны синонимы?

— Точно! Молодец, Славон! — воскликнул Виталий. — Я тоже это запомнил.

— Наверное, новое незнакомое слово услышал? — подколола его Ленка.

А Виталий улыбнулся и ответил ей:

— Умница! И как ты догадалась?

— Да так. Просто за игру обо всех многое узнала.

— А меня ещё в наблюдении за коллегами обвиняла.

— Так я же не во вред!

— Так и я только в пользу! Особенно в пользу себя и ведущего.

Их милую светскую беседу прервали слова Колесника:

— Иллюзия, фантазия, химера! — Он тут же подкинул вверх свою карту.

— Та ну, ты чего! Такую ассоциацию мы не за что не отгадаем! — возмутилась Ленка.

Виталий её поддержал:

— Сто процентов! Здесь любой бред, любая карта под неё попадает!

— Чувствую, мы сейчас все стратегию Виталика примем, — сказал Илья и, когда себе это представил, тут же засмеялся.

— Ты чего? — настороженно спросила Вика.

— Да просто представил себе, как мы сидим и друг на друга таращимся. Умора! — успокоившись немного, он несколько раз пробежался взглядом по картам и, выбрав одну из них, самую подходящую, судя по всему, подкинул вверх.

Спустя пару минут все шесть карт, выросшие до размеров среднестатистического человека, зависли в пространстве.

— Да-а-а, — произнёс Виталий, — Этот раз, как ни в какой другой, выбрать карту было просто. Подкидывай любую, да и всё!

А Славик, тем временем, перетасовал их и скомандовал:

— Раскройтесь!

Не прошло и пяти секунд, как первой воскликнула Ленка:

— Да ну тебя, Колесник! Такую ассоциацию придумал! Чё тут вообще выбрать можно?!

На первой карте было изображено окно. Судя по окружавшим его предметам интерьера, жильё, которое оно соединяло с улицей, было довольно бедным. И самым главным подтверждением тому служила чёрная штора. Снизу она была ободрана, будто дюжина котов изорвала её своими когтями. Сквозь шторку, через окно с улицы пробивается дневной свет, с лёгкостью заполняя собой дыры в темном полотне. Внизу шторы, в пространстве, залитом светом, вырисовывался контур города, с его светящимися домами во мраке ночи. В её роли, как раз, и выступала сама шторка. В верхней, если можно так сказать уцелевшей, не изодранной части полотна, кое-где были видны, затёртые временем, крохотные дырочки. Свет просачивался через них, рассыпаясь на мелкие лучи. Подобно звёздам, застрявшим в ночном небе, светили они над домами города.

Рядом с этой картой, под вторым номером шёл ничем не примечательный сюжет. Девушка, в клеёнчатом фартуке стояла за столом. Перед ней, в небольшом пластиковом лоточке находилась какая-то прозрачная жидкость, похожая на воду. Рядом с лотком, на белой овальной палитре, перламутровыми блестящими пуговицами различных цветов, лежали краски. Взяв в руку специальную кисточку, девушка макнула её в краску, и эту тёмно-синюю капельку концентрата опустила в лоток. В ту же секунду на поверхности воды расплылось пятно бирюзового цвета. Вытерев кисточку насухо, девушка макнула её в бардовую краску и снова опустила в жидкость лотка. Появился алый развод. Краска горчичного оттенка дала насыщенный лимонный цвет. И так, раз за разом, по маленьким капелькам наслаивалась пёстрая палитра. Аккуратно и легко девушка делает несколько движений кисточкой по воде, будто волшебница с магической палочкой в руках. И вот, красочные разводы собираются в яркие картинки, которые тут же оживают: на воде, прямо в лоточке распускаются разноцветные лилии, которые почти сразу превращаются в золотых рыбок. Те беззаботно плавают, кружатся на поверхности воды. Но стоит только девушке коснуться её кисточкой, как от рыбок и следа не остается. Они превращаются в жар-птиц, перелетающих с ветки на ветку дикой облепихи.

— Какая яркая картинка! — воскликнула Аня. В её больших глазах небесной чистоты и цвета отражалось всё то, что происходило на картинке.

— Это ты про вторую? — спросил Славик.

— Ага.

— Это техника эбру — роспись на воде. Я дочку на такой кружок вожу, — сказала Вика и тут же поправила саму себя, — Водила.

— Да не расстраивайся ты раньше времени! Выберемся! — подбодрил её Виталий. — И не на такое дочку поводишь. Главное духом не падать.

Следующая карта напоминала детскую раскраску. Чёрно-белый пейзаж: поле, речка с деревянным мостиком вьётся по нижнему правому краю, слева небольшое деревце. И над всем этим, в самом вверху, зависли серые свинцовые тучи. Закапал дождик. А вокруг пахнуло травой и свежестью.

— Обожаю запах дождя! — улыбнулась Вика и жадно вдохнула воздух, который уже успел пропитаться влагой.

Но вот, сквозь серые тучи пробились яркие лучи летнего солнца. И над полем стало проступать разноцветное коромысло. Радуга! Напитываясь дождевой влагой, она как будто становилась тяжелее и ярче. Уже чётко были видны её яркие полосы. Но что же будет дальше? И вдруг, не понятно почему, дождь прекратился, а цветные пёстрые капельки, словно карамельки, посыпались из самой радуги. Падая на траву, зелёные горошины краски одарили её цветом изумруда. Зелень травы и кроны деревца вроде как ожили. Красным цветом напитались полевые маки, синим и фиолетовым — васильки, жёлтой стала сердцевина ромашек, а быстрая шумная речка растворила в себе все оттенки голубой палитры. Безликий полевой пейзаж приобрел цвет и жизнь.

Совсем не такой, не в радужных оттенках была следующая картина. Тёмный лес. Ночь. Страшные крики птиц, завывание диких зверей. Через чащу пробирается мальчик лет двенадцати. Ему кажется, что кто-то держит его за курточку. Набравшись смелости, он обернулся и увидел, как ветки, похожие на когтистые лапы страшного зверя, крепко уцепились за него. Отовсюду — с деревьев и кустов на мальчика смотрят чьи-то страшные глаза. И ветер, раскачивая деревья, заставляет их угрожающе скрипеть.