Намерение (СИ) - Алябьева Ангелина "caramia777". Страница 9

— Ральф, — застонала она. Его имя вырвалось. С глухим стоном. Могла ли она подумать, что когда — нибудь испытает невидимый огненный прилив? Будет бесстыдно наслаждаться тем, что проделывал незнакомый мужчина. Вчерашний монстр.

— Тебе больно, бабочка? — ни капли заботы или тревожности. Развернул ее, продолжая тереть мочалкой ее спину. Поясницу. Плечи. Что за плотская дикая потребность проснулась чувствовать его руки вместо тряпки? Не узнавала себя. Не понимала, да и меньше всего о чем — то хотелось.

— Я тоже…Мне…Можно мне тоже?.. — откуда взялась эта развратность? Он поселил в нее.

— Ты хочешь поменяться ролями? — с усмешкой поинтересовался Ральф, разворачивая ее. Вложил ей сам мочалку, направляя к собственному телу. — Ничего не скажешь мне? Будешь дальше играть? Ладно, я не пока не против. Начинай! Подожди, бабочка, если играть, то придерживаемся одинаковых правил. Никаких рук.

Она облизнула влажные губы. Крепко сжимая ее пальцы, которые держали мягкую мочалку, он помогал ей. Проводил по телу, не позволяя ей ощутить ни его кожу. Ни его тело. Отсутствие зрения всегда заменялось тактильными ощущениями. Распознать и принять предмет, изучая его прикосновениями. У нее не будет шанса хоть раз увидеть. Запомнить через касания. Нарисовать в воображении, пусть и неточный и далеко от настоящего портрет, невозможно. Он удерживает вдалеке, одновременно приближая непозволительно тесно. Он знает, чего она хочет. Хочет, чтобы признала это.

— Ральф, дотронься до меня, — без сомнений снесло крышу, раз она практически умоляет о непристойном мужчину. Сдалась. В ней нет железной твердости, чтобы подавить. Переходит грани любых иллюзий. Переходит границы всего дозволенного. Но хочется…

— Ты видишь меня, бабочка? — не торопился исполнять ее просьбу он, остановив движения их рук. — Видишь того, с кем ты хочешь заняться любовью? Мои глаза. Мое лицо. Кто я.

— Нет, я не вижу тебя, — прохрипела Морганит. Многое отдала бы всего за короткую возможность рассмотреть его. На несколько секунд. Впитать его образ, а после — снова погрузиться во мрак. Вглядываться в тьму. Сколько бы ни фокусировала взгляд, сколько бы ни напрягалась и ни прилагала усилий — приговор отменить нельзя. Слепая.

— Ненавижу вранье, — отчеканил он. Его мокрые пальцы оказались на ее подбородке. — Я понял сразу, что ты, маленькая моя бабочка, летишь к огню, но не видишь его блеск.

— Не жалей, — то ли взмолилась, то ли простонала с хрипом Морганит, и в следующее мгновенье ее ладонь прижали к твердым мышцам. Под ними тяжело билось сердце, то ускоряясь, то замедляясь. Взметнул вверх, распластав ее пальчики по горячей влажной коже.

— Жалости достойны слабаки, а ты — моя смелая бабочка, — многозначительно изрек Ральф, помогая ей изучать его накаченные мускулы на руках. Широкие плечи, периодически задерживая на груди. — Но буду исполнять твои желания. Даже те, о еще которых не знаешь.

— Твоя бабочка? — не верила ушам. Всю жизнь причисляясь к неполноценным слепым людям, чье счастье давно похоронено в тьме, невзирая ни на миллиарды отца, ни на команду слуг и огромного особняка, смысл доходил постепенно. Ральф не знает ее, но сделал своей. Называет так, предъявляя на нее право. Просто мужчины на просто женщину. Не на ее деньги. Богатство. Состояние. Именно на нее, какой она есть, будучи в курсе всей правды.

— Скажи, где мне дотронуться до тебя, — его губы прижались к ее шеи, создавая скользкую дорожку из поцелуев к груди. Приподнял ее так, что она обвила ногами мужской торс, осторожно впечатывая в стену кабины. Вода хлестала на их головы. Это было совсем непохоже на вчерашнее. Возжелали оба согрешить. Страшно порочно. Зарылась в его волосы, пуская на волю затаившиеся природные инстинкты. Почему я не вижу тебя? — пронеслось в затуманенном сознании, когда он, не отрываясь от ласк, плавно вторгся.

— Неважно, что не видишь, — ее мысль сказана вслух. — Чувствуй меня везде. В себе.

Глава седьмая

Нуждаются в его защите. Почему именно — его? Как она жила до него? Эти вопросы меньше всего интересовали Ральфа. Большей интерес и любопытство пробуждала в нем девушка, сидящая на пассажирском переднем сиденье его машины. С удовольствием поедающая купленный по дороге круассан. Белые зубки кусали рассыпчатое тесто, а кончик языка облизывал пухлые губки, сметая крошки.

Сжал руль настолько крепко, что костяшки пальцев побелели. Нельзя путать и подаваться импульсивным порывам. Вожделение. Сильнее и безграничное. Доводящее до безудержных приступов безумия. Он видел многих женщин. Изучил повадки и прожженные характера каждой побывавшей в его постели, но ни с кем, черт побери, не позволял страсти накрыть с головой. Всегда оставлял место для равнодушия и холодности. Не означало, что они оставались неудовлетворенными, однако грань сохранялась. Черта не исчезала. Всего на одну, в лучшем случае — на две, ночи, потому что он не кандидат для длительных отношений. Для взаимной симпатии и глупых свиданий. Во — первых, у него нет времени из — за загруженного графика процессов и консультаций. Во — вторых, нет желания тратить минуты бесценного времени для общения с очередной охотницей за деньгами, безмозгло выдающей истинные намерения случайными словами. В — третьих, он не создан для семьи. Ее не может быть у человека, который выбрал месть. Ненависть сжирает изнутри. Поглощает и уничтожает. И он прекрасно знал, на что идет. Чего лишается. Не жалел о выборе до сегодняшнего дня.

Слепая девушка. Несмотря на этот факт, она умело вела игру, ничем не показывая, каково ей. Дерзила и спорила с ним, как дикая кошечка, и он бы ни за что не подумал, что зеленые глаза его оппонента не просто равнодушны. Незрячие. Застеленные вечной пленкой. Она и не боялась его. Другая бы на ее месте шарахалась и страшилась пикнуть, но вместо этого споры продолжались даже при выборе выпечки. Интересное совпадение. Их вкусы оказались схожими. Ральф так же не любил шоколад. Сладкое. Как и она. Хотя кое — что ему чертовски сильно нравилась. Сладкая кожа, которую он так ласкал.

Заскользил откровенным взглядом по изящной чашечке коленка, едва прикрытого его рубашки. Соблазнительно выглядела в его одежде. Он никому не позволял подобную шалость, как трогать вещи, принадлежащие Ральфу Саймону Вуду. Кроме нее. Локоны каштановых волос лежали на вздымающейся груди, скрытой плотной тканью.

Сегодня вечером Ральф собирался возвращаться обратно во Флориду. Изменять тактику действий, придумывая более изощренный план мести. Оставляет здесь эту слепую неискушенную до конца девчонку. Не насытившись вдоволь. Не показав ей другую сторону удовольствия. Хотел бы остаться? Нет. Взять ее с собой? Привязаться к ней и дать слабости взять вверх. Не в его случае. Однако одно Ральф мысленно пообещал. Когда он вернется в следующий раз в Тоскану, год спустя или месяц — не имеет значения, но он найдет эту бабочку. Именно ее. Отыщет, где бы ни пряталась. Поймает и оставит себе. Тогда сложится другая ситуация. Тогда он выполнит первоочередную миссию, поддерживающее его существование многие годы. Отомстит за унижение. За разрушенную семью. За покойных родителей. Высвободит полностью копившуюся тьму.

— Куда мы едем? — нарушила повисшее молчание девушка, облизнув губы. Лучше бы не делала. Не растревожила и без того возбужденного и метавшегося зверя внутри него. После утреннего совместного душа превратился в напряженную струнку, готовясь расстаться с объектом дикого вожделения. Знает меньше, чем двадцать четыре часа, но не с огромной охотой готов отпустить бабочку. Расстаться с одурманивающим ароматом и откликом, с каким принимает его. Впускает, стараясь отвечать ему. Подчиняться ритму.

Резко крутанул руль в левую сторону, нажимая на газ. Лавируя между автомобилями, проезжая дорожную часть. Машина едва заметно подпрыгнула, столкнувшись с неровным асфальтом, разбросанными камушками. Вдавил в педаль, останавливая так же арендованный несколько дней назад «форд». Старенький и ничем непримечательный, специально выбранный под описание ищущего работу специалиста. Уже завтра он будет за рулем любимого «мерседеса» новейшей модели, довольствуясь огромным салоном.