Штуцер и тесак (СИ) - Дроздов Анатолий Федорович. Страница 21

Капитан что-то прокричал, махая руками, и поляки стали спешно покидать седла. Коноводы, подхватив поводья лошадей, под прикрытием ограды увели их к видневшимся в стороне строениям. Все это шеволежеры проделали в считанные минуты – чувствовалась выучка. Подумав, Маре тоже спешился и, ведя жеребца на поводу, подошел ближе. Капитана он нашел неподалеку от ворот – тот отдавал распоряжения своим лейтенантам.

– Вы были правы, полковник, – сказал он, увидев Маре, – нас ждали или увидели своевременно. Я потерял пятерых. Ничего! – он скрипнул зубами. – Русские за это заплатят. Кишки вытащим!

– Что намерены делать? – спросил Маре.

– Сейчас карабинеры дадут залп по окнам, – он указал на шеволежеров, которые заколачивали в стволы пули с помощью шомполов и молотков. – Пока русские придут в себя, мои люди запрыгнут во двор и откроют ворота. Мы ворвемся внутрь и довершим дело.

– А если там все егеря?

– Мои люди заглянули за ограду со всех сторон. Во дворе никого. Будь русские здесь, то стояли бы шеренгами. Это обычная тактика пехоты – отбиваться от кавалерии в плотном строю. Поэтому я приказал увести лошадей – здесь с ними не развернуться. С десятком солдат мы справимся быстро, а потом повеселимся – здесь и деревне, – капитан ощерился. – Стребуем долг.

Со второго этажа дома вновь ударили ружья, над головами офицеров свистнули пули. Неподалеку вскрикнул и упал на траву шеволежер с карабином.

– Отойдите в сторону, господин полковник! – сказал капитан. – Не хватало, чтобы вас подстрелили. Я хочу получить обещанную награду, без вас ее не дадут. Мы начинаем.

Он прокричал команду. С десяток шеволежеров отбежали от ограды, вскинули карабины и выстрелили по окнам второго этажа. Тем временем двое других, подсаженные товарищами, перелезли через ворота и спрыгнули во двор. Спустя мгновение тяжелые створки поползли в стороны, открывая проход во двор.

– Вот и все! – оскалился капитан и выхватил из ножен саблю. – Напшуд!

Шеволежеры, заревев, толпой устремились в ворота. Капитан побежал следом. Маре запрыгнул в седло – русским стрелкам сейчас не до него. Сейчас поляки выломают двери в дом – в руках передовых шеволежеров он разглядел саперные тесаки – и закончат дело. «Толковый у них командир, – подумал Маре. – Надо будет отметить в рапорте…»

Додумать он не успел – во дворе выпалила пушка. Завизжала, пролетев мимо картечь. Маре не успел прийти в себя, как грохнуло второе орудие. Из открытых ворот выполз дым, на короткое время закрыв происходящее во дворе. «Откуда у русских пушки? – изумился Маре, привставая на седлах. – Шеволежеры не докладывали».

Набежавший ветерок снес пелену дыма, и открывшаяся взгляду картина ужаснула полковника. Все видимое пространство от ворот во двор было завалено телами. Некоторые из них шевелились, другие лежали недвижимо. Наконец, показались живые шеволежеры – они бежали обратно, спотыкаясь о тела товарищей, падали и снова вставали. Среди них метался капитан. Размахивая саблей, он пытался остановить подчиненных. В этот миг во дворе грохнул ружейный залп, следом – второй. Эти залпы оказались не такими жидкими, как со второго этажа – прозвучали мощно и слитно. Ударили десятки ружей. Выронив саблю, рухнул капитан шеволежеров, рядом упали и другие кавалеристы. Уцелевшие выбежали наружу. Со двора раздалось яростное «А-а-!», из ворот стали выскакивать егеря. Догоняя непривычных к бегу шеволежеров, которым вдобавок мешали путающиеся в ногах ножны, они кололи их в спины штыками. Самые прыткие из поляков, тем не менее, уже приближались к строениям, за которые коноводы успели увести лошадей. Сейчас они прыгнут в седла и покажут русским, кто царь на бранном поле.

– А-а-а! – внезапно раздалось от строений, и навстречу шеволежерам выметнулась толпа в армяках и колпаках. В руках эти крестьяне (а кто же еще?) сжимали вилы и дубины. Подлетев к полякам, мужики стали колоть их и молотить. Шеволежеры пытались отбиться: стреляли из пистолетов и махали саблями, но крестьян было много, а вилы и дубины – длиннее клинков. Подбежавшие егеря довершили разгром.

Маре, оцепенев, смотрел как на его глазах погибает гвардейская рота лучших всадников империи. Из замешательства его вывела свистнувшая над головой пуля. Вздрогнув, он разглядел направлявшихся к нему егерей. Один из них сжимал в руках разряженное ружье, другие, выставив штыки вперед, бежали к полковнику.

Маре потянул повод и ударил шпорами коня. Жеребец завизжал и рванул с места. Бешенным галопом проскочив луг, полковник вылетел на лесную дорогу и понесся по ней, не оглядываясь. Ему казалось, что русские бегут следом и вот-вот настигнут…

В себя он пришел только на месте вчерашнего бивуака. Уходя к поместью, капитан оставил здесь денщиков – убрать и свернуть палатки, погрузить их и другое имущество на вьючных лошадей. Спешил… Денщики закончили работу и теперь сидели в седлах, сжимая в руках поводья навьюченных коней. Полковника они встретили удивленными взглядами.

– Уходим отсюда! – закричал Маре, подскакав. – Живо!

– Что случилось, господин полковник? – недоуменно спросил один из денщиков, говоривший по-французски. – Зачем уходить? Капитан приказал ехать к поместью.

– Капитан убит, – буркнул Маре. – Другие офицеры – тоже. Никто не уцелел. Нас ждала засада! – крикнул, заметив недоверие в глазах слуг, которым денщик переводил его слова. – Там не менее батальона пехоты при батарее пушек. Слышали, как стреляли? Впрочем, – скривил он губы. – Можете выполнять приказ. Там, – он указал на дорогу, – вас ждут русские егеря. И не надейтесь на плен: я видел, как они добивали раненых штыками.

Денщики затараторили между собой по-польски, наконец, один из них, тот, который знал французский, сказал:

– Переходим в ваше подчинение, господин полковник. Но, если с нас просят, не забудьте подтвердить ваш приказ.

– Подтвержу, – кивнул Маре, подумав про себя: «Если будет кому».

К аванпостам французской армии они вышли через два дня…

По совету фельдфебеля мы несколько скорректировали первоначальный план.

– Половину егерей нужно укрыть в поварне и каретном сарае, – предложил Синицын. – В доме будет тесно, да и выбегать через дверь долго. А так выйдут разом и ударят одновременно с фронта и флангов.

М-да, не сообразил. Что значит мышление гражданского человека.

– Пушки следует прикрыть, – добавил Спешнев. – Не то поляки насторожатся.

И об этом не подумал… Уточнив детали, мы вышли на рекогносцировку. Наметили секторы обстрела, порядок действий. Проводили взглядами карету уезжавшей графини. Ее сопровождало несколько телег. Следом шла дворня: мужчины, женщины, дети…

– В лесной деревне укроются, – просветил меня Синицын. – Есть тут такая неподалеку. Лакей сказал.

Вот и ладно. Тем временем подошли егеря. При свете факелов, которые где-то раздобыл Синицын, их выстроили во дворе, и Спешнев толкнул речь – принято это здесь. Судя по лицам солдат, предстоящий бой их не смутил. Только лица построжели, а руки сильней сжали ружья. Присутствовавший при этом Ефим, дождался окончания инструктажа и подхромал к Спешневу.

– Прикажите, ваше благородие, солдатикам вина дать, – сказал громко. – У матушки-графини есть.

Егеря сразу навострили уши.

– Мы можем взять? – удивился Спешнев.

– Она велела вас слушаться, – ухмыльнулся ветеран, – я скажу, что приказали. Солдату положено.

– Стоит ли перед боем? – засомневался штабс-капитан.

– Бой завтра, – успокоил фейерверкер. – К рассвету протрезвятся. Зато спать будут крепче. Батюшка-генерал завсегда так делал: с вечера перед завтрашним боем приказывал вино давать, а вот утром – ни-ни. Не сумлевайтесь, ваше благородие, встретим поляка, как должно. Я для пушек все приготовил, осталось только зарядить. При огне, – он указал на факел, – это делать не можно – порох как никак, а вот развиднеет – и забьем заряды.

– Ладно, – согласился Спешнев, – по стакану от манерки каждому.