Не вернуться назад... - Кононенко Иван Владимирович. Страница 39

— У вас есть только один шанс спасти свою жизнь — это стать нашим агентом и работать на Германию. Других шансов нет.

Немного подумал и добавил:

— Ваши ответы в вопроснике вполне соответствуют имеющимся у нас данным. Это и дает нам основания надеяться на вас…

— Чем вам предстояло тут заниматься? — хмуро спросил Кленов у Прихожана.

— Запоминать номера воинских частей, их численность, дислокацию, по возможности копировать документы…

— Связь? — вновь задал вопрос Кленов.

— Что? — не понял Прихожан.

— Способ связи?

— А… Ко мне должен был прийти человек.

— Когда состоится первая встреча?

— Две я уже пропустил. — Пояснил: — Был в отъезде по служебным делам. На вторую не пошел сам.

— Почему к нам не обратились?

— Гм… Почему? Боялся, потому и не пришел.

— Следующая встреча?

— Во вторник. На почтамте…

3. Выбор

Когда Фурман появился на пороге дома Анны Карловны, Галина поняла: этот человек с жестким, решительным взглядом церемониться не будет.

Хозяйка оставила их одних, и Фурман тотчас обернулся к Галине, резко сказал:

— За шпионаж мы можем отправить вас в солдатский лагерь для военнопленных. Но тогда вы слишком легко отделаетесь, фрейлейн…

— Я не понимаю, герр капитан, о чем вы говорите… — искренне изумилась девушка.

Фурман поморщился.

— Не считайте нас идиотами!.. Я могу отпустить вас, если вы объясните, как попали к разведчикам ваши личные вещи? Ведь вы утверждали, что никогда прежде этих троих не видели… Впрочем, не нужно объяснять, — жестом остановил он Галину. — Вещи, а также рация принадлежали вам. Увы, собаку обмануть невозможно. Могу пояснить подробней. Утром вы покинули лес и отправились на связь со стариком, наш человек видел, как вы вышли из лесу. Дальше. Гомель в наших руках, и вовсе не трудно выяснить, учились вы там в институте или нет. Наконец, нам не составляет труда установить, действительно ли вы из Орла. Заодно и поможем вам найти дорогих родителей, к которым вы так спешили, — едко усмехнулся он.

Внезапно Фурман сменил тон.

— Ваше положение гораздо серьезнее, чем вы полагаете. Но у вас еще есть один выход, фрейлейн. Взвесьте все хорошенько, не торопитесь, время для размышлений у вас еще есть. Пока что будете помогать Анне Карловне вести домашнее хозяйство. Но учтите: когда наше терпение истощится, будет поздно… Ауфвидерзейн!

Прибывший в Дайнову Смелый разузнал: девушку перевели в город. Человек, сообщивший об этом разведчику, сказал: обращались с ней хорошо, во всяком случае, не били.

«Значит, решили завербовать», — предположил Смелый.

Избегая гестаповских патрулей, Смелый исходил город вдоль и поперек, но дело продвигалось туго: словесного портрета было явно недостаточно, чтобы отыскать девушку в такой массе народа. Да и неизвестно еще, пускали ее в город или же держат тайно в каком-нибудь особняке?

Дело пошло лучше, когда с оказией Смелому передали фото радистки. На обороте по распоряжению Кленова на всякий случай сделали надпись: «Кого люблю, тому дарю. Леше на долгую память. Тося». Теперь разведчик хоть знал, кого надо искать, и первым делом устремился, как подсказала интуиция, на рынок.

Толкучка жила по особым законам оккупации: мало что продавалось и покупалось, почти не слышно было громких слов и споров, зато полицаев, агентов гестапо и прочего сброда шныряло там в изобилии, и Смелый, появляясь на толкучке, рисковал многим.

Радистку он увидел лишь на третий день. Не поднимая глаз, она брела между рядами, неся плетеную корзинку следом за полной пожилой женщиной. Женщина покупала продукты, складывала их в корзину и отправлялась дальше. Приобретя все необходимое, женщины покинули рынок. Их путь лежал мимо станции, к окраине города. Разведчик следовал за ними на некотором удалении до тех пор, пока они не скрылись за калиткой в высоком деревянном заборе.

Смелый видел их еще дважды, и оба раза они неизменно возвращались в дом, не меняя маршрута и никуда не заходя по пути. Узнать, кому принадлежал дом за высоким забором, было не у кого. К тому же расспросами можно было навлечь на себя подозрение. И Смелый решился. В воскресенье, улучив момент, когда Галина хозяйка увлеклась выбором помидоров, он прошел мимо и на ходу успел шепнуть:

— Спокойно, Галина! Сергей Петрович передает тебе привет. Жду письма здесь же.

Он протиснулся как ни в чем не бывало к горке помидоров, пощупал один, другой и равнодушно, лениво отошел.

Только в среду он смог получить из ее рук записку — за девушкой неотрывно следили. Зажав в кулаке клочок бумаги, разведчик покинул рынок. В безопасном месте торопливо развернул и прочел записку:

«Группа погибла. Мне предлагают работать на них. Что делать? Больше не допрашивают. Живу в доме Анны Карловны. Кажется, она тайный агент гестапо. В доме, во второй половине, живут еще шестеро мужчин — их я ни разу не видела. Предполагаю, готовятся для заброски в тыл. Все».

Смелый составил и передал радиограмму в Центр. Ответ для Галины пришел незамедлительно: дать согласие на сотрудничество и при выброске в наш тыл сообщить о себе в местный орган госбезопасности или в особый отдел части.

Небольшое помещение вокзала было переполнено. В этот поздний час не проходил ни один поезд, и пассажиры, кое-как разместившись на скамейках, узлах и чемоданах, отдыхали.

Кленов, переступая через поклажу и ноги спящих, пробирался к кабинету начальника станции. Его внимание привлек лейтенант с петлицами артиллериста. Опустив голову на грудь, он дремал на скамейке. При тусклом свете лампочки лицо его казалось хотя и усталым, но волевым, сильным — тот тип людей, мгновенно отметил Кленов, у кого хорошо натренирована воля. Лейтенант сидел спиной к входу, между стариком и молодой женщиной, видимо, поэтому Кленов не сразу его заметил. И хотя лейтенант был не единственным военным в зале, Кленова заинтересовал именно он. Делая вид, что не обращает ни на кого внимания, Кленов направился к выходу, в то же время решая, как лучше проверить у лейтенанта документы. Одному это делать было несподручно.

Кленов вышел на перрон и тут увидел в дальнем его конце патрулей.

На счастье, старшим патруля оказался знакомый офицер комендатуры, и Кленов позвал его.

— Товарищ Колосков, одну минутку. Документы у всех проверили?

— Часа три тому назад. Сразу, как заступил на дежурство.

— А у лейтенанта?

— Кажется, его тогда не было. Не помню такого, — ответил Колосков. — Можно проверить сейчас.

— Пригласите его к начальнику станции. Я буду там.

Через некоторое время дверь открылась и в кабинет вошел сначала лейтенант, следом за ним Колосков. Бойцы-патрульные остались в зале.

На лице лейтенанта, кроме недовольства, что его потревожили и разбудили, ничего другого прочесть было нельзя.

Колосков разложил перед Кленовым документы — удостоверение личности и командировочное предписание на имя Брюханова.

— Куда едете, лейтенант? — спросил Кленов.

— В Горький, товарищ полковник. В командировочном указано.

— Ваши проездные документы?

Лейтенант протянул Кленову воинское требование. Кленов мельком взглянул на него, отметил одну-единственную деталь — устаревшую пометку и внутренне подобрался, готовый к любой неожиданности.

— Прошу остальные документы — продаттестат, комсомольский билет… Все, какие есть.

— Это что, обыск? — вскинулся лейтенант.

— Ну, зачем же? — стараясь быть спокойным, ответил Кленов. — Обычная проверка.

— Пожалуйста! — зло сказал лейтенант и, сунув руку за борт шинели, в тот же миг выхватил пистолет и выстрелил. Но Кленов инстинктивно дернулся в сторону, и пуля, взвизгнув, ударила в стену. В следующее мгновение лейтенант в упор выстрелил в Колоскова и рванул дверь на себя.

Когда Кленов выскочил на перрон, лейтенант уже достиг стоявшего на путях товарняка. Он оглянулся еще раз, выстрелил и схватился за поручни переходной площадки вагона, чтобы перемахнуть на ту сторону. Еще секунда — и беглец скроется. Кленов, целя ниже пояса, выстрелил. Убегавший дернулся и стал медленно оседать на землю. По тому, как он тяжело рухнул вниз, Кленов понял, что попал не туда, куда хотел.