Вершители Эпох (СИ) - Евдокимов Георгий. Страница 17

Но думал он совсем не об этом. Где-то там, за Ледяным Поясом, в промёрзлой, мёртвой земле лежит его меч, выкованный на заказ в столице хорошим другом его семьи. Теперь оружие мертво, как и всё за горами, как все его погибшие в битвах соратники, как все мечи и копья, павшие вместе с ними, как все мечты, разбившиеся о щиты бесчисленных армий, как оставшаяся там его бедная, скитающаяся, голодная душа… Он вспомнил старые годы, когда этими местами правил совсем другой человек — более справедливый, усердный, серьёзный, и чуть не сказал фразу «раньше было лучше», так знакомую всем старикам. Фераз помотал головой, отгоняя ностальгическое видение, и чуть не ударил себя по щекам, но вдруг вспомнил, где он, и осёкся. Нужно было продолжать, и он продолжил с ещё большим упорством, как будто от этого зависело не настроение его лорда, а существование той далёкой души, о которой он грезил…

Теперь он уже ни разу не отводил взгляда от группы, стараясь как можно тщательнее рассмотреть и запомнить приметы. Впереди ехал старик в накинутом на плечи болотного цвета балахоне и сильно надвинутом на лицо остроконечном капюшоне. Когда он оглядывался, на лице поблёскивала серебристо-седая, кое-как побритая чем-то вроде тупого ножа борода, к середине удлиняющаяся и перевязанная в торчащий хвостик-обрубок. Он говорил редко, только изредка поглядывая на двух молодых людей позади, поравнявшихся друг с другом в спокойном аллюре, теперь оживлённо улыбающихся и болтающих между собой. Они разговаривали громко, так, что Фераз слышал даже какие-то отрывки фраз, и он уже точно знал, что парня зовут Энью, а девушку — Эннелим. Они часто упоминали магию, что только увеличивало его подозрения насчёт правоты лорда и важности своего задания. Они походили на брата и сестру — белокурые вьющиеся волосы, тонкие, вычурные и даже красивые черты лица, одна и та же одежда. На обоих была форма наёмников — коричнево-серая кожаная одежда с защитой для колен, плеч и локтей, — но на девушке она сидела более естественно, облегая фигуру и подчёркивая изящные черты тела — скорее всего делалась на заказ, — а на парне висела мешком, будто снятая с кого на несколько размеров выше и шире. Но это, видимо, не мешало и ему чувствовать себя комфортно и уверенно держаться в седле. За поясами, спрятанные в складках плащей, болтались недлинные одноручные мечи — обычное оружие любого уважающего себя бойца.

Фераз помнил, что его господин рассказывал про магов, и что говорят о них в деревне за стенами. Магия была легендой, слухом, который передаётся шёпотом и, на всякий случай, с закрытой на щеколду дверью, негласно запретной темой для обсуждения. Мало кто из живущих мог похвастаться тем, что хоть раз видел, как это всё происходит, и, наверное, вряд ли кто-то хотел бы видеть. Лорд Теровин отзывался о них не иначе, как «дьявольское отродье» или «зло, спустившееся на землю», и на это у него, конечно, были свои причины, но он предпочитал о них умалчивать. И вряд ли он был рад узнать о том, что аж по королевскому приказу сюда направили троих из них. Нет, наверное, он был просто в ярости.

***

Энью наверное никогда так не улыбался. Настроение было просто отличное — настроение болтать и наслаждаться каждой минутой, проведённой в компании учителя и подруги, и это всё даже несмотря на усталость от двухдневного путешествия, которое они вместе с лошадьми еле осилили. Нет, скорее его осилили лошади, всадники только должны были вовремя поворачивать и следить за хвостом, но Энью всё равно ни разу не упускал возможность хвастаться этой своей заслугой каждый раз, как выпадал шанс.

— Может, хватит уже, а? — засмеялась Энн, когда он опять это повторил.

— Сколько захочу, столько и буду! — буркнул Энью в ответ на упрёки девушки, — Тебя что, это так раздражает?

— Ещё как! Знаешь, когда много раз повторяют одно и то же, начинает надоедать.

— Когда ты всё время повторяешь, что тебе всё надоело, это тоже надоедает! — к такому ответу Энн не была готова, и обычно она бы промолчала, почитав, что отвечать — ниже её достоинства, но в это раз Энью и его надоедливая ухмылка уж очень её взбесили.

— А ты…

— Прекратите, может? — в беседу вмешался старик Левард, которому, похоже, до смерти надоело слушать эту перепалку битый час, — Вам что, так нравится препираться? Займитесь лучше чем-нибудь… полезным! — чем полезным они могут заняться, старик не знал. Обычно он бы послал их тренироваться, но верхом это делать не получится, а останавливаться у них не было времени, поэтому он просто понадеялся на благоразумие своих учеников, но тут же понял, что зря.

— А вообще, нужно уважать тех, кто выше тебя по статусу, — продолжал Энью.

— С какой стати ты выше меня?

— А кто из нас занял первое место на последнем экзамене? — здесь у Эннелим заканчивались варианты для ответа. Он действительно получил наибольшее количество баллов, она же осталась где-то в середине списка, но проигрывать в споре не собиралась, поэтому решила использовать козырь.

— Ну конечно, ты же мухлевал, и все это видели! — она знала, что Энью никогда бы так не поступил, поэтому это сильно задело его гордость.

— Ничего подобного!

— Давайте я разрешу ваш спор? И как раз выясним, кто из вас лучше подготовлен, — решил вступиться Левард, который до конца поездки всё-таки хотел бы посидеть в тишине.

— Ну? — с обидой в голосе спросил Энью.

— А вот: кто из вас первым заметил слежку и сколько человек сейчас прячется в лесу по сторонам от дороги? — Левард давно заметил человека, неуклюже и громко перебегавшего от дерева к дереву и рассматривавшего их уже часа три, но он был уверен, что его ученики даже ни разу не удосужились взглянуть никуда, кроме как друг на друга. Он был прав — ученики потупили взгляд, понимая, что старик прав, и дальше ехали просто молча, осознав, что сейчас поздно что-либо доказывать.

Они подъехали к крепости только к вечеру — солнце садилось за горами, поэтому темно становилось рано. Фарагард действительно впечатлял: пять высоких башен, расставленные ровным пятиугольником, обеспечивали хороший обзор и больший угол обстрела для большого гарнизона, толстые стены из плотно посаженных и скреплённых между собой камней создавали надёжную позицию для ведения огня. Такие сооружения просто так не взять, и это понятно — северо-восточные рубежи уже давно стали главной проблемой страны, поэтому здесь возводилось всё самое дорогое и неприступное. За счёт этого сильно повышались налоги, но после недавних масштабных нападений мятежной армии большинство людей признали эти меры правильными. Под стенами, раскинувшись во все стороны от небольшой речки, текущей через всю крепость, искрилась сотнями огней деревня. Где-то далеко слышались голоса жителей и торговцев на рынке, зазывающих покупателей. На главной улице пахло жареным и пряным, горячий пар выходил из ларьков, лавок и ноздрей белых лошадей. В такие места — центральные пункты регионов — в это время года съезжаются все, кому не лень, чтобы заработать побольше или просто отдохнуть. Даже близость гор и постоянно холодная погода, похоже, не пугает охотников за легкими деньгами.

Чем ближе одни подъезжали к крепости, тем больше людей обращали на них внимание и шугались от лошадей, прячась за дверьми и стенами, даже если не мешали проезду. Левард подумал, что, похоже, шпион уже успел донести весть до лорда, который уведомил стражу, которые, в свою очередь, уже успели распространить слухи, расходящиеся в подобной пьянке с огромной скоростью. Стражники перед въездом на разводной мост расступились, давая проезд всадникам к главной башне.

— Говорить буду я, хорошо? Тут дело важное, так что вам лучше не вмешиваться, — сказал Левард, и его ученики разом кивнули, мол, поняли.

***

Теровин Варазек стоял, облокотившись на каменный выступ, и смотрел в сторону гор. Он любил свою башню за то, что с неё открывается такой красивый вид на Ледяной Пояс, и часто проводил здесь время один, отдыхая или разбираясь с документами вместо кабинета. Раньше он часто бывал в горах и за ними, давно, когда ещё те земли были своими, а не чужими, когда вместо каменных глыб пограничных крепостей здесь росли города и деревни, когда на пересечениях торговых путей и главных дорог было не сосчитать торговцев и товаров и когда побывать в горах считалось приключением, а не предательством. Он вспоминал непроходимые снежные шапки, вспоминал, как пробирался через них, увязая по грудь в снегу в экспедициях к центру гор, где они так и не успели найти ничего, кроме голых белых пустынь, домик у подножия, прямо там, где небо смыкается с безлесной степью и вертикальными громадами природных серебряных замков одиночества и высоты. Две комнаты, обставленные только самым необходимым и любимым, мужчина, женщина и девочка, четыре деревянных стены и крыша, с которой весной свисают длинные такие сосульки, и девочка очень любит их срывать и постоянно норовит лизнуть. Запах купленных в городе свежих овощей и хлеба, дым из печки, свежий, девственно чистый детский смех, улыбка на лице любимой женщины и её руки, немного измазанные в саже.