Вершители Эпох (СИ) - Евдокимов Георгий. Страница 64

— Вы… Ты… знаешь, я тобой восхищался, — выпалил Энью, и сразу же пожалел, что сказал так громко. — Ты сильная, ты не боишься, ты даже не чувствуешь боль! Когда я ранил тебя, у меня внутри всё перемешалось, я не знал что делать, а потом уже до меня дошло — я никогда не был сильнее, я никогда не побеждал. Извини…

— Боже, ты так напоминаешь мне себя! — засмеялась Хиллеви. — Нет, правда! Просто одно и то же. О-о-ой, знал бы ты, сколько раз те же мысли приходили в голову мне, точно не извинялся бы.

— Я же… — Энью утёр перчаткой правый глаз, — Я же потерял их всех. Всё из-за моей глупости, я ж не понимал ничего, слепо лез на рожон. Подставлял остальных, тебя чуть не…

— Эй-эй, успокойся, слушай, — Хиллеви вдруг посерьёзнела, подошла, и взяла его за плечо. Глаза её неестественно горели. — Знаешь, что… Ты прошлого не исправишь. Не-ис-пра-вишь! То, что ты сделал, ты уже сделал, и истерить по этому поводу — не выход. Да, ты ещё сопляк и нихрена не смыслишь, да, слабый, но, чёрт возьми, ты исправлять всё, что натворил, собираешься или как?! Если собираешься, так собери волю в кулак и хватить ныть!

— Я понимаю… — Энью опустил голову, и татуировка на её лице гневно задрожала.

— Эй, в глаза мне посмотри! — прорычала Хиллеви. — Не отводи. Что видишь?!

Энью увидел смерть, огромную, чёрную смерть, больше, чем человек может себе представить. Смерть была миром, и мир, заключённый в радужке, был смертью. Ему стало страшно, страшно до жути, как будто он был один в тёмной комнате, но комната была громадной, и самых чёрных углов в ней было столько, что не окинуть взглядом. В этих глазах-звёздах была боль, Вселенская боль, грехи и ошибки многих сотен лет. Он увидел, как яростно клокочет татуировка, ненасытное чёрное месиво из щупалец, зубов, ртов, пастей и всего самого мерзкого и отторгающего, что только смог придумать человек. Из самых глубин мироздания на него посмотрели четыре Ока, и взгляд этот был пронзительно чистым, но не чистым как свет, а чистым, как первозданная тьма, как сама судьба, которой подвластно и время, и расстояние. В этих зрачках не существовало ничего, кроме судьбы — искажённой донельзя, но искрящейся, как гранёный алмаз. В какой-то момент, в момент самого глубокого непонимания, самого глубинного страха, но Энью посмотрел на эту Вселенную осознанно, и вдруг понял, чего он хочет. Он хочет цель, цель любыми средствами.

— Научите меня, — шёпотом, еле слышно произнёс он, но Хиллеви всё поняла и без этой просьбы. — Научите меня, как мне спасти тех, кого я люблю.

— Для тебя ещё не поздно, так что да, я не против! — Хиллеви перешла на свой обычный тон и по-доброму улыбнулась. Энью удивился, насколько быстро она согласилась, но спорить, конечно, не стал: на всё могли быть её собственные причины. — Ты вроде перспективный парень!

— Я кое-что вспомнил, — перебил её Энью, подумав, что это может быть важно. — Я видел человека, там, в огне. Он что-то мне предложил, но…

— Ты принял это? — настороженно спросила Хиллеви. — Ты пойми, от этого зависит очень многое, хорошо, что ты начинаешь вспоминать так скоро…

— Я не знаю, — ответил Энью. Он действительно не знал, но что-то внутри него копошилось, что-то чужеродное и приятное, и Энью никак не мог разобраться, что именно. — Не знаю, честно.

— Разберёмся с этим по ходу дела, хорошо? — вопрос оказался риторическим, потому что Хиллеви так и не дала ответить. — И кстати, если что, я знала, что ты рано или поздно к нам придёшь ещё тогда, в таверне, просто ждала удобного момента, чтобы согласиться, — она снова вытянула руки, призывая продолжить тренировку, и Энью моментально вернулся в стойку.

— К слову, а тот мужчина с тобой — кто он такой? Твой слуга? — спросил он после очередного удара. Хиллеви рассмеялась, видимо, в ответ на предположение про слугу.

— Не забегай вперёд, — строго ответила она. — Узнаешь в своё время.

***

Повозка громко хрустела и скрипела, когда под колёса попадалась очередная яма. Продукты в коробках перекатывались и бились друг об друга, так что Энью никак не мог принять удобную позу, не то, что задремать. Хиллеви наоборот — откинулась, облокотившись на плечо своего спутника, и заснула, подложив обе руки под завязанные в косы на голове волосы. Полотнище шатра с краю порвалось, и теперь развевалось от быстрой езды. Сквозь прореху Энью смотрел на дорогу, уныло подмечая уплывающие назад камни и следы колёс. Хилл сначала часто прикрывала один глаз и поглядывала на него, видимо размышляя о чём-то своём, о чём ему знать не полагалось, но в итоге сонливость взяла верх над любопытством, и она прекратила. Они ехали долго, только изредка останавливаясь на недолгую передышку — тогда все трое выходили размяться и подышать. Вёз их молодой мужчина: Энью сам никогда с ним не разговаривал, но Хиллеви часто болтала с ним в перерывах и они оба много смеялись. Брови у него были тяжёлые и сильно нависали над веками, так что когда он даже немного опускал голову, глаз уже не было видно. В остальном был очень похож на спутника Хилл: такая же редкая седина, даром что немногим старше самой Хилл и гораздо моложе их товарища.

— Не догадался ещё, куда едем? — спросила Хилл, когда они уселись обратно и приготовились к последнему, самому долгому отрезку пути.

— Не особо, — отозвался тот. — Куда-то на границу?

— Почти. В Давиир. Скоро он и правда должен стать пограничным, — Хиллеви натужно выдохнула. — Поэтому и едем.

— Мы собираемся что-то там искать?

— Не что-то, а кого-то. Мы с… — они со спутником переглянулись, и тот еле заметно покачал головой, — Мы с моим другом ищем там, кхм, нашего врага. Сам он не появится, но шестёрок точно пришлёт.

— За этим ты нам и нужен, — Энью впервые слышал, как он говорит. Голос был низким, металлически холодным, но добрым.

— А, вы же так и не знакомились. Нет, он тебя знает, конечно, но ты его — нет, так что… Энью, это Халд, мой… — она запнулась, подбирая подходящее слово. — Брат по оружию, ну или… боевой товарищ. Что-то в этом роде.

— Приятно, — с Халдом они ещё ни разу не встречались глазами: тот постоянно смотрел в пол, так что Энью почему-то думал, что в его взгляде точно будет что-то сверхъестественное. Потом обратился к Хилл. — К делу можно?

— Не торопись, всё по порядку. Собственно, давай проясним, чего мы у тебя попросим, — она подсела ближе к Энью, так, чтобы за шумом её точно было слышно. — По некоторым… эм… причинам мы не можем показываться на глаза некоторым людям…

— Они нас слишком хорошо помнят, — усмехнулся Халд, громко жуя взятое из ящика яблоко.

— К делу. Нас знают, а тебя — нет, поэтому ты идеально подходишь на роль, как минимум, разведки. Я так понимаю, ты уже неплохо знаешь Баротифа Нима? — в глазах Энью загорелся недобрый огонёк, но он промолчал. — Да я по взгляду вижу, что знаешь. Так вот — мне кажется, что именно он нападёт на город. Ты должен найти людей, которые помогут ему, откроют ворота или впустят каким-то другим способом. То есть в Давиире точно есть предатели, и твоя задача — найти причастных и доложить нам, как только что-то обнаружишь.

— Так город огромный! — запротестовал Энью. — Центр всей восточной торговли. Может, есть наводки или какие-то улики? Я не найду без подсказок…

— К сожалению, пока ничего, — она задумалась, похоже, прокручивая что-то важное в голове. — Но ты можешь за счёт лицензии поработать с органами правопорядка. Город большой, здесь точно есть что-то подобное. Проверь сразу список последних происшествий, поговори с местными насчёт здешних авторитетов, и так в итоге на что-нибудь натолкнёшься.

— А насчёт обучения? — ему было неловко про это спрашивать, но он вспомнил, что они всё-таки договорились. — Так у меня не останется времени на тренировки.

— Мы их ещё даже не начали, — улыбнулась Хилл. — Давай по вечерам, либо, если будешь занят, по ночам. В любое время, в общем, каждый день. Я установлю место, и по паре часов буду тебя учить, чтобы всё было честно.