Знать. Нелюбимый выродок (СИ) - Квей Клик. Страница 25

— Я никогда не был ни монахом, ни священником, — сказал он. — Вел разгульный образ жизни, много пил, занимался сексом со всем, что движется. Изменился, только когда встретил твою маму. Эта женщина дала мне то, чего хочет каждый мужчина.

— И что это? — спросила Анна, вытерев слезы со щек.

— Всю себя, — ответил отец. — Она полностью отдалась мне, будто не хотела больше жить. Я мог бросить её в любой момент, даже когда она носила под сердцем тебя. Но мне хватило смелости взглянуть на себя в отражении. Там я увидел жалкого человека, который не умеет ни любить, ни сочувствовать. Пришло время изменить самому себе, стать кем-то другим. Может быть, я никогда не был хорошим отцом, хорошим мужем, но эта женщина, которая сейчас ждет меня наверху, не уснет, пока я не приду. Потому что любит, а я люблю её. Люблю так сильно, что уже начинаю скучать. Ни минуты не могу прожить без неё.

Анна шмыгнула носом и улыбнулась.

— Я не умею так любить, папуля, — призналась она. — Если уж начала, то признаюсь во всем…. Вы пытались меня воспитать хорошей женщиной, а я вас предала, можно сказать и выросла той, кто хуже даже шлюхи. Я меняю мужчин, недавно вот переспала с женщиной, а когда вы, мои родители, волновались, я отсыпалась, потому что сидела не в засаде, а спала сразу с тремя русскими. Самое ужасное во всем этом то, что мне это понравилось. Мне безумно нравится, когда мужчины смотрят на меня, боготворят, говорят комплименты, любят и раздевают похотливыми взглядами. Мне все это нравится, папочка. — Анна вздохнула. — Вот такая у вас дочь… обычная шлюха.

— Ты это понимаешь, а это уже многого стоит. Анна, не мне тебя больше воспитывать. Ты выросла из той поры, когда я мог взять ремень. Тебе бы замуж и мужика строгого, чтобы спуску не давал. — Отец робко улыбнулся. — Но вернемся к нашим русским. Если уверена, что сможешь от них откупиться, я дам тебе денег. Но если честно, мне эта затея не очень нравится. Что если они захотят убить тебя? Что ты будешь делать? Кричать? На помощь звать? Ох, Анна… не умеешь ты беречь ценности. И себя не бережешь и нас с матерью. Ладно, сколько тебе нужно денег?

— Я не знаю… — задумалась Анна. — Пару тысяч.

— Дам десять, чтобы уж наверняка. Ты главное адрес их запиши, чтобы я знал, куда ты поедешь. А как дела закончишь, позвони мне… обязательно. Я маме ничего говорить не стану, сохраним это в тайне, но будь осторожна.

— Я хочу измениться, — сообщила она. — Ты не представляешь, насколько сильно я хочу стать другой. Если это расследование закончится так, как я задумала, брошу газету и займусь поиском мужа, который сможет меня обеспечивать всю жизнь. Все как заведено.

— Вот и будешь искать такого всю жизнь, — вздохнул отец. — Не нужен тебе богатый. Тебе нужен тот, кто любить тебя будет. А на остальное плюнь. Хочешь работать? Работай, тебе никто не мешает. Ты главное с безрассудствами заканчивай, а то до свадьбы проблем наберешь, так на тебе вообще никто жениться не захочет.

— Разберусь. Сейчас главное закончить со всеми делами.

— Заболтались мы, — вздохнул отец и выпил бокал. — Не забыла, где твоя комната? Мы там особо ничего не меняли, мать не разрешала. Найдешь себе постельное бельё, душ примешь…. В общем, разберешься. Я ложусь спать.

Когда отец прошел мимо Анны и похлопал её по плечу, она поймала его крепкую мужскую руку и поцеловала. Ведь эти руки кормили её, дали все в жизни и помогли встать на ноги. Анна чувствовала себя настолько ужасно, что не могла передать это словами.

Анна застелила свою кровать, приняла душ и нашла единственную сорочку, которая ей оказалась крайне мала. Ну, еще бы. В этой сорочке бегала еще молодая Анна, когда ей было лет пятнадцать. Странно, что мама её еще не выкинула, а оставила на память. Сейчас Анна Дениэлс выросла и обросла формами. Грудь выросла почти на два размера, ноги стали длинными и ягодицы выпирали. Оттого сорочка лежала на ней, как на молодой жене перед брачной ночью — все было открыто — все без исключения. Анне пришлось оставить свои белоснежные трусики, потому что без них чувствовала себя немного неловко. Низ сорочки вообще не прикрывал половые губы, а расхаживать в такой одежде по дому родителей, для Анны стало нонсенсом. Особенно после такого разговора с отцом. Серьезный разговор дал понять: пришло время измениться, перестать жить такой жизнью.

Анна легла на живот и стала смотреть в окно. За ним была очень старая яблоня, которую отец пересаживал очень много раз. Впервые он посадил её, когда родилась его первая и единственная дочь, впоследствии разочаровавшая семью. Она услышала редкие сдавленные звуки, доносившиеся из спальни родителей. Папа и мама занимались любовью. Родители изо всех сил старались издавать как можно меньше шума. Они не просто занимались сексом, как это делала их дочь, они сейчас выполняли супружеские обязательства, в прямом смысле этого слова.

Анна слышала, как супруги преклонного возраста подогревают свои чувства, которые были пропитаны: страстью, любовью и соблазном. В этой любви не было места похоти — она была, вне всякого сомнения, чистой и прекрасной страстью. В постели родителей не было места тревоги и страхам, там были только уважение и сильные импульсы, которые перерастали в очень сильные чувства. Анна не стыдилась, вслушиваясь в стоны матери и потуги отца, поскольку теперь она испытывала отрешенность от происходящего. Будь за стенкой кто-то другой, Анна могла представить, как снимает трусики, входит в соседнюю спальню и присоединяется к хозяевам дома. Но сексом занимались родители, поэтому их глупая дочь могла только вслушиваться и гордиться такой семьей. Их секс был долгим и сладким. Почти целый час они вызывали у своей дочери ревность, потому что у самой Анны не было ничего подобного. И может быть, никогда не будет.

На экране телефона было час тридцать пять, когда Анна встала с постели, прошла в кабинет отца и взяла со стола конверт, с приличной стопкой денег, оставленные отцом перед сном. Родители уснули минут десять назад, поэтому Анна старалась не шуметь, чтобы их не потревожить. Она спустилась на первый этаж и прошла через заднюю дверь в гараж, где набрала номер своего старого знакомого. Ей хотелось поскорее закончить с этим делом и наконец, вздохнуть полной грудью. И ответ не заставил себя ждать.

— Чего ты хочешь? — с призрением спросил Дэвид Матиас.

— Хочу спасти свою жизнь, — спокойно ответила Анна. — Ордер на мой арест уже выписан?

— Ордер? — растерялся Дэвид. — Дениэлс, ты что, напилась?

— Послушай меня, Дэвид, — глубоко вдохнула Анна. — Скоро ты получишь ордер на мой арест, поэтому у меня нет времени всего объяснять. Не знаю когда, но в мою квартиру подложат наркотики. Сделает это Джек, которого я хотела найти через тебя.

— Так… — задумчиво промолвил Дэвид. — Дальше.

— Я закончу свои дела, а утром сама приеду в полицейский участок, чтобы сотрудничать по этому делу, но мне нужна помощь. В участке должен присутствовать независимый эксперт, который сможет доказать мою невиновность. Я не могу сейчас позвонить лечащему врачу Ванессы Кларк, да и он сам не будет со мной разговаривать по этому делу. Нужно, чтобы ты сам его вызвал для дачи показаний.

— Постой…. Ты хочешь сказать, что этот Стивен и есть Джек?

— Нет, конечно! — яро возразила Анна. — Боже, почему все так сложно.

— Ну, прости… — робко улыбнулся Дэвид. — Не все такие умные, как ты.

— Это был комплимент? — Анна вскинула бровь.

— Не отвлекайся, Дениэлс. Я приглашу доктора Стоуна, а дальше что?

— А дальше…. Посадишь меня в комнату для допросов и все. Я все равно не стану разговаривать без своего адвоката. Мне очень нужно, чтобы доктор Стоун кое-что подтвердил. Я бы и сама ему позвонила. Мне почему-то кажется, что он не поедет, потому что за ним тоже есть небольшой грех. Ты понимаешь?

— Нет, но я тебе помогу.

— Спасибо, Дэвид. И кстати, прости за тот случай, что произошел на днях. Я была неправа на счет Скарлетт. Она оказалась агентом ФБР.