Наша цель (СИ) - Дейс Джули. Страница 32

— Том, подожди минуту.

Завернув голову, я закинул полотенце на плечо и покрутил шеей, в которой захрустели костяшки.

— Ты прибегаешь к излишней загруженности. Я ценю твоё рвение, но желаю видеть борца, который умеет остановиться. Ты уже не можешь. Нельзя каждый день, Том, мы оба знаем. К чему это?

К тому, что я не знаю, как выдернуть себя из сточной канавы. Это моя заглушка боли.

— Хочу прийти в форму, — вру я.

— Хорошо, но делай это постепенно.

— Ок'ей, — киваю я, ожидая, могу ли идти, на что тренер Долтон коротко улыбается, а в дверь стучат, удивляя меня, но не его, словно это привычное дело.

Мы обоюдно переводим внимание на порог, где появляется знакомая мне девушка.

— Папа, я иска… — начинает она, но тут же замолкает, обращая взгляд за, мать вашу, отца. Да, именно на меня.

Отец? Почему я, чёрт возьми, не знал? Совсем недавно, благодаря ей, в моё лицо чуть и не влетел стакан, но спасибо ловкости, он лишь подпортил стену. И вот, ниточки начинают стремительно распутываться, проясняя всю картину, которую я с дурости не удосужился рассмотреть.

Ведя очередные диалоги с самим собой, я стремительно вышагивал на выход. Малек выпотрошит из меня последнее самообладание, если его имя я увижу на экране телефона ещё раз. Ему не достаточно позвонить сто раз, это число нужно умножить ещё раз так на десять, чтобы наверняка. Есть люди с тупой привычкой названивать каждые пять минут для того, чтобы спросить, где ты. Это про моего начальника. Он может стоять над душой и каждый раз спрашивать: «Уже сделал?», следующей минутой: «Сделал?», ещё через минуту: «Ты ещё не сделал?». Оба глаза начнут дергаться, медлительность будет не из-за того, что его зависание над работой желаемо, а в точности наоборот, хотя единственным желанием будет то, чтобы он свалил, так работа потечёт сама собой. Дерьмо то, что в свой выходной, я должен вновь ехать в контору. Этот день я планировал провести иначе: изнемогать тело и тренироваться, чтобы забыться. Всё как всегда пошло не по плану, собственно, в последнее время это привычное дело. Телефон очередной раз начал верещать в рюкзаке, который я на ходу скинул с плеча, чтобы принять вызов, но белые листы, плавающие по воздуху — заставили меня передумать. Зелёные глаза рыжеволосой девушки неустанно хлопали, когда она смотрела на меня.

— Извиняюсь, — быстро выдохнул я, начав спешно собирать бумагу по полу, ко мне присоединился и их почтальон.

— Ничего страшного, — улыбнулась она, — как в романтическом фильме.

Послав ей короткую благодарную улыбку, я продолжал спешно сгребать листы, чтобы скорей продолжить путь. Телефон вновь начал разрываться в рюкзаке, пришлось вытянуть его одной рукой и прислонить к уху, поддерживая плечом.

— Ты где?

— Выезжаю уже, — с натянутым дружелюбием, процедил я.

— Поторопись.

С этими словами, Малек скинул вызов, а я едва сдержал брань, которая желала вывалиться изо рта.

— Не стоит помогать, — улыбнулась девушка, — правда, это я не заметила тебя.

— Это мило, что ты пытаешься оправдать меня, но я помогу.

В итоге, листы вновь неравномерной стопкой легли в руки незнакомки, которая, не переставая, улыбалась мне. Я же в свою очередь чувствовал себя неловко и не в своей тарелке. Зелёные глаза на оттенок темнее напомнили о той, что я пытаюсь забыть, но не могу. Что касаемо остального — они абсолютно разные, начиная цветом волос, завершая какими-то повадками характера. Алекс вряд ли бы улыбалась первому встречному в подобном случае, хотя, кто знает. Она, может и поблагодарила бы за это обычным «спасибо», но ещё могла глупо улыбаться и пускать слюни, что, в общем-то, на неё не похоже. Но она бы не сделала то, что сделала эта девушка: Алекс никогда бы не поцеловала в щёку за такой жест в виде помощи, которую в подобном случае обязаны проявить, ведь виновата вовсе не она. Я не сразу понял, что чужие губы коснулись моей щеки.

— Меня зовут Чарли, Том, — улыбнулась она, направляясь дальше, пока я обернулся ей вслед.

Она знает моё имя? Хотя, думаю, каждый сотрудник тут знает имена игроков основного состава и запасного.

Если бы не та тупая ситуация, когда я, словно в романтическом фильме, столкнулся с ней на повороте, из-за чего она выронила телефон и листы, то ничего бы между нами не завязалось. Чарли не торопится здороваться со мной, чуть приоткрытые губы и распахнутые глаза говорят о том, что она удивлена и я не меньше, только не своим присутствием, я — член команды, глупо удивляться моему присутствию тут. Вскинув подбородок, она подбирает челюсть, и губы вытягиваются в ровную линию.

— Я подожду тебя за дверью.

С этими словами, она покидает зал и хлопает дверью, а взгляд её отца, как и лицо в общем, говорит о смятении и замешательстве, но через пару секунд, морщины вновь разглаживаются, а карие глаза обращаются ко мне. Короткая улыбка говорит одновременно о многом и ни о чём.

— Она говорила про тебя.

— Говорила про меня? — хмурюсь я.

— Да. Я так понимаю, что ты ей симпатичен.

Твою мать. Я буквально ликую, что она сказала только об этом, оставив остальное при себе.

— У меня есть девушка, — отрезаю я, хотя разумней было бы сказать правду. Ни его дочь и ни один другой человек во вселенной не заменит Алекс. Это проверено.

Оставляя тренера одного, я захожу в раздевалку, скидываю одежду и направляюсь в душевую, но слышу его внятные слова мне в спину:

— Девушка может пододвинуться.

От подобного изречения меня передёргивает. Я же не ослышался? Он только что сказал о том, что девушка может отодвинуться? Она, чёрт возьми, диван? Он только что самовольно и собственноручно подложил под меня свою дочь? Или это меня положили под неё? Это какая-то хреновая шутка? Стукнув кулаком плитку, которую заливала вода, я закрыл глаза и расставил ладони по стенке, позволяя капелям стучать по голове. Возможно, так я могу пробудить собственный интеллект.

Не знаю, сколько я мог стоять в таком положении, но кожа на пальцах сморщилась, будто за короткий период мне удалось постареть на лет пятьдесят. Обмотав бёдра полотенцем, я вышел из душевых, но застыл в пороге раздевалки. Рыжеволосая девушка, облокотившаяся спиной на параллельный моему шкафчик, скрестила руки под грудью, и гуляла глазами по полу.

— Чем обязан?

Взгляд Чарли моментально нашёл меня, когда я открыл дверцу. Флакон в виде ненависти, обиды, разочарования, непонимания и обеспокоенности — как ясный день читался в зелёных глазах. Расставив руки по обе стороны бёдер, я вскинул брови, смотря на неё в ожидании ответа.

— Папа хотел, чтобы я дождалась тебя.

— Ты меня дождалась, что ещё?

Отстранившись от дверцы шкафа, она с болью посмотрела на меня.

— Почему ты такой жестокий? — прошептала девушка.

— Я не жестокий. Я прямолинейный.

— Нет, это жестокость, я ведь ничего тебе не сделала…

Покачав головой, я тяжело выдохнул и повернулся к ней спиной. С какой стати меня должно беспокоить чьё-либо мнение? Да плевать на всех и сразу, мне интересно только то, что принадлежит близким людям. Если прямолинейность кажется ей жестокостью, то другого выхода я не вижу. Выкиньте подобное в лицо мне, и всякие чувства внутри могут кануть в бездну в ту же секунду, как только рот собеседника выпустит слова. Но, видимо, Чарли поощряет такое отношение к себе. Ей нравится обманываться, думая, что чувства взаимны.

— Ты будешь тут стоять или выйдешь? — не глядя, спросил я, захватив боксеры с полки.

Позади молчали, на что я фыркнул и скинул полотенце. Трижды плевать, не думаю, что она — Пресвятая девственница, ни разу не лицезрящая мужскую задницу, как и гениталии в целом. Следом я натянул джинсы и футболку, а полотенце сунул в рюкзак. И когда повернулся, глаза Чарли были готовы вывалиться на пол. Ошарашенный взгляд бегал от моего лица к ногам и обратно, останавливаясь на части ниже живота, куда я посмотрел. Расправив футболку, которая так и осталась закатанной на прессе из-за влажности, я выпрямился и зашагал к дверям, оставляя её одну.