Будь осторожен в своих желаниях (СИ) - Иванова Ольга Владимировна. Страница 33

Тем временем капитан сам налил Насте в маленькую фарфоровую чашечку горячий кофе, после чего протянул плетеную корзиночку со сладкими булочками. Девушка, взяв булочку, поблагодарила его улыбкой и легким кивком головы.

— Это наш с вами последний завтрак, — с оттенком грусти в голосе проговорил потом мужчина. — Не далее, чем к обеду мы прибудем в Веракрус…

— Ох, скорей бы, — тетушка начала интенсивно обмахиваться веером. — Я так хочу ступить на твердую землю!.. Эта бесконечная качка под ногами просто невыносима… В моем возрасте подобные дальние путешествия уже непозволительны… Если бы не Летисия, которая нуждалась в моем сопровождении, я бы ни за что не решилась покинуть Испанию и через весь океан отправиться в эти богом забытые Новые Земли… Вот скажите, Карлос, — она посмотрела на капитана, — неужели там так хорошо, что туда ринулось столько испанцев?.. Что там такого особенного, ради чего стоило покидать родину?.. Те же земля, вода, воздух… Или я не права?..

Капитан Наварра, чуть улыбнувшись, пожал плечами:

— Там много неосвоенных земель, а значит и новых возможностей… А еще, говорят, там много золота…

— Да-да, я слыхала, — презрительно фыркнула женщина, поморщившись. — Сокровища инков, ацтеков и прочих аборигенов… Людишки так меркантильны, что готовы жертвовать жизнью только ради того, чтобы обвешать себя драгоценными камнями и золотом…

Настя удивленно покосилась на «тетушку». Было странно слышать такие слова от дамы, чьи пальцы рук украшали несколько массивных перстней, а в ушах покачивались крупные сапфировые серьги; на шее же у нее болтался круглый, размером с куриной яйцо, золотой медальон, усыпанный аквамаринами и брильянтами.

— Ну, не всеми переселенцами движут лишь меркантильные интересы, сеньора Альваррес, — возразил ей Карлос Наварра. — Есть и такие, которые желают принести в мир язычных индейцев нашу с вами святую веру, обратить их в христианство…

— Разве можно этих дикарей обратить к Всевышнему? — вздохнула женщина. — Говорят, что они даже не гнушаются есть себе подобных…

— Этому нет серьезных доказательств, — покачал головой капитан. — Думаю, ваш брат, сеньора, разубедит вас в этом…

Завтрак постепенно подходил к концу: кофейник почти опустел, а в корзиночке сиротливо лежала одна булочка, и лишь ваза с фруктами оставалась нетронутой. Настя нетерпеливо заерзала в кресле: разговор, в котором она не участвовала, стал утомлять ее. К тому же солнце за это время поднялось выше и принялось припекать голову. А еще девушка не знала, куда глаза девать от пламенных взглядов, которые бросал в ее сторону капитан Наварра. Хотелось поскорей укрыться от такого внимания в каюте и остаться наедине со своими мыслями. Радовало одно: до сих пор она так и не встретила ни Наумова, ни Максима. И свидание с ними она надеялась оттянуть до последнего.

Наконец капитана позвали в рубку, и он, откланявшись, покинул стол. Затем, сославшись на головокружение, удалилась и сеньора Альваррес, что дало возможность Насте тоже поспешить к себе в каюту, где она благополучно и пробыла до того самого момента, как корабль бросил якорь у берегов Мексиканского залива.

— Я помогу вам спуститься, сеньорита Летисия, — капитан учтиво подставил Насте свой локоть. — Трап достаточно крутой…

— Благодарю, — Настя, вновь смутившись под его пронзительным взглядом, не спешила воспользоваться предложением, — но, возможно, моей тете помощь нужна больше…

— Сеньоре Альваррес уже вызвался помочь наш юнга, — Наварра широко улыбнулся, — вы же знаете, что ваша тетушка испытывает почти материнские чувства к юному Даниелю… Так что мое предложение остается в силе, сеньорита Летисия…

— Благодарю, — повторила Настя, чувствуя себя глупее некуда, и взяла Карлоса Наварра под руку.

Наумова и Максима девушка увидела сразу, едва ступив на берег. В одинаковых длинных черных плащах и цилиндрических шляпах с узкими полями, они стояли по обе стороны от высокого поджарого мужчины с маленькой заостренной бородкой и такими же аккуратными небольшими усами, покрытыми серебром седины. Завидев Настю и сеньору Альваррес, человек кинулся навстречу.

— Клаудия, сестра, — он первым делом обнял пожилую даму. — Как доплыли?

— Ах, как я рада тебя увидеть снова, Хуан! Боялась, что больше не свидимся на этом свете… — на глазах женщины показались слезы, которые она тут же утерла белым кружевным платком, и повернулась к Насте. — Вот, привезла твою дочь в целости и сохранности, как обещала…

— Летисия, малышка, — не успела Настя опомниться, как оказалась в крепких, почти удушающих объятьях мужчины. — Как я ждал нашей встречи, как скучал по тебе… Теперь наконец-то мы сможем быть вместе… Дай я на тебя посмотрю, — он ослабил хватку и с умилением окинул девушку взглядом. — Какая же ты стала взрослая, моя красавица…

Настя все это время глупо улыбалась и не знала, что говорить. Но Хуан Альваррес заметил капитана, стоящего рядом, и обратил теперь все внимание на него:

— Карлос, дорогой, прими мою самую искреннюю благодарность за то, что дал возможность мне снова воссоединиться с моей семьей…

— Для меня это честь, сеньор Альваррес, — Наварра поклонился в ответ.

— Ну что ж мы тут стоим, — Альваррес всплеснул руками почти по-женски, — поедем скорее в поместье… Вам необходимо отдохнуть с дороги… Чуть позже всех нас ждет праздничный обед… Сеньор Наварра, вы тоже приглашены в мой дом… Отказ не принимаю… Да, и еще, позвольте мне сразу же представить вам двух молодых людей, которые стали мне по-настоящему, по-родственному близки с тех самых пор, как судьба забросила меня в эти чужие земли… Диего, Рауль, подойдите ближе…

Настя опустила глаза в пол, когда двое слишком знакомых ей мужчин оказались на расстоянии вытянутой руки.

— Диего Кармона, — сеньор Альваррес положил руку на плечо Наумова. — Молодой врач, который спас меня после ранения стрелой, пущенной в меня одним из аборигенов.

При этих словах его сестра охнула и, закатив глаза, стала интенсивно обмахиваться веером. Наумов же чуть склонил голову и проговорил сквозь зубы:

— Рад встречи, — при этом он испытующе смотрел на Настю.

— А это Рауль Дельгадо, наш миротворец… Знает несколько местных наречий. Благодаря ему в нашей округе установился хоть и шаткий, но все же мир… — Хуан похлопал по спине теперь уже Максима, и тот незамедлительно тоже склонился перед всеми:

— Имею честь познакомиться.

Настя наконец решилась взглянуть на него, но он, в отличие от Наумова, сразу отвел глаза. Девушку вновь окатило волной унижения: было ясно, что Максим все же раскаивается во вчерашнем поступке и теперь намеривается избегать ее. «Что ж, — подумала она, — буду тоже делать вид, что ничего не было. Если получится».

В асьенду сеньора Альварреса они прибыли через четверть часа. Белоснежное двухэтажное здание в типичном испанском стиле располагалось почти на окраине города, утопая в зелени сада. Просторный внутренний дворик по периметру окружали арочные проходы, стены были увиты зеленым виноградом, а в центре журчал небольшой фонтан в виде взлетающего лебедя; в нескольких местах были разбиты клумбы из роз и мальв.

Комната, приготовленная для Насти, оказалась очень светлой и по-девичьи милой: большое окно с балконом, светло-голубые стены с мелким золотым рисунком, мягкий синий ковер на полу, мебель из бука и снова большое зеркало в ажурной золотой раме.

— Вы не поверите, сеньорита Летисия, — в дверь прошмыгнула взволнованная Кончита, — вам сейчас готовят настоящую горячую ванную, но самое главное не это… Ваш отец, сеньор Альваррес, специально для вас приобрел цветочное мыло у турецких купцов!..

В первую секунду Настю посетило недоумение по поводу восторгов Кончиты, но потом она вспомнила о когда-то просмотренном публицистическом фильме, посвященном гигиене средних веков, где говорилось, что люди в Европе в те времена мылись крайне редко. Однако в завоеванном Новом Свете ситуация с мытьем была полностью противоположной. Это напрямую было связано с бурно развивающейся на континенте торговлей и в частности с купцами с «чистоплотного» Востока, которые привозили на продажу среди прочих других товаров и средства гигиены. Именно благодаря им привычка принимать ванную постепенно получило распространение и в колониях Испании и Англии, вначале среди богатых, а после и менее состоятельных людей.