Я С СССР! Том III (СИ) - Вязовский Алексей. Страница 35
Понятно, что это простая формальность. Потом меня погоняли по документам XXII съезда КПСС и по материалам последней Партконференции. Это все я знал назубок, экзамены-то еще свежи в памяти. Смотрю – лица у всех присутствующих довольные, мои ответы всех устроили. Ну, думаю, сейчас на этом и закончатся мои мучения. Ага… счаз!
Неожиданно с места поднимается Ираида Сергеевна Краськова – старая грымза, всеми горячо ненавидимая преподавательница Истории КПСС. Сухонькая старушенция с длинным острым носом и глазками-буравчиками – она бы и без грима могла бы сыграть старуху Шапокляк из известного мультика. Но поскольку самого мультика еще нет, студенты тут же переделали ее фамилию в Крыськову. А потом и вовсе сократили до Крысы. Интересно, что сама Ираида Сергеевна сильно недолюбливала новый учебник по Истории КПСС 60-го года под редакцией убежденного антисталиниста Бориса Пономарева. Будь ее воля, мы бы продолжали изучать предмет исключительно по сталинскому учебнику «Краткий курс истории ВКП (б)».
– Здесь много говорили о том, что Русин отличник, хороший комсомолец, и принимает активное участие в общественной жизни университета. Все это так. Но что с моральным обликом комсомольца Русина? Все наслышаны о его …бурном романе с комсомолкой Викторией Селезневой. Что он скажет нам на это?
– А я уже сделал Виктории предложение – сообщаю я с самым безмятежным видом.
– И?..!
– Она думает пока.
– Думает она! – возмущенно фыркает Крыськова.
И тут моя железная выдержка дает первый сбой. А вот не надо было мою Вику трогать!
– А почему собственно Виктория не имеет права подумать?
– Да потому что о ваших отношениях уже весь факультет судачит!
– Каких таких отношениях?.. – вкрадчиво спрашиваю я.
Но старую сплетницу уже несет и моего предупреждающего взгляда, в котором полыхнула злость, она не замечает.
– Понятно каких – интимных! – пренебрежительно машет она на меня рукой – А то мы не знаем, чем вы занимаетесь.
– А откуда вам знать, чем мы с ней занимаемся? – сжимаю я кулаки и резко подаюсь вперед – Что-то я не припомню, товарищ Краськова, чтобы вы присутствовали на наших с Викой свиданиях! Или вы всех по себе судите? И по своей бурной молодости?
Заславский с Солодовниковым пытаются остановить скандал, но мы уже схлестнулись с Крысой не на жизнь, а насмерть.
– Не сметь пачкать нашу комсомольскую юность! – визжит она – В наше время такой аморалки не было, у нас в чести были светлые, целомудренные отношения между юношами и девушками!
– Да что вы говорите!.. – издевательски цежу я – а вот у меня есть совсем другие данные. Я готовил статью на эту тему и немного покопался в архивах. Могу поделиться результатами социологического опроса студентов, проведенного в 1922 году.
– Поделись. И конкретные цифры, пожалуйста – хмурит брови Солодовников – домыслов и сплетен нам на парткоме и так хватает – косится он на Крысу.
Ну, держитесь партийцы, вы сейчас все здесь откроете клюв от удивления! Я делаю совсем крошечный прокол в памяти, вспоминая статью, прочитанную меньше года назад.
– Вот только голые факты: в 22-м году 81 % студентов и более 50 % студенток имели кратковременные половые связи. В 1923 году медики выяснили, что и в рабочей среде добрачную интимную жизнь вели 63 % юношей и 47 % девушек, не достигших 18 лет. А по данным уже 1929 года, до совершеннолетия половые отношения начинали 77 % юношей и 68 % девушек. При этом многие молодые люди имели одновременно по 2–3 интимных партнера. Причем это становилось практически нормой в среде комсомольских активистов.
Я делаю многозначительную паузу и обвожу взглядом офигевшее партсобрание. У некоторых натурально отвисла челюсть от приведенных мною цифр. Вот так-то …товарищи. Это вам не личную жизнь Русина обсуждать! А теперь основополагающий вывод на десерт.
– И строгие принципы целомудрия, товарищ Краськова, ваше поколение ввело уже только после того, как само оно оторвалось по полной в 20-е годы. Можете сходить в библиотеку и посмотреть фотографии с ранних комсомольских собраний – я цитирую по памяти – «Половой вопрос. Каждая комсомолка обязана идти ему навстречу, иначе она мещанка. Каждый комсомолец должен удовлетворять свои половые стремления. Об истории комсомола, Комиссаров-Старжевский, страница 47-я».
В аудитории воцарилось тотальная тишина.
– Да, как ты смеешь… – первая приходит в себя Крыса.
– Смею. Есть такие вещи, как социология и государственные архивы. С ними не поспоришь. И это я еще не касался известной Теории стакана воды, которую горячо исповедовало ваше поколение. Изложить?
Заславский в президиуме аж закашлялся. Краськова краснеет, Солодовников укоризненно покачал головой. Угу… все в курсе, значит. Ладно, …пора прекращать этот цирк.
– На этом разговор о личной жизни комсомольца Русина считаю законченным. Когда нам пожениться, мы с Викторией сами решим и спрашивать указаний у товарища Краськовой точно не будем.
Крыса бледнеет, потом снова заливается лихорадочным румянцем. Хватает ртом воздух и, наконец, выдает визгливым дискантом, наставив на меня костлявый палец.
– Вот к чему приводит тлетворное влияние нынешнего кино на молодежь! А я ведь предлагала на партбюро написать коллективное письмо в ЦК с осуждением совершенно аморального фильма «9 дней одного года», но меня же никто из вас тогда не поддержал!
– Вы еще предложите вернуть раздельное обучение в школах… – кривится Заславский – И так целое поколение талантливых девушек потеряли. А всего лишь потому, что преподавание в женских школах было слабее.
– И вообще, лучше бы за своим собственным моральным обликом следили – неожиданно подает голос один из пятикурсников. Видимо парню уже нечего терять, Краськовой до него не дотянуться, ее власть закончилась еще на третьем курсе – Собирать по углам сплетни недостойно преподавателя, да еще и коммуниста.
Ох, молодец какой, парень! И надо бы лучше, да не скажешь. В зале студентов немного, в основном партийцы – это преподавательский состав и сотрудники канцелярии. Но и они, как не странно, осуждают старую грымзу.
– Совершенно согласен! – поддерживает студента один из преподавателей – Устали мы уже от ваших бесконечных кляуз, товарищ Краськова. Принятая на XXII съезде КПСС новая Программа Коммунистической партии внесла в Моральный кодекс строителя коммунизма идеи простоты и скромности в общественной жизни. А вы этими принципами постоянно пренебрегаете, засовывая свой нос в чужую личную жизнь.
Солодовников стучит карандашом по графину с водой, пытаясь восстановить порядок.
– Товарищи… товарищи! Давайте не будем отклоняться от темы. У нас на повестке обсуждение кандидатуры Алексея Русина. Предлагаю прекратить прения и проголосовать уже…
…В партию меня в результате все же приняли. Ага… подавляющим большинством голосов. Против были только двое: товарищ Краськова и ее аспирантка – такая же бесцветная моль, как и ее начальница. Свое право устраивать личную жизнь по своему усмотрению я все-таки отстоял.
Когда я приезжаю в редакцию, из наших там еще никого нет. Один Марк Наумович сидит в своем кабинете и с задумчивым видом рассматривает фотографии, отобранные для журнала. Отдельно в сторонке лежат две шикарные фотографии с Викой и Юлькой, одна из которых украсит собой обложку первого номера.
– Определились с выбором? – пожимаю я протянутую Коганом руку.
– Обе девушки хороши, мне трудно выбрать. Сам-то что думаешь?
– Однозначно эту – уверенно кладу перед ним фотографию Юли.
– Обоснуй свой выбор.
Я вздыхаю и пускаюсь в объяснения.
– Вы хоть представляете, какая слава обрушится на нашу девушку с обложки? Мало того, что ее завалят письмами со всей страны, так еще и подкарауливать начнут около университета. А Вика – натура тонкая, она с этим всенародным обожанием не справится.
– А Юля?
– Юля любому отпор даст. И потом вы же видели – она сама на обложку рвется. Так не будем отказывать девушке в такой малости. К тому же ее работа в журнале послужит дополнительным аргументом, когда нам придется защищать обложку. Мол, это не какая-то случайная красотка, а младший редактор нашего журнала и очень серьезная девушка. Спортсменка, комсомолка и просто красавица!