Похищение из сераля (СИ) - Васильев Николай Федорович. Страница 39

Элизабет не смогла выдержать его перенацеливания на эрцгерцогиню и, улучив момент, энергично выразила свое возмущение:

— Каким ослом надо быть, чтобы притязать на неприкасаемое! Прилюдно Вас не казнят, но навсегда отобьют охоту зариться на "высочество". Отобьют вместе с причиндалами!

— Вы видели, Элиза, как мотыльки летят вечером на огонь костра? Передние из них сгорают на виду у мотыльков второго-третьего ряда, но те не летят прочь, а мчатся в тот же костер. То ли мотыльки так глупы, то ли сиянье огня так властно. В любом случае отвернуть мне сейчас от заинтригованной Софии невозможно: это ее оскорбит и приведет в неистовство – если я правильно понял стержень ее натуры.

— Она действительно неистова, – нехотя признала Элизабет. – Черт меня дернул пригласить ее к Каролине! Могла бы понять, что вы с ней сойдетесь!

— Ну, этого пока не случилось, к тому же случай может помешать – например, Фердинанд бросит свою охоту и приедет в Вену….

— Или землетрясение случится, – язвительно предположила княгиня Кински. – Самым правильным было бы куда-нибудь Вас услать, герр Городецки….

В ходе этих танцевальных уроков и разгорающихся страстей случилось выпестованное Сашей и Агатой событие: их свадьба, благословленная (не без попреков) княжеской четой. Бракосочетание состоялось, конечно, в кафедральном соборе святого Стефана. Городецкий пытался увильнуть от роли шафера, но брачующаяся пара друзей его приструнила. Князь Ауэршперг махнул на этот факт рукой, зато княгиня Элеонора откровенно морщилась – пока не увидела, как мило общаются с этим "парвеню" княгини Кински, Гаррах и даже эрцгерцогиня! Даже эрцгерцог!! Что касается графа Коловрата и его американской жены, то они всему были рады. В свадебное путешествие новобрачные не поехали (напутешествовались!) и устроили свадебный пир во дворце Ауэршпергов. Изюминкой этого торжества стали необычные танцы жениха и невесты (степ, потом чарльстон, твист и даже буги-вуги!), которые активно поддержали вышеназванные благородные дамы, стриженные на один фасон – в стиле сэссун, под стать невесте. Играл же на свадьбе тот самый еврейский оркестр, музыкантов которого Максим вышколил и элегантно приодел. Сам он на передний план не лез, предпочитая тихо радоваться на дела своих рук.

С неделю молодожены вояжировали по родственникам, но потом вновь появились на сходках у Каролины. К тому времени круг аристократов, желающих приобщиться к новым танцевальным стилям, несколько расширился (за счет Карла и Мари Траутмансдорф, Адольфа, а также тридцатилетней четы Андора и Паулы Пальфи, к которым присоединился неженатый Райнер Пальфи), что во-первых уравняло количество дам и кавалеров, а во-вторых позволило Максу отступить чуть-чуть в свою любимую тень, так как инициативная и уже прилично поднаторевшая в танцах Каролина взяла на себя роль основного ментора. Так они дожили, потанцовывая, до начала весны, но тут слова Элизы, видимо, достигли ушей Мирового Властителя: герра Городецкого пригласил к себе в Конопиште эрцгерцог. Пригласил он, видимо, и загулявшуюся жену, так как она была первой, кто встретил прибывшего поездом Макса (весенним трактам он не доверял) в холле замка.

— Добрый день, Ваше Высочество, – церемонно поклонился недавний партнер по танцам и скромный волокита и улыбнулся вопросительно: – Я полагал, что Вы еще там, а Вы уже здесь….

— Меня призвал мой долг, – суховато молвила дама и шопотом добавила: – Прошу, не распространяйтесь о танцах….

— В мыслях не было, – тихо бормотнул пришлец и более внятно сказал: – Благодарю Вас за любезное внимание! Где мне расположиться?

— Антон Вас проводит, – сказала уже не так любезно хозяйка и скрылась за соседней дверью, а ее место занял молчаливый крупнотелый лакей. Он взял у приезжего чемодан и пошел вверх по парадной лестнице. Макс пожал плечами и последовал за ним, обозревая на стенах и арках многочисленные рога, чучела и головы оленей, лосей, кабанов, косуль, волков, медведей и прочей лесной живности. "Неужели это все "его" охотничьи трофеи?" – поражался он. – Это же явный перебор! А выглядит вполне здравомыслящим человеком…"

В комнате ему долго засиживаться не дали, пригласив на беседу с эрцгерцогом в его кабинет. Впрочем, рядом с ним Максим увидел все того же Карла Кински. "Почему я не удивлен? – машинально подумал он. Франц Фердинанд встал с кресла, крепко пожал руку "консультанту" и указал на свободное третье кресло. Макс обменялся с Кински приязненными кивками и сел в ожидании какой-нибудь пакости. И она не замедлила явиться.

— Любезный герр Городецки, – спросил Карл. – Что Вы можете сказать нам о ситуации в Османской империи?

"Мамма мия! – мысленно возопил Макс. – Я совсем туда не хочу!". Наяву же ответил:

— Вы знаете о ней наверняка больше меня, Ваше сиятельство.

— Но нас интересует именно Ваше мнение, – встрял эрцгерцог.

Городецкий немного помолчал как бы собираясь с мыслями (лихорадочно вспоминая события в Турции начала 20 века) и, наконец, сказал:

— Против султана сложилась мощная оппозиция в лице "младотурок", получивших образование во Франции и в Германии. Уже в этом году можно ожидать их восстания, потому что взгляды младотурок стали разделять многие офицеры. Восстание, скорее всего, будет удачным и так долго правивший Абдул-Хамид будет заменен марионеткой из числа его братьев или многочисленных гаремных детей. Встанет вопрос: к сотрудничеству с кем склонятся младотурки? С Францией или все-таки с Германией?

— По имеющимся у нас сведениям их лидер, Ахмед Риза-бей, намерен проводить независимую политику, хотя корнями связан с Францией, – сказал Карл.

— Для независимой политики туркам много чего не хватает, – возразил Максим. – В первую очередь современного военного флота, который можно создать только на основе мощной и разносторонней промышленности. Флот можно было бы и купить, как это сделали десять лет назад японцы, но Османская империя и так всем, кажется, должна?

— Воистину так, – подтвердил Кински.

— К тому же чтобы там не пропагандировали младотурки – свободу, равенство и братство – ни черта у них в реальности не получится, – убежденно изрек Макс. – Знаменитый философ Гегель утверждал, что "каждый народ заслуживает то правительство, которое он имеет". Народы Османской империи до сих пор пребывают на феодальной стадии развития, для них султан – бог, царь и воинский начальник. Несправедливостей от властей они терпят много, но исчезнут ли они при власти младотурок? Известно ведь, что благими пожеланиями вымощена дорога в ад. В частности, как эти самые турки будут решать вопросы взаимоотношения наций? В Анатолии и в самом Стамбуле живет множество армян, к тому же православных. В Македонии преобладают греки, в Аравии, Ливане, Сирии, Месопотамии и Триполитании основным населением являются арабы, в горных районах Армении полно курдов. А есть еще албанцы, сербы, болгары, евреи – всех не перечислишь. Что вы можете сказать по этому поводу?

— Ахмед Риза-бей пропагандирует пантюркизм и панисламизм, – вяло сказал князь, но чуть оживился и добавил: – Зато к нему в оппозиции находится принц Сабахаддин, племянник султана, который признает все народы империи равными и апеллирует к их предпринимательской инициативе, Был бы прогресс в промышленности, торговле и сельском хозяйстве, все остальное приложится, – считает он.

— Весьма неглупо, – одобрил Городецкий. – Сколько ему лет?

— Около тридцати. Он учился во Франции с одобрения султана, но в связи с его резкой критикой был изгнан вместе с отцом и братом из Порты. Тем не менее у Сабахаддина немало сторонников среди молодого поколения турок.

— Перспективная фигура, – сказал Макс. – Но мне кажется самого Абдул Хамида рано сбрасывать со счета. Я читал отзыв о нем канцлера Германии Бисмарка: "Многие воспринимают султана как больного человека по ассоциации с его страной. На мой взгляд он искуснейший дипломат. Если у государственных деятелей Европы есть 100 граммов ума, то 90 грамм принадлежит Абдул Хамиду, 5-ю граммами владею я, а остальные 5 приходятся на прочих дипломатов".