Поцелуй любовника - Грин Мэри. Страница 7

– Я требую, чтобы ты высадил меня у первой же гостиницы! – крикнула она и метнула в него взгляд, от которого слуги бегом бросались выполнять ее приказания. Но негодяй и бровью не повел.

– Чтобы ты побежала к ближайшему зданию суда? – ледяным тоном осведомился он. – Нет, моя дорогая. Я не собираюсь отправляться на виселицу изза каприза вздорной девицы. Я отвезу тебя в укромное убежище, но не в мифическую «Гусь и свинья» или другую лондонскую гостиницу.

– А моя карета? – возмутилась она. Он решительно скрестил руки на груди.

– Если твой кучер человек честный, он сбережет ее до твоего возвращения. Если же нет – продаст вместе с лошадьми на Филдлейн. В любом случае ты никому здесь не нужна. Если я тебя отпущу, ты вряд ли найдешь своего слугу.

– Неправда! – выпалила она и тут же прикусила губу, поняв, что проговорилась.

– Ага, так тебе известно, где он? Дай мне адрес. Она молча покачала головой.

– Тогда мне придется держать тебя взаперти, пока я не удостоверюсь, что ты не разболтаешь мой секрет.

– Если ты меня отпустишь, я никому ни слова не скажу! – горячо пообещала она. – Не хочу быть твоей пленницей – ведь мне чудом удалось избежать такой опас… – Она вдруг умолкла. Черт бы побрал ее болтливый язык! Она слишком устала и потому плохо себя контролирует. А вдруг он узнает правду? Ей необходимо доказать вину Лютера прежде, чем он сам ее отыщет и заставит замолчать навеки.

Господи, что же ей делать? Всего три дня назад она покинула Сомерсет и свою размеренную, спокойную жизнь. С тех пор прошла целая вечность.

– Тактак, у тебя тоже есть секреты. Спрашивается, почему меня это не удивляет? – Уголки его губ приподнялись в иронической усмешке. – Я подозревал, что ты спасалась бегством, а теперь ты и сама это подтвердила. – Он равнодушно передернул плечами. – Но коль скоро ты мне не доверяешь, я наберусь терпения. У нас уйма времени, чтобы докопаться до правды.

– Я ничего тебе не скажу, – огрызнулась она. – Можешь держать меня взаперти хоть до самой смерти, тебе ничего не удастся разузнать.

– Такая холодная, такая высокомерная! Избалованная аристократка, привыкшая к тому, что мир вращается вокруг ее особы.

– Так вот почему ты грабишь аристократов? Ты их ненавидишь? – Она заметила, что он покраснел. – Понятно. Ты, наверное, сам хотел бы стать аристократом, Ник, да только манеры у тебя не те. Таких грубиянов, как ты, перевоспитать невозможно.

В глазах его сверкнуло холодное бешенство, и Серина сжалась. Боже, вдруг она зашла слишком далеко? Ее охватила паника.

– Я… я не хотела… – пробормотала она, облизав пересохшие губы. – Это была злая выходка. – Не могла же она сказать «прости меня».

– Жестокие слова – искусство, которое женщины оттачивали веками. Ничего, мне приходилось выдерживать и не такие удары. Не в первый раз я слышу нелестные отзывы о своих манерах.

В карете воцарилась тишина, и Серина, чтобы чемто себя занять, стала смотреть в окно на снующих по улицам горожан. До нее долетали гомон толпы и грохот экипажей. Смех и крики смешались со скрипом колес и ржанием лошадей. Цветочницы, булочники, дородные господа – кого тут только не было.

Она видела бледных, голодных ребятишек, одетых в грязные лохмотья, бойких служанок в белых передниках, шерстяных накидках и чепчиках. В толпе сновали лакеи в напудренных париках и ливреях. Нарумяненный джентльмен шел под руку с другим джентльменом, и Серина заметила, что камзолы их расшиты золотом, а плащи – из чистого шелка.

Ей никогда не приходилось видеть столько народу сразу бедных, и богатых. До сих пор самым большим городом, в котором ей довелось побывать, был Бат, но он не шел ни в какое сравнение с этой многоликой толпой. Запахи столицы притягивали и одновременно отталкивали ее. Запах свежеиспеченного хлеба пробудил в ней голод, а аромат цветов напомнил об ушедшем лете. Вонь от конского навоза и нечистот перебивала более тонкие ароматы, но свежий ветер быстро уносил все запахи прочь.

– Куда мы едем? – спросила она, когда улицы стали уже и грязнее. Карета подпрыгивала на неровной мостовой, и у нее разболелась голова.

– Ко мне домой, – ответил он, уставясь в одну точку. Очевидно, все это он видел сотни раз.

– Я умираю от голода. – В желудке пустота, голова раскалывается. Отчаяние овладело ею. У нее нет ничего – ни одежды, ни чистого белья. Она целиком во власти этого негодяя. Разве не от этого предостерегала ее старая няня? Но у нее не было выбора – только побег.

Глава 3

Дом, который мистер Ник называл своим, оказался высоким и узким, зажатым между соседними такими же высокими и узкими зданиями с решетчатыми окнами. Он выглядел обветшалым, но дверь была дубовая, крепкая. Все остальные дома в этом нищем квартале имели сходную архитектуру.

На одном конце улицы примостилась винная лавка, а рядом с ней – лоток с пирожками. На другом – кофейня, рядом кузница. Мимо кареты проплыл портшез, который несли мрачные краснолицые носильщики.

От булыжников мостовой поднимались зловонные испарения. Серина почувствовала это, выходя из экипажа. Будь ее воля, она бы ни за что не ступила ногой на мостовую, но издевательская усмешка ее конвоира вынудила ее храбро прошлепать по грязи.

Он постучал в дверь, и та со скрипом приотворилась. В щели показался налитый кровью глаз, с подозрением осматривающий прибывших.

– Это я, – тихо произнес разбойник.

Дверь распахнулась, и Серина увидела на пороге старого карлика, сгорбленного, с толстой шеей и морщинистым лицом, его седые волосы были перевязаны сзади лентой. Смерив их хмурым взглядом, он пробурчал:

– Я вижу, что это вы, мистер Ник. Не слепой, слава Богу.

«Мистер Ник» – так горбун назвал разбойника. Значит, это его настоящее имя? Серина не знала, что и подумать. А фамилии у него разве нет?

– Я привез к тебе гостью, Лонни.

– Я здесь не хозяин, приятель. Так что о своих гостях позаботься сам.

– Все такой же грубиян. И чего я с тобой связался, никак не пойму, – вздохнул Ник, подталкивая карлика в прихожую.

Лонни пожал плечами.

– У тебя выбора не было. Ты делаешь то, что тебе говорит сердце. – Он сплюнул и пробурчал: – Дурак ты и есть дурак!

Серина мысленно прокляла тот час, когда встретила на дороге разбойника, а теперь и его отвратительного сообщника. Дом ей тоже не понравился – на мебели толстым слоем лежала пыль.

– Не желаю здесь оставаться, – заявила она и резко повернулась, чтобы броситься прочь, но в дверях налетела на широкую грудь Ноя. Слезы ярости брызнули из ее глаз.

– Будь ты проклят! – выругалась она, когда он развернул ее и втолкнул в дом, пахнувший пылью и запустением.

– Где слуги? – надменно осведомилась она у мистера Ника. – Судя по грязи, они у вас на редкость нерадивые.

Разбойник смерил ее взглядом.

– Здесь только Лонни. И не жди, что он будет исполнять твои приказания. Он никому не подчиняется.

– Я не горничная и не стану прислуживать этой дамочке, – буркнул Лонни, злобно покосившись на нее.

– И сколько я здесь пробуду? – спросила она, не надеясь на ответ. Карлик был ей омерзителен, но она молитвенно сложила руки. – Прошу вас, помогите мне выбраться отсюда. Этот человек похитил меня и удерживает против моей воли.

Лонни и Ник переглянулись, и Серина почуяла неладное.

– Я получаю жалованье и слежу, чтобы бродяги и воры держались подальше от этого дома. Помощи от меня не ждите. – Лонни скорчил гримасу и заковылял к ступенькам, ведущим вниз, на кухню.

– Не тревожьтесь, мисс, – шепнул ей на ухо Ной. – Мистер Ник – человек честный. Он вас не обидит.

– Честный? – возмутилась Серина. – Да он же разбойник! – закричала она, когда Ник потащил ее вверх по лестнице. – Пусти! – взмолилась она и попыталась вырваться из его цепких рук, увидев, что он тащит ее в спальню на втором этаже. Но он был гораздо сильнее, и ей ничего не оставалось, как подчиниться.

Некоторое время слышалось только ее пыхтение. Он молчал, не сводя с нее глаз. Оглянувшись, Серина окончательно пала духом. В комнате царило запустение, на мебели лежал толстый слой пыли, полог над кроватью отсырел и пах плесенью.