Рождение Богов (СИ) - Кимен Алекс. Страница 61
Пандоре вдруг представилась невозможная картина: год за годом Алексиус служит у ее отца, умножая его богатство, участвует в пирах и застольях, завоевывая уважение и почет. Все шло к тому, что рано или поздно отец освободил бы этого раба. А потом… Мог бы отец выдать ее за Алексиуса замуж? Сначала эта мысль показалась ей чудовищной и возмутительной. Но она вдруг вспомнила услышанный в Афинах рассказ про трапезита Дромоилида, бывшего раба, служившего в меняльной лавке. Дромоилид принес своему хозяину столько денег, что тот освободил его, а позже выдал за него свою дочь, отдав трапезу в приданое. Кажется, сейчас этот Дромоилид стал уважаемым человеком и владел не только трапезой, но и какими-то лавками и складами в Пирее. Пандора могла припомнить несколько таких историй. Боги любят шутить и надсмехаться над смертными…
Глава 26
Алексей вернулся под вечер пятого дня. Весь обратный путь он размышлял, что сказать Пандоре. Его давно мучили сомнения, честно ли держать девушку в безвестности. Сначала он и сам с трудом мог объяснить себе, что побудило его к скрытности. Да, он боялся дать Пандоре ложную надежду: она уже пропустила два корабля, один – из-за болезни, второй – из-за полученного им сообщения. Ей было бы тяжело смириться и принять очередной упущенный шанс.
Но главная причина была в другом. Только на обратном пути Алексей сумел наконец отчетливо осознать ее. Что было бы, расскажи он обо всем Пандоре? Что бы она почувствовала? Вымученную признательность? Обязанность «расплатиться»? От одной мысли об этом Лешу передергивало. При всей своей любви к Пандоре он не испытывал иллюзий относительно ее чувств и понимал, что она ненавидит и презирает его. Он так же видел, что она всей душой стремится домой, в родной город. Что бы ощутила она, узнав, что он хочет отправить ее в Афины? Смятение? Неловкость? Вину? Зачем все усложнять?
Да и сам Леша. Он не может, не должен думать о любви. У него есть миссия, его долг. А привязываться к кому-то и привязывать кого-то к себе… Это слишком сложно и тяжело. С того момента как девушка появилась в его доме, он не мог сконцентрироваться на работе. Гораздо проще быть одному, хотя это и очень больно…
Однако, стоило признать, в работе над «Природой вещей» Пандора очень ему помогла, и вовсе не исправлением ошибок. Когда она была рядом, он словно писал для нее. Пытался, донести, доказать, отстоять свои мысли, объясниться до конца. И порой ему казалось, что она начинает прислушиваться к его аргументам, начинает думать и сомневаться.
И вот теперь новость про ее отца… Не хотелось говорить Пандоре, сколько он приложил усилий, чтобы разыскать его. Но оставить ее в безвестности о его судьбе тоже было нельзя… Как поступить? Эта поездка смешала все его планы.
Эфимия с почтением передала Алексею пару записок от Теодора. Надо же, в Афинах он не мог себе представить такой роскоши – пустяковые записки на бумаге. А сейчас это самое обычное дело.
– Госпожа Пандора уже поела?
– Нет, господин. Совсем перестала есть, Зевс свидетель! Что с ней делать, ума ни приложу! Как только ты уехал, вздыхает и печалится. Из спальни не выходит и почти не ест. Ну теперь-то, я думаю, образумится. Сейчас на стол накрою и ее кликну. Вот она обрадуется!
Леша с сомнением посмотрел на ключницу.
– Мы тебя, почитай, со вчерашнего дня дожидаемся. Я надеялась, быстрее обернешься. Беспокоиться уже начала. А то слухи всякие ходят…
Алексей насторожился:
– Какие слухи?
– Говорят, Филипп этот окаянный с Дердой из Элимеи сговорился. Смуту сеют, разбойничают.
– Филипп? Брат царя Пердикки?
– Он самый! Чтоб ему пусто было…
Открылась дверь, и во двор вышла Пандора. Все сразу вылетело у Леши из головы. Ему стало неловко за мятый, пыльный, пропахший лошадиным потом хитон, за неопрятную щетину на подбородке, за сальные свалявшиеся волосы. Он торопливо кивнул ей и пошел переодеваться.
Ужин проходил в гнетущем молчании. Алексей напряженно обдумывал, как лучше сообщить Пандоре новости об отце. Но похоже, что Пандора не подозревала о терзающих его сомнениях.
– Вчера был пятый день боедромиона… – вкрадчиво начала девушка.
– Да… Кажется… – рассеянно поддакнул Леша.
– День выплаты жалования…
Леша кивнул:
– Точно. Надеюсь, все прошло хорошо? Слуги остались довольны?
– Слуги? Довольны…
Что-то в ее интонации насторожило Алексея:
– Считаешь, кому-то переплатили?
Девушка вскинула брови:
– Ты спрашиваешь мое мнение об этом?
– Ну да… Ты же видишь, как кто работает…
– Если бы я знала, что слугам полагается жалование, то была бы более… внимательна.
Леша смутился:
– Извини, что не рассказал тебе раньше…
– Меня удивило, что ты платишь слугам.
– Понимаешь, я пришел к выводу, что нужно поощрять людей. У меня слуг почти вдвое меньше, чем было в доме твоего отца. Но они отлично справляются.
Пандора слушала Лешу с едва заметной болезненной усмешкой.
Он ожидал подобного разговора, но почему-то оказался к нему не готов и, чтобы скрыть растерянность, пустился в пространные объяснения:
– Я освобождаю рабов при условии, что они отработают свою цену. Часть жалования выплачиваю деньгами, чтобы они поняли, что это не обман, и научились распоряжаться деньгами. После покупки раба я всегда беседую с ним и объясняю…
– Всегда беседуешь? – Пандора сделала многозначительную паузу. – Мне ты такого не предлагал… Полагаешь, что свою цену я отработать не смогу… или не соглашусь?
Леша постарался побороть смущение:
– Хорошо, допустим, я бы тебя отпустил, что бы ты сделала?
– Отправилась домой…
– Как?
– Как угодно… Пешком.
– Одна? Но ведь сейчас война. Афины окружены кольцом врагов! Коринф, Мегары, Беотия – все они союзники Спарты.
– Ты мог бы помочь мне и договориться с каким-нибудь купцом, чтобы я могла отправиться морем.
Леша почувствовал подвох.
– Я так и собирался сделать… – осторожно выдохнул он.
– Ты лжешь! – вскрикнула Пандора и гневно махнула рукой, опрокинув килик. Винные ручейки побежали по столу и осыпались на мозаичный пол розовым дождем. Но девушка не обратила на это внимания. – Думаешь, я ничего не знаю? Ты же мог отправить меня несколько дней назад?! Сколько еще кораблей должны уплыть в Афины, прежде чем ты дашь мне шанс на свободу?
Алексей растерялся от ее напора:
– Поверь, так будет лучше… – он успокаивающе коснулся ее ладони.
Девушка отдернула руку.
– Не сомневаюсь, что для тебя так будет лучше, – холодно сказала Пандора и отвернулась, пряча слезы.
Леша вздохнул. Разговор вышел совершенно иным, чем он себе представлял. Но тянуть еще было бессмысленно.
– Я как раз хотел рассказать… Три дня назад, во время поездки, я встретил одного человека, который… слышал о твоем отце.
Пандора вскрикнула и побледнела.
– Господин Тофон остался жив, но его ранили. Сейчас он в храме Асклепия недалеко от Амфисы. Едва оправившись от ран, он заболел, и состояние у него тяжелое…
Девушка зажмурилась и начала торопливо шептать молитву.
Алексей молчал, с сочувствием глядя на нее.
Они долго не произносили ни слова. Пандора перестала молиться и просто сидела за столом с закрытыми веками и крепко сжатыми кулаками.
Внезапно ее ресницы дрогнули, и она впилась блестящими от слез глазами в Алексея, ее голос напряженно звенел:
– Так ты поэтому уехал? Тот человек, о котором говорилось в письме, – мой отец?
Леша опешил от прямого вопроса и растерянно моргал, подыскивая ответ.
Наконец он нашелся:
– Нет… Я ездил совершенно по другому делу… Твоему отцу помогли его друзья из Афин. Они прислали за него выкуп и оплатили лечение. Если все будет хорошо, господин Тофон отправится домой. Я попросил прислать мне весточку о его здоровье…
Все это время девушка испытующе глядела на него.