Начало (СИ) - Вязовский Алексей. Страница 2
– Одевайтесь, Иван Петрович – согласился главарь «кожаных» – Поедете с нами.
– Ночью?
– Ночью – Артур Николаевич присел, закрыл глаза Василия.
У бандитов была надувная лодка с подвесным мотором. Gps-навигатор со светящимся экраном. Мощный фонарь и лопаты. Подготовились.
– Чему быть – тому не миновать – тихонько вздохнул я. Отец предупреждал о том, что рано или поздно это случится. Святилище Праотца найдут и попробуют разорить. Я готов.
– Это правда, не миновать – согласился Артур Николаевич, который как оказалось обладал неплохим слухом – Сокровища Пугачева все-равно бы нашли. Не мы, так другие. Мы просто порезвее прочих.
Лодку столкнули на воду, один из бандитов забрался в нее, завел мотор. Днем бы еще можно было рыпнуться, позвать на помощь – на берегу водохранилища всегда есть кто-то из станичников, рыбаки опять же… Но ночью только гавкающим собакам за заборами мы были интересны.
– Значит вы Хранитель? – меня толкнули в лодку, заставили сесть на дно, заложив руки за голову. Артур Николаевич оттолкнулся ногой и мы оплыли прочь от берега. Вода забурлила вокруг мотора, нас облепила летняя мошкара. Особенно зверствовали огромные донские комары. Я то привычный, а столичным жителям пришлось тяжело. То и дело они, матерясь, хлопали себя по шее и прочим открытым местам.
– Хранитель – согласился я. Скрываться уже не было смысла.
– Что храните? – поинтересовался глухо «голубоглазый» – Сокровища?
– Клад – это тлен – пожал плечами я – Я храню память рода.
– Рода Пугачевых? – уточнил главарь.
– Да.
На самом деле не только Пугачева. А всего его дела, всей истории восстания и великого подвига.
– Говори про клад – один из бандитов ткнул меня пистолетом в бок – Что там?
– Да, Иван Петрович – согласился главарь – Поздно уже скрываться. Все-равно найдем. У нас и металлоискатели есть.
– Сокровища есть – я улыбнулся в темноте, вспоминая тот первый раз, когда отец, еще подростком, привел меня в пугачевский грот. Сначала мы прошли длинный, извилистый коридор, потом протиснулись с большим трудом через горизонтальную щель. Наконец, передо мной открылась пещера Аладдина. Груды золотых слитков, монет разных стран, изумруды, рубины, огромный бриллиант, венчавший казацкую булаву, несколько попон украшенных сплошными алмазами. Наконец, уральская корона Емельяна Ивановича. Грубо сделанная, со вставками из необычных черных камней. На тиаре была надпись на старорусском: «Я воскрес и пришел мстить».
– Сами все скоро увидите.
Лодка ткнулась о берег. Бандиты включили мощный фонарь, осветили каменистый пляж. Голубоглазый главарь выпрыгнул первым. Я выбрался вслед за ним. Гуськом, сквозь заросли камышей, мы пошли ко входу в пещеру.
– Светите фонарем выше – я вошел первым в пещеру – С потолка свисают сталактиты, можно голову разбить.
Налетчики подняли фонарь, в спину мне уткнулись сразу два дула.
– Не вздумай дурить!
– Ту по одному можно идти – я кивнул в сторону в сторону коридора.
Первым пошел я. Сразу за мной, уперев ствол в спину, топал голубоглазый. Он же и светил через плечо. Двое других налетчиков шли следом.
– Да… красиво тут – Артур Николаевич разглядывал карстовые сталактиты на потолке. И зря. На тропинку надо было глядеть. Я тяжело вздохнул, мысленно перекрестился и… порвал правой ногой тонкую подкопченую на зажигалке проволоку. Две чеки от двух гранат РГД5, приклеенных к стенам выскочили и зазвенев по камням, упали вниз. Голубоглазый дернул фонарем, закричал: «Растяжка!!»
Три.
Я обернулся, посмотрел в расширенные зрачки главаря.
Два.
Прошептал: «Боже! Спаси и сохрани!»
Один.
Бандиты дернулись обратно и тут хлопнули запалы. Раздался спаренный взрыв. Я умер.
Очнулся мгновенно, будто кто-то включил свет. Только что я чувствовал, как осколки гранат разрывают мое тело и вот я лежу на чем-то мягком. Рывком сажусь, оглядываюсь. Огромный войлочный шатер. Внутри темновато, но рядом со мной стоит жаровня, в которой тлеют угли. Дую на них, подкидываю рядом лежащие щепки. Становится светлее. Я еще раз оглядываюсь. На полу шатра пушистые восточные ковры, несколько низеньких столиков с иконами, коробки какие-то. В изголовье – отделанное серебром седло.
В груди гулко бьется сердце, вдруг становится резко душно. Я тру лицо руками, пытаясь прийти в себя. Я точно умер. Убит взрывами гранат. И вот я в каком-то шатре, голый. Разглядываю свои ноги, а затем руки. Постепенно, не сразу, приходит понимание. Тело не мое. Молодое, заросшее волосом. Где стариковский варикоз? Где морщины??
Пошатываясь встаю, подхожу к столику. Среди икон вижу небольшой, плохо сделанный портрет молодого человека в парике. Сзади накарябано Павелъ I. Трясу головой. Наверное, это бред умирающего. Я не сразу погиб от взрыва и теперь у меня предсмертные галлюцинации. Но почему такие достоверные? Чувствую запах навоза, дыма от жаровни…
На столике также лежит старинное зеркальце на деревянной ручке. Беру его, разглядываю себя. Мужчина. Лет тридцати. Строгое лицо в густой черной бороде. Волосы подстрижены под горшок. На лоб зачесана челка, а между крутыми пушистыми бровями – глубокая складка. Глаза серые, запавшие.
Кладу зеркало, рассматриваю тело. Мускулистое, поджарое. На цепочке висит золотой крестик. Под сосцами груди два странных шрама. Шрама?!? Тут на меня обрушивается понимание. Такие шрамы были у Праотца. Емельян Иванович показывал их казакам, когда объявил себя императором Петром III Дескать, это особые царские знаки. Казаки поверили.
С трудом удается удержаться на ногах. Меня ведет, делаю словно пьяный несколько неловких шагов по шатру.
Я в теле Емельяна Пугачева! Горло сдавливает от нахлынувших чувств. Всю жизнь посвятил делу Рода и вот теперь, что? Получил награду. Или проклятие? Меня ждет четвертование… Или? Мысли бьются словно ночные бабочки об фонарь.
Долго пытаюсь прийти в себя, сижу на ковре, мотая головой. Шок никак не отпускает, то и дело накатывают приступы слабости. Тело трясется, периодически теряю концентрацию и заваливаюсь на ковры. Упорно встаю сначала на колени, потом на ноги. Другого пути нет – надо осваиваться. Помогает глубокое дыхание и как ни странно – растирание ушей. Видимо в голове усиливается кровообращение, привыкание идет быстрее.
Окончательно беру себя в руки, встаю на колени перед столиком, целую икону Спасителя. Христос смотрит на меня с состраданием.
– Спасибо, Господи! – я крещусь – Все в твоей воле.
Беру портрет «сына» – Павла I. Зачем Емельян Иванович держал его среди икон? Основатели рода о таком не рассказывали. Прислушиваюсь к себе. Может я не один? Нет, я – это я. Моя память, мои знания. И больше никого.
Полог шатра откидывается, внутрь осторожно заглядывает молодой казак. Лет восемнадцати, с залихватским чубом и румянцем на голых щеках. На ногах – серые шаровары, сверху – желтый жупан. За пояс заткнут старинный пистолет, слева висит сабля.
– Царь-батюшка, проснулся? Как почевалось? – звонким голосом спрашивает парень – Зело много вчирем вы выпили с Иваном Никифоровичем.
Чтобы не светить наготой, я опять усаживаюсь на ковер. Мысли так и мелькают в голове. Иван Никифорович – это наверняка Зарубин по кличке Чика. Один из ближников Пугачева. А молодой парень в свите был один – Иван Почиталин. Единственный грамотный казак, автор многих указов Емельяна.
– Подавай одеваться, Ваня – говорю я тихим голосом. Ошибся? Или нет?
– Сей же час, ваше величество – моментально отзывается Почиталин – Кухарка ваша выстирала исподнее, уже высохло.
Иван приносит мне белые подштаники и холщовую рубашку. На ноги наматываю обычные портянки. Затем приходит очередь темных штанов и зеленого, старинного кафтана с бархатной выпушкой. Натягиваю красные, сафьяновые сапоги с загнутыми носками. Самый шик!
Иван помогает повязать мне красный же кушак и подает искусно украшенную серебром саблю. Холодным оружием я владею хорошо. Отец учил сабельному бою, дед… Все мужчины в роду умели рубиться. Последним надеваю мерлушковую с красным напуском шапку-трухменку.