Валерсия (СИ) - Зотова Валентина. Страница 71

— Пойдем Трэн. — Сухо произнесла смотрительница, когда словесные возмущения рыжей стихли.

— Я буду ждать тебя, как всегда. — Деликатно улыбнувшись Лирэи, юноша последовал за Жианной, уже успевшей покинуть опасную зону, бунтующей фурии. — Веди в описанную комнату.

— Комната меньше и зал с купальней тоже. Мебель там деревянная… — Начала описывать покои женщина.

— Главное что бы там не было костей. Все остальное не важно. — Перебил ее Трэн.

Идти до покоев пришлось не долго, ведь она располагалась на этом же этаже. Бывшая комната Аквы оказалась угловой, не слишком большой, но действительно обставленной деревянной мебелью, что радовало.

Отблагодарив Жианну за хлопоты, Трэн перенес свои вещи в выбранную спальню и подвесив к потолку гамак забрался туда с черным артефактом. Он вертел его в руках пытаясь понять кто ранее обладал этим сердцем. Юноша думал, что артефакт принадлежал хранителю холода и удивлялся отчего камень не голубой, серебряный, или белый, а черный с еле заметными цвета лазури прожилками, словно вены у человека. Санвиа иссушил его и даже нахождение в магической жидкости — слабой имитации крови хранителей, не оживило его. Жианна слукавила, дав практически не выполнимое задание. Но таковым оно являлось лишь для человека. Выходит, что смотрительница была против Трэна и собиралась выставить его неумехой перед правителем, его архимагами и здешними наставниками.

Внезапно Трэн ощутил чье-то стремительное приближение. Спрыгнув с гамака, он активировал свой посох и уменьшив артефакт спрятал его в сердцевине «Повелителя небес». После чего вернул посоху обычный вид палки. И как раз во-время. В спальню, через открытое око влетел небольшой фамильяр, похожий на полупрозрачную птицу. Достигнув своей цели, он завис перед юношей, тускло поблескивая зеленовато-синим сиянием.

Прикаснувшись к нему пальцем, Трэн тут же узнал эту холодную водную ауру и невольная улыбка озарила его лицо. Фамильяр отскочил словно ужаленный и неспешно полетел к окну, из которого ранее появился. При этом всем своим видом приглашая следовать за собой.

Стояла уже глубокая ночь и лишнее внимание привлекать к себе не стоило. Поэтому Трэн накинул на себя темный плащ с капюшоном, прикрепил к спине посох и словно тень бесшумно выскользнул в окно, не взирая на высокий этаж. Воздух подхватил его, расправляя складки одежды и поднимая вверх волосы. И уже через пару секунд полета вниз он словно живой поставил юношу на школьную лужайку, под изящными окнами, работы мастеров прошлых эпох.

«Глаз дракона» остался по другую сторону спального здания, следить за темным школьным парком. А Трэн, спустившийся с противоположной стороны, остался им не замеченным им. Несколько минут быстрого, но бесшумного бега и юноша оказался у школьной ограды, высотой, в два мужских роста и обросшей колючей розой. Однако покидать двор через ворота значило бы наткнуться на стражу, тщательно караулившую покой дворянских чад. Помимо нее на магических башнях, что создавали купол, были установлены следящие кристаллы и эти новшества появившиеся после нападения Замарта, доставляли неудобства тем кто желал остаться незамеченным.

Но, лазейки оставались и маг чуть выше среднего ранга, смог бы пройтись по улицам не замеченным. Что уж говорить о хранителе, обладающим сверхчеловеческим чутьем и силой. Скрываясь под тенью обычного черного плаща, Трэн быстро перемещался по темным и тихим улочкам, следуя за тускло светящимся фамильяром. Места, где улицы слабо освещали зажженые свечи они огибали, оставаясь в ночном мраке.

Миновав основную часть города, Трэн оказался на невысоком утесе у песчаного берега, омываемого водами Седого моря. Фамильяр скользнул вниз и растаял во мраке, а юноша застыл любуясь красотой ночного моря. Граница магического купала здесь была очень близка к береговой линии и позволяла увидеть штормовые высокие волны, гонимые сильными ветрами и разбивающиеся о еле заметную прозрачную преграду. Там за неприступной магической «стеной» бушевал ветер, вольный и сильный, холодный и неукротимый. Взирая на его «танец», Трэн ощутил, что его сердце в груди забилось учащенно, лелея мысль гордо расправить крылья и поймав ветряной порыв взмыть на встречу восходящей Янтрэи.

— «Ты пахнешь человеком». — Тихий и нерешительный голос возник у юноши в голове, вместе с яркими и красочными образами рисующими различных людей и Трэна среди них, отвлекая этим от созерцания бури снаружи города.

— «Я живу среди людей». — Даже не видя ни собеседника, ни ощутив его ауры, юноша без усилий донес до говорившего свою «мысль».

— «Серебряный, я думал ты погиб»! — Из темноты ночи, перемещаясь в другом времени, на утесе возник невысокий светловолосый мальчик, в длинной широкой рубашке.

— «С чего такие мысли, синий»? — Трэн слегка улыбнулся осматривая неумелое воплощение старого друга, за которым тянулся длинный «хвост» из морской воды, выдававший в нем водного обитателя.

— «Многие погибли. И продолжают гибнуть». — Губы мальчика не шевелились, зелено-синие глаза взирали на мир не моргая. Лицо с пухлыми щечками, вздернутым, усеянным веснушками носом и милыми ямочками — не выражало абсолютно никаких эмоций. Словно мальчик был высечен из скалы, неподвижный и холодный. Много веков тому назад и Трэн был таким, но он долго учился и запоминал, движения человеческих мускул, окрас речи — это было трудное занятие. Особенно эмоции. Поддельные чувства люди распознавали сразу и тут же записывали неумелого юношу в ряды монстров и чудовищ. Но с ним тогда была его сестра, помощница и советница. Со временем они вместе смогли разгадать тайну человеческих чувств и отчасти научиться ощущать мир подобно людям. Нет, конечно хранители не были лишены чувств, да и выражали они их лишь с помощью телепатии и таких страстей как человеческие все же они были лишены. Пребывая в гармонично спокойном состоянии.

— Ты прав. — В голос ответил Трэн. От телепатического общения он уже отвык. Если бы кто сказал ему несколько веков тому назад об этом он бы никогда не поверил. Тогда юноше было очень трудно перейти от мысли к слову, звуку, жесту. Но сейчас, кажется все стало наоборот. То, что раньше было естественно, теперь вызывало неприятное напряжение.

— «Я рад, что ты жив. И…» — Мальчик замолчал и все яркие краски сопутствующие его ментальной речи сникли.

— Говори, не бойся.

— «Я плохо понимаю «их» язык». — Его образная карикатура на людей вышла очень забавной и Трэн вновь улыбнулся, чем вызвал шквал новых образов непонимания, негодования, но и восхищения.

— Надо учиться, Санорьян. — Медленно произнес Трэн. — Теперь это их мир. И как они говорят — «врага надо знать».

— «Врага? Что это значит? Я слышал раньше. Я слышал много разного раньше. Но я не понимаю. Я не понимаю зачем они принесли сюда свое «зло». — Быстро затораторил синий, сопровождая слова образами. — Я долго размышлял над этими словами: плохо, зло, враг, война, ненависть, убийство… Их очень много и все это не правильно. Зачем? Я не понимаю». — Не в силах выразить свою мысль более точно он сник, посылая лишь серые образы людей с оружием ломающих драконьи логова и даже убивающих друг друга.

— Они другие. Их надо принять такими какие они есть. Возможно они научаться жить иначе, но для этого у них слишком мало времени. — Трэн говорил тихо, приходя в восторг от беседы с одним из немногих кто остался от расы хранителей. Их расы.

— «Время»!? — Телепатически повторил это слово Санорьян.

— Времени нет у Вечности. Но оно появляется там где зарождается тлеющая жизнь. Мы с тобой никогда не сможем его почувствовать. Но ты можешь увидеть его в «них». Оно к ним очень жестоко. Оно есть «зло» для них. И оно живет с ними рядом. Оно живет в них. Внутри каждого.

— «Я никогда не думал об этом, серебряный Вилтрэн». — Угрюмые краски возникли в сознании юноши. — «Мне горестно, ведь я думал только о себе. Мне было очень…., страшно, одному. Я затаился как и остальные, пугаясь происходящих перемен и того, что не понимаю. Боясь за свою вечную жизнь и позабыв для чего она мне дана. Я был готов смотреть как яд гивров медленно уничтожал воды и земли Валерсии, только бы не выдать своего присутствия. Теперь мне стыдно за это. Но мой страх непреодолим. Я не могу… Мне даже страшно стоять здесь. Я сидел в своем логове и смотрел на твоего фамильяра, но по всей моей чешуе бегали холодные токи страха, от одной мысли, что мне нужно покинуть мое тихое и мрачное, маленькое, похожее на нору грызуна, — логово».