Валерсия (СИ) - Зотова Валентина. Страница 78

— Есть и другие, более сложные и трудоемкие.

Трэн насупил брови, создавая непонимающий вид на последнее высказывание следопыта.

— Вера. Неужели ни разу не встречал? — Удивленно осведомился Дэртрам, изучая взглядом собеседника, но уже более деликатно.

— Слышал. — Сухо и разочарованно ответил Трэн.

— Ты ведь не понимаешь, что такое Вера? — Еще больше поразился следопыт этому случайному открытию.

— Нет. Я не понимаю как можно верить в несуществующие вещи и слепо подчиняться их правилам и законам. — Он начал скучать.

— Ты не человек. Это все объясняет.

— Я признаю существование лишь жизни. Все выдумки, домыслы, а так же то, что мертво не имеют для меня значения и ценности. — Трэн стукнул кулаком по столу и с его поверхности, словно сотканная из пыли, возникла серебристо-голубая карта. — Мы слишком далеко ушли от цели ради которой ты меня звал. Время Вашего мира, для меня в данном случае, важно и я не могу терять его в обсуждениях устройства ваших методов управления человеческими массами. Этот разговор интересен для меня с точки познания Вас. Но я вынужден просить перенести его на потом.

— Ты прав, сейчас не время. Уже ночь. Время Теневого дракона. И поверь мне она врятли сидит в замке и дожидается отчетов своих архимагов об их трусливом бегстве с земель Болот. — В сказанном Дэртрамом читался явный подтекст, который тут же вызвал в голове юноши воспоминания недавней угрозы Лоры, об убийстве обоих.

— Но с чего у нее такая жажда крови? — Удивился Трэн и оторвав взгляд от карты посмотрел на следопыта.

— Из-за тебя. — Коротко ответил тот.

— Что-то не понимаю. Я здесь при чем? — Хранитель непонимающе нахмурил брови.

Дэртрам усмехнулся услышав такой ответ.

— Прости, но такие слова не ожидаешь услышать от…взрослого существа…

— Я не существо. — Перебил его Трэн. — Я Хранитель. Твой вид прозвал нас так и я уже привык к такому обращению.

— Да. Хранитель. — Исправился следопыт вмиг став серьезным под пристальным, тяжелым взглядом собеседника. — Лора считает тебя своим…

Брови Трэна удивленно взлетели вверх от услышанного. Он тут же вспомнил о заточенной сестре и неестественно побледнел. В помещении при этом начало холодать и даже иней появился на немногочисленной мебели.

— Своим? — Нечеловеческим голосом переспросил юноша. И в ту же секунду, буквально растворился в воздухе, ставшим к тому моменту настолько холодным, что даже дыхание стало причинять человеку боль. В ту же секунду Кейтаг сотрясся, словно от землетрясения.

Глава 12. «Хранитель холода»

Ведомая и поддерживаемая силой неизвестного мага, Лирэя, покинув душный Кейтагский купол, устремилась на Северо-Запад к Болотам. Она не ощущала практически замершего времени и того момента когда его ход вернулся к обычному состоянию. Она не осознавала, что причиняла брату сильные физические травмы своими неумелыми движениями и действиями. Она как безумная летела вдаль, ведомая лишь одной мыслью унести себя и Факира как можно дальше от обидчиков. Ее взгляд, покрытый пеленой своего рода безумия, был устремлен лишь вперед. Но не смотря на это она ничего не видела, находясь далеко за гранью своих физических и психических возможностей.

Лишь с приходом ночи Лирэя ощутила невероятную усталость. Плохо ориентируясь в совершенно не знакомой горной местности, смутно виднеющихся горах в темноте сквозь снежную бурю, новоиспеченная Медная изможденно опала на острый гравий покрывающий склоны неизвестной горы. Страшная боль пронзила все ее тело, правая лапа загорелась словно ее охватило пламя. Вся кожа жутко зачесалась и что бы хоть как то унять этот зуд и боль Лирэя принялась кататься по гравию.

Магия перевоплощения спадала, неумело, причиняя жуткую боль, словно тело девушки рвали на мелкие кусочки тысячи голодных булм. Она изо всех сил пыталась остановить эту нестерпимую боль, а с ней и трансформацию, но именно эти действия и причиняли ей новые мучения. Поэтому она билась в исступлении, снося на своем пути мелкие скалистые выступы и ледяные наросты, скатываясь вниз.

Лапы уменьшались, утоньшались, когти вбирались, а чешуя обретала мягкость и светлела начинала походить на кожу. Шипастый хвост распался миллионами медных волосинок, а крылья втянулись в лопатки, вернув им прежнюю форму.

Лирэя орала и ревела одновременно, кусая губы в кровь и царапая свою, ставшую нежной и хрупкой, обнаженную кожу. Она еще долгое время не могла остановиться, психологически ощущая ту нестерпимую боль и ужас. Но когда все же смогла затихнуть, истратив последние остатки сил, ощутила соленый вкус крови из разбитых губ, прикушенного языка и израненных десен.

Морозные хлопья снега опадали на ее обнаженное израненное щебнем тело, причиняя новую боль. Но, не смотря на такое состояние Лирэя мгновенно ощутила приближение опасности. Нечто надвигалось буквально со всех сторон и «его» приближение принесло новые спазмы боли.

В отчаяние девушка выпустила из себя водяные иглы и «нечто» исчезло. Но совсем ненадолго, буквально на несколько секунд, после чего боль и опасность вновь вернулись. Словно паразиты, десятки скоп с острыми перьями и клювами облепили Лирэю, желая оторвать от девичьей плоти кусочек посочнее.

Это был конец. Глупый и неотвратимый. Брата спасти не смогла, так еще и свою жизнь погубила. Сил отражать атаки голодных стервятников не было. Сознание медленно тонуло в пучине притупляющейся боли и ярких вспышек, пред затуманенными пеленой глазами. Раньше она никогда не думала о смерти, а сейчас желала ее, что бы больше не чувствовать эту боль и обиду на себя за беспомощность. Никто не спасет ее. Здесь просто никого нет, кроме ужасных болотных и скальных чудовищ…

Ранее в Кейтагском замке.

Обед Локара Камирэй с Лорой не раскрыл никакой важной для Огненного дракона информации, лишь отнял время. Хотя, это суждение было относительно. Ведь для принятия верного решения всегда следует все обдумать и взвесить, а спешка редко имеет положительный эффект.

Янтрэя клонилась к закату и соответственно приближалась ночь. Это время суток было самым опасным на землях Валерсии. Покинуть дворец и сам Кейтаг незаметно для Локара Камирэй было очень просто. Отыскать же свою дочь, неумелого «птенца», полетевшего в одно из опаснейших мест Валерсии и наверное единственное, где никогда не будут искать ни одного преступника или изгоя, так же было не сложно. Выбор ею такого направления был понятен и наверное единственно верен. Но кто как ни отец знал потенциал своего ребенка лучше? И он знал, что ей там не выжить, ни ей, ни Факиру и без того находившегося в бессознательном, беспомощном на грани жизни и смерти состоянии.

По этой и многим другим причинам Локар Камирэй покинул стены Кейтага и выпустив рвущегося наружу дракона, устремился по еще свежему медному следу дочери. Расстояние отделявшее его от нее было огромным, а время поджимало и без перехода в иное временное измерение, его было не преодолеть в нужный срок. Локар очень редко использовал эту драконью способность. Для человека это было достаточно тяжело, ведь это измерение принадлежало хранителям и без их крови, здесь невозможно было выжить. Оно буквально высасывало всю магическую и жизненную энергию и причиняло физическую боль, по мере передвижения в нем. Эти причины и вызывали не желание и редкое применение этой способности правителем Окрамы.

Удалившись на безопасное от Кейтага расстояние, огненный дракон взмыл высоко в небо и выпустив из легких излишки кислорода, заметил как бушующий вокруг него ветер постепенно замирает. Тем временем выпущенный кислород образовал вокруг него кольцо огня, пролетев сквозь которое дракон с невероятной скоростью устремился вдаль.

Сумерки сгущалсиь. Янтрэя спряталась за горизонтом и падающая температура принесла с собой снег. Огненный дракон перемещался в замершем времени. Это было тяжело для него. Уплотнившийся воздух мешал, не желая пропускать рвущегося вперед исполина. Появившийся снег, гонимый в человеческом времени беспощадной силы ветрами, здесь из пушистого и мягкого, стал твердыми острым. И так как ветер в человеческом измерении усиливался, то и в замершем времени он становился заметным. Этот полет напоминал бег спящего человека, увязшего в трясине. Локар продирался вперед, чувствуя скрежет снега по своей толстой и прочной чешуе, ощущая как человеческий разум, за два минувших столетия повидавший многое, кричит ему выбираться из этого измерения и более не подвергать себя здесь смертельной опасности.