Полководцы Великой Отечественной(Книга для учащихся старших классов) - Кучеров Анатолий Яковлевич. Страница 4

Жуков помог генералу Кирпоносу подготовить и осуществить контрудар по главной группировке вражеских армий подошедшими из тыла механизированными корпусами и привлечь всю авиацию фронта для уничтожения немецких войск на марше на отдельных направлениях. Удар по фашистам был нанесен неожиданно. Противник потерял много боевой техники и живой силы.

Стойкость и контрудары советских войск в первые дни сражения на Юго-Западном фронте привели к срыву плана прорыва к Киеву.

Каждый день Георгий Константинович звонил в Генеральный штаб, спрашивал:

— Какое положение на других фронтах?

Ответы были неутешительные: мощного контрудара, как этого требовала подписанная ночью 22 июня директива, не получилось. Не было сомнения, что фашистские полчища рвались к Москве, они уже на подходе к Минску. Ставка приказала срочно формировать Резервный фронт. В него вошли четыре армии. В связи с тяжелой обстановкой на Западном фронте 26 июня начальник Генерального штаба Жуков бы срочно отозван в Ставку.

Генеральный штаб в те дни работал напряженно и днем и ночью. У Жукова ни секунды свободного времени. Чтобы подумать, разложив топографические карты с нанесенной обстановкой, оценить, что происходит на фронтах, он закрывался в кабинете и строго говорил адъютантам:

— Ко мне никого!

По нескольку раз в сутки приходилось докладывать Ставке о положении на фронтах, то и дело звонили из действующей армии и просили помощи. Особенно резко ухудшилась обстановка на Западном фронте. Войска этого фронта оказывали упорное сопротивление врагу, но остановить его перед Днепром не могли. Шло гигантское сражение.

В эти трудные для всей страны дни, когда радио сообщало тревожные сводки Совинформбюро о том, что враг у стен Ленинграда, захватил Смоленск, его танки на подступах к Киеву, нужно, необходимо было найти возможность для нанесения контрудара. Такого, чтобы заставить врага убавить свой пыл. И Жуков, после долгих раздумий, предлагает разбить немецкие войска, сосредоточенные в районе города Ельни. На рабочей карте начальника Генштаба в том месте линия фронта пузырем выгибается на восток. Опасный плацдарм. Накопив свежие силы, враг прорвет «пузырь», растечется по обширной территории и приблизится к Москве.

Генерал армии Жуков, оставаясь заместителем наркома обороны и членом Ставки, принимает Резервный фронт. В августе войска под его командованием перешли в наступление, добились некоторых территориальных успехов и нанесли врагу ощутимые потери.

Бои под Ельней еще раз показали незаурядные способности Георгия Константиновича в организации и проведении наступательных операций.

В сентябре крайне тревожная обстановка создалась на Ленинградском фронте. Город Ленина в тяжелейшем положении. Государственный Комитет Обороны назначает командующим Ленинградским фронтом Жукова.

Пасмурным утром 10 сентября 1941 года двухмоторный пассажирский самолет, за штурвалом которого опытный военный летчик Евгений Смирнов, вылетел с Московского Центрального аэродрома и, круто набрав высоту, взял курс на город Тихвин.

Просторный салон разделен перегородкой на две части. Ближе к пилотской кабине в мягких креслах вокруг продолговатого низкого стола вместе с Жуковым расположились генерал-майор Федюнинский, генерал-лейтенант Хозин. Георгий Константинович взял их с собой с разрешения Верховного Главнокомандующего для помощи в случае замены некоторых генералов на Ленинградском фронте. Здесь же — генерал-майор Кокорев, должность которого так и называлась — «генерал для особых поручений».

— Не будем терять времени, — сказал Георгий Константинович, когда самолет поднялся над облаками и словно поплыл по пенистым волнам, — расстилайте карту на столе и садитесь поближе. Давайте посмотрим, что мы имеем, чем располагаем для отражения ударов фашистских войск.

С аэродрома Жуков направился прямо в Смольный. В кабинете командующего фронтом шло заседание Военного совета. Рассматривали вопрос о мерах, которые следовало предпринять в случае невозможности удержать город. Они предусматривали уничтожение важнейших военных, индустриальных и других объектов…

Прибытие нового командующего фронтом изменило ход заседания.

— Защищать Ленинград до последнего дыхания! Вот что нужно сказать каждому солдату, каждому ленинградцу! — потребовал Жуков.

Опираясь на пламенный патриотизм ленинградцев, в первую очередь на партийную организацию, Жуков делает все возможное, чтобы изменить обстановку. Неожиданно для врага на ряде участков Ленинградский фронт наносит контрудары. Мощные орудия кораблей Балтийского флота поддерживают своим огнем действия сухопутных войск.

Прошло меньше месяца, и все попытки врага овладеть Ленинградом провалились. Немецко-фашистские войска, понеся большие потери, получили приказ перейти к обороне.

Война бушевала огромным пожаром, перебрасывая пламя с одного участка на другой.

…В еловый сумрачный лес в двух километрах от платформы Перхушково, где разместился штаб Западного фронта, Георгий Константинович въехал с тяжелым чувством. Далеко ли Москва?! Минут тридцать на пригородном поезде. Дальнобойная пушка от Перхушково достанет Красную площадь. Подумав об этом, командующий фронтом, созданным по существу заново, еще больше помрачнел и зябко передернул плечами. Машина подпрыгнула, наехав на выступающий горбом корень ели, и замерла против крылечка сторожки лесника.

Генерал Соколовский — начальник штаба фронта — вышел из автомобиля первым. Стройный, высокий, туго перетянутый ремнями, он казался моложе своих сорока лет.

Георгий Константинович заметил, что на лице начальника штаба нет ни малейшей тени озабоченности или тревоги, как это было еще утром, когда ехали на командный пункт 16-й армии генерала Рокоссовского.

— Какие будут указания? — спросил Соколовский, обращаясь к Жукову.

— Свяжитесь с 5-й армией генерала Лелюшенко, узнайте, как дела на Можайском направлении. И еще узнайте, что там происходит под Калинином?

Оставшись в небольшой комнате, окно которой было завешено черным одеялом, Жуков развернул на сколоченном из досок большом столе карту и при ярком свете аккумуляторной лампочки стал внимательно разглядывать ее, сжимая плотно губы.

Георгий Константинович в минуты раздумья всегда испытывал потребность остаться в одиночестве, склониться над столом, подперев подбородок рукой, и подолгу смотреть на карту, разрисованную красным и синим цветом.

Оценив намерения противника, его реальные возможности, Жуков пришел к выводу, что враг будет стремиться пробиться в тыл Северо-Западному фронту. Затем он попытается нанести удар с севера и с юга в обход Москвы…

Пожалуй, никто из командующих, кроме Жукова, в те напряженные для Родины дни не мог так полно и объективно доложить Верховному о положении на фронте.

Однажды во время телефонного разговора Сталин прямо поставил перед Жуковым вопрос: «Вы уверены, что мы удержим Москву? Я спрашиваю вас это с болью в душе. Говорите честно, как коммунист». Георгий Константинович спокойно и уверенно ответил:

— Москву, безусловно, удержим. Но нужно еще не менее двух армий и хотя бы двести танков.

23 ноября, когда танки противника ворвались в Клин и между 16-й и 30-й армиями образовался опасный разрыв, Жуков вызвал к телефону обоих командующих и, не захотев слушать их объяснений, настойчиво потребовал:

— Немедленно бросить в бой все: резервы, тыловые части, штабы. Командиров и комиссаров с автоматами в войска! Больше мужества и стойкости!

Оборонительные рубежи оказались недоступными для врага. Героическими усилиями войск фронта противник был остановлен. А в начале декабря войска Западного фронта севернее и южнее Москвы перешли в контрнаступление.

Позже, после войны Г. К. Жуков в своей книге «Воспоминания и размышления» напишет: «Когда мы говорим о героических подвигах, совершенных в битве за Москву, то подразумеваем не только действия нашей армии — героических советских бойцов, командиров и политработников. То, что было достигнуто на Западном фронте в октябре, а затем и в последующих сражениях, стало возможным только благодаря единству и общим усилиям войск и населения столицы и Московской области, той действенной помощи, которую оказали армии и защитникам столицы вся страна, весь советский народ».