Призрачная любовь (СИ) - Курги Саша. Страница 5

Вера против воли улыбнулась и аккуратно тронула аппарат, словно заключая с ним своеобразный договор не вредить друг другу.

— Если захочешь, то сделаешься тут доброй феей, как прошлая Вера Павловна.

Вера рывком подняла голову и тут пациентка распахнула глаза. Виктор заметил это и погладил больную по плечу.

— Все будет хорошо, — сказал он и взглянул на Веру. — Делай все так, как я говорю и справимся быстро.

Следом хирург указал на стерильную простынку, расстеленную на железном столике для инструментов, стоявшем около пациентки. Вера разглядела несколько шприцов, ларингоскоп, интубационную трубку и тяжело вздохнула.

— Сначала индукция, — продолжил инструктировать Виктор, а девушка поймала себя на мысли, что это было чертовски странно, что хирург учит ее давать наркоз.

— Но раз я ординатор, — перебила она. — Разве тут не должно быть другого анестезиолога? Более опытного…

Виктор тяжело вздохнул, и устало прикрыл глаза, затем он заговорил, спокойно, медленно, так, словно объяснял ребенку.

— Другого нет.

— Но там же внизу целая реанимация! — не выдержала Вера. — Кто угодно из них куда чаще меня давал наркоз!

Страх ответственности накалил ее нервы до предела. Сейчас бы она с огромным удовольствием спряталась бы за чью-нибудь широкую спину.

Виктор смотрел с сочувствием, и Вера остановилась.

— Такого как нужно мне. Там. Нет, — еще медленнее произнес он. — Принимайся за дело, а то, в самом деле, допросишься, и мне придется искать кого-то другого.

В словах Виктора была угроза, которая напугала Веру. Девушка безотчетно схватилась за шприцы. Тот, что побольше, содержал белое вещество.

— Пропофол, — взглянув на него, сказал хирург.

— Снотворное, — озвучила Вера мелькнувшую в голове мысль.

Виктор кивнул.

— После фентанила, — взглядом он указал на другой шприц. — Дозы рассчитаны. Сегодня это сделал я. Завтра сама, ладно?

— Да, — ответила Вера, чувствуя себя неумехой.

Затем она посмотрела на периферический внутривенный катетер, торчавший у пациентки из руки, и тяжело вздохнула. То, что ей предстояло сделать, было куда хуже этого чувства. Она бы никогда раньше за такое не взялась! Вера чувствовала, что отступила где-то там, в оставленной за дверями больницы жизни. И вот теперь судьба притащила ее в операционную для того, чтобы она сумела преодолеть разъедавший ее страх неудачи.

— Давай, — едва слышно произнес Виктор.

Тогда Вера ввела фентанил, отстраненно задумавшись о том, что эта наркота сгубила, должно быть, не одну жизнь. Но сейчас она творила добро, отключая в мозгу ноцицептивные пути — пути боли. Вера взяла в руки пропофол. "Ведь если я ошибусь, никто не простит меня", — мелькнуло в голове. Белая тягучая жидкость скользнула в катетер. Вера знала, что именно в это время пациенты обычно начинают считать. Она просто смотрела в глаза девушке. В самом деле, она не сумела бы добраться до пяти, как пациентку унесло в сон.

Виктор подошел сзади и протянул Вере маску. Хирург уже успел запустить наркозный аппарат. Теперь он подавал в дыхательный контур смесь, богатую кислородом. В прозрачной колбе раздувался мех, из маски едва слышно доносился звук вытекающего газа.

— Плотно прижми к лицу, — с этими словами хирург продемонстрировал необходимое движение.

Вера послушалась. Промелькнуло воспоминание о занятиях по реанимации. Нужно большим пальцем прижать маску у носа, указательным надавить у подбородка, а тремя оставшимися крепко обхватить нижнюю челюсть. Словно английская буква "C". Виктор тем временем уже оказался у простертой руки пациентки и добавил еще одну дозу в катетер.

— Рокуроний, — Вера и без этих слов знала, что последним пойдет миорелаксант.

"Яд кураре", — всплыла в памяти непрошенная ассоциация. Вера плотнее прижала маску. Нужно как следует насытить кровь кислородом перед тем как мышцы девушки полностью выключатся и она перестанет дышать самостоятельно. Вера неохотно повернула голову к монитору наркозного аппарата, где на экран были выведены параметры сердечно-легочной деятельности пациентки. Белыми цифрами мелькала сатурация. 98 — пока еще норма. Сбоку аппарат демонстрировал глубину вдоха, рисуя ее в виде тонкой синусоиды. Как только сатурация начнет снижаться, а размах кривой станет меньше, Вере не останется ничего другого как действовать. Она неуверенно посмотрела на ларингоскоп и поняла, что страх ее парализовал не хуже рокурония, который только что влил в кровь пациентки Виктор.

— Интубируй! — вернул ее в реальность голос хирурга.

— Я не смогу, — отпрянула от стола Вера.

Дыхательная маска, больше не удерживаемая руками анестезиолога, скользнула на пол.

— Вера! — в этом возгласе звенели разом и напряжение, и горечь разочарования. — Не ошибается только тот, кто ничего не делает! Если я примусь за твою работу, придется тебе идти обратно! Поверь мне, мы оба этого не хотим!

Пересилив себя, Вера схватилась за железную ручку и зажгла лампочку над основанием клинка. Вот теперь эта штука готова к работе. Вера неуверенно приоткрыла пациентке рот и вывела нижнюю челюсть, как ее когда-то учили на первой помощи. Виктор оказался рядом и прижал щитовидный хрящ. Взглядом он указал на ларингоскоп, и Вера засунула его пациентке в рот наудачу.

— Кистью не вращай, — вовремя предупредил хирург. — Просто тяни вверх.

Вера поняла, что подцепила клинком нижнюю челюсть. Приподнять язык и прилежащие ткани на деле было труднее, чем могло показаться, но вот свет лампы, укрепленной на клике, осветил голосовые связки. "Как в учебнике анатомии", — поразилась Вера, на миг позабыв о своих переживаниях. В этот миг хирург уже всунул в ее свободную руку интубационную трубку, и Вера пихнула ее девушке в горло, продолжая крепко держаться за ручку ларингоскопа.

Следом он поднял с пола маску и отсоединил ее от дыхательного контура. Вскоре гофрированные полупрозрачные трубки оказались у Веры в руке. Осталось только присоединить их к ингаляционной трубке, установленной в горле у пациентки, что Вера и сделала.

— Севофлюран, — хирург указал ей, где регулировать поток ингаляционного анестетика. — Параметры ИВЛ я установил.

Вера неуверенно тронула кольцо и установила его на нужное значение.

— Поздравляю, — похвалил хирург. — Твоя первая интубация.

Вера почувствовала, как пот струится по спине.

— Тебе еще многому предстоит научиться, но самое главное ты должна уже сегодня понять, — добавил Виктор. — А сейчас фиксируй трубку и следи за состоянием пациентки.

Вера послушалась. Она была слишком вымотана недавним испытанием, что не хотела ни расспрашивать, ни спорить. Вера разыскала операционное белье и накинула его на горизонтально расположенный стержень, нависавший над пациенткой, отгородив, таким образом, ее голову от операционного поля. Затем Вера шлепнулась на стул и стала смотреть на аппарат. Мех качал, пульс ровно бился на мониторе, механические легкие вдували в обездвиженное тело воздух. Что угодно могло пойти не так, потому что Вера ничего в анестезиологии не понимала. Помнила только выдержки из студенческого курса. Но в институте не учат на анестезиолога. Для этого поступают в ординатуру, где долго в течение двух лет готовят будущие кадры для операционных.

Виктор что-то размеренно делал за ширмой. Не было слышно почти ничего и, в конце концов, Вера уже полностью пережив свое первое потрясение, заинтересовалась тем, что было за этой тряпичной стеной. В конечном счете, она ведь согласилась на это безумное предприятие потому, что любила хирургию. Она уже готова была оставить свой пост, как вдруг аппарат издал сигнал тревоги, и Вера поняла, что пациентка стремительно заваливает давление. С нормальных ста двадцати систолических миллиметров ртутного столба оно докатилось уже до восьмидесяти. Кровотечение? Пульс частил — сердце в последней попытке обеспечить организм кровотоком загоняет себя до смерти. Вера вскочила и в ужасе огляделась по сторонам. Лить растворы? А если нужна кровь? Как это сделать? Где ее достать?