Доктор Данилов в ковидной больнице - Шляхов Андрей. Страница 12

Снова ничего не вышло, потому что Стахович относился к людям, которым хоть кол на голове теши – они будут гнуть свое.

– Я считаю всю эту вашу затею с трубочками крайне негигиеничной, – отчеканил Стахович с такой яростью, что слова его разнеслись по всему отделению, несмотря на заглушающий речь респиратор. – Пока вы просовываете трубочку под маску, ее конец загрязняется микробами, находящимися на коже. Особенно интенсивно микробы размножаются на участке прилегания маски к коже. Такой, с позволения сказать, «помощью» вы только провоцируете вспышки кишечных инфекций! Кишечная палочка, к вашему сведению, обитает не только в толстой кишке, но и на коже. Вот Марина Георгиевна не даст соврать!

– Обитает, дрянь такая, обитает, – охотно подтвердила Семенова. – Где она только не обитает!

Свояк свояка видит издалека. Стахович и Семенова сразу же прониклись симпатией друг к другу, словно два аристократа, волею судьбы-злодейки оказавшиеся среди плебеев.

– Давайте, Владимир Князевич, продолжим этот разговор после смены в моем кабинете, – предложил Данилов.

– Я думаю, что по этому важному вопросу нужно устроить собрание, – не сдавался Стахович. – Если пациент не может даже полминуты обойтись без маски и если ему вообще нельзя двигаться, то он должен переводиться на полноценную ИВЛ! На полноценную, с интубацией трахеи, парентеральным питанием [3] и внутривенным введением жидкости! Надо делать все правильно, на не выдумывать «способы»!

«Какой ты умный! – «восхитился» Данилов. – Настоящий доцент!».

От раздражения в области затылка начала разливаться ноющая боль, следствие давней травмы, полученной во время работы на «скорой». «Коронавирус пришел из Китая, и по голове меня ударил тоже китаец», нетолерантно подумал Данилов. А что толку раздражаться? Сам виноват – нарушил неписаное правило, сделал подчиненному выговор при зрителях и при зрителях же получил сдачи. Неписаные правила, в отличие от писаных, никогда не бывают глупыми, потому что их создает жизнь.

Друг Полянский как-то объяснил Данилову, почему у англичан не принято разговаривать с попутчиками. Даже не то, чтобы не принято, а просто запрещено светскими правилами. Причина не в пресловутом английском снобизме, как можно подумать, а в том, что разговоры с незнакомыми людьми в небольшой стране, где все знакомы друг с другом через одно-два рукопожатия, неизбежно выльются в поиск общих знакомых и в сплетни о них. Сплетни же могут стать причиной порчи отношений. Ты сказал, а ему передали. Обида, вызов на дуэль, пуля в сердце или шпагой в печень… А началось все с невинного: «Не правда ли сегодня хорошая погода, сэр?».

Стахович, явно сказал не все, что хотел сказать, но Данилова спасла Пак. Она подхватила доцента под руку и сказала:

– Владимир Князевич, миленький, нам с вами пора на контрольный обход.

Контрольные обходы пациентов проводились каждые два часа. Данилов следил за этим строго и того же требовал от старших реаниматологов. Не жди, когда монитор начнет верещать или когда пациент вскочит с койки и побежит в никуда. Хороший врач предотвращает осложнения, а плохой их купирует. Подойди к пациенту, посмотри на него и на монитор, проверь, не слетел ли с пальца «пульсик», [4] запиши на листочке основные показатели. И не надейся, что за тебя это сделает медсестра, у медсестер своих дел хватает.

Две «скорых», приехавшие одна за другой, сгладили неприятное впечатление от общения со Стаховичем. Работа – лучшее лекарство от раздражения и головной боли. Осматривая мужчину, которого привезли вторым, Данилов краем глаза заметил, как качает головой постовая медсестра. После выяснил, что ее удивила фамилия врача в сопроводительном талоне – Могила.

– А я с ним вместе работал, представьте, – сказал Данилов. – Давным-давно, на шестьдесят второй подстанции.

– Вот ведь времена настали, – вздохнула медсестра. – Встретишь коллегу и не узнаешь его, все на одно лицо стали. Интересно, сколько это будет длиться, Владимир Александрович? Одни говорят – месяц, другие – полтора или два года.

– Мне одна очень квалифицированная гадалка сказала, что все закончится к двадцатому июля, – серьезно сказал Данилов.

– Вот уж никогда бы ни подумала, что вы гадалкам верите! – удивилась медсестра.

– Это особый случай, Света, можно сказать – исключительный.

Гаданием с недавних пор увлеклась дочь Маша. Разорив родителей на кругленькую сумму, она обзавелась целой полкой книг по гаданию и пятью наборами гадательных карт. Теперь все свободное время проводила не у компьютера, а за книжками. Почитает – разложит пасьянс, почитает еще – разложит другой.

– Когда я советовал больше читать, я имел в виду совсем другое, – сказал жене Данилов. – Откуда вообще у нее эта тяга к мистике в нашей насквозь материалистической семье?

– Ну ты уж совсем того… – удивилась Елена. – Неужели не понятно, что девочка влюбилась. Какой же вы недогадливый, папаша.

– В наше время романы начинались класса с восьмого, а теперь – уже в начальной школе, – проворчал Данилов. – Куда катится этот мир?

На днях, во время общения по скайпу, Мария Владимировна с очень серьезным видом заявила, что три великих гадания дали одинаковый ответ – к двадцатому июля эпидемия самоликвидируется, все ограничения будут сняты и двадцать второго числа любимый папочка сможет отпраздновать свой день рождения в кругу семьи.

В полдень Данилов вместе с Деруном, старшим реаниматологом смены, осмотрели шестерых пациентов, которых планировали перевести в отделение. Все шестеро были стабильными и среднетяжелыми, то есть целиком и полностью готовыми к продолжению лечения в обычных отделениях. Двое настолько хорошо себя чувствовали, что пообещали отблагодарить, если их переведут в отдельные палаты. Данилов объяснил, что такой роскоши, как отдельные палаты, в настоящее время в больнице нет. Большинство палат двухместные, трех или четырехместные – редкость. И вообще, распределением по палатам занимаются отделенческие врачи.

– А вам, выходит, все равно, что с нами будет дальше, – резюмировал один из потенциальных благодетелей. – С глаз долой, из сердца вон.

Что-что, а с демагогами Данилов умел управляться.

– Именно так, вы совершенно правы, – ответил он и оставил пациента осмысливать услышанное.

«Потом еще была уха и заливные потроха», как выражается доктор Мальцева. В смысле – началась кутерьма по принципу «все сразу». Одна пациентка «уронила» давление, другая выдала остановку сердца, из второго отделения привезли невероятно тучного мужчину с низкой сатурацией и в придачу к этому доктор Пак, бежавшая к пациентке, поскользнулась и упала, да так неудачно, что у нее треснули «пуленепробиваемые» защитные очки.

Треснувшие очки – повод для удаления с поля, то есть – из Зоны. Выходи, разоблачайся, обрабатывай глаза и лицо… Данилов строго-настрого предупредил Пак, чтобы та непременно показалась бы «персональному» врачу и два часа пробыла бы под его наблюдением. Удар головой о пол, даже и без потери сознания, чреват разными неприятными осложнениями.

«Персональными» называли врачей, оказывавших помощь тем сотрудникам, которым стало плохо в Зоне. Каким бы хорошим ни был защитный комбинезон, в нем все равно жарко и влажно, словить тепловой удар можно запросто, особенно на фоне повышенной физической активности. Давление может подняться или упасть, травма легкая может произойти. Если что серьезное, то сотрудника госпитализируют без вопросов, а для оказания амбулаторной помощи возле выходных шлюзов сидит два «персональных» врача, которым всегда есть, чем заняться.

Пак поклялась, что будет паинькой, и ушла, сопровождаемая постовой медсестрой, которую Данилов попросил довести ее до шлюза. Вдруг голова закружится, и она еще раз упадет.

Выйти из Зоны в два часа дня Данилов не смог, потому что из четвертого отделения привезли тридцатипятилетнюю женщину, резко ухудшившуюся по неясной причине. С причиной удалось разобраться к четырем, когда все мысли были только о душе, туалете и двухлитровой бутылке с водой, которая дожидалась его в персональном холодильнике, стоявшем в кабинете под рабочим столом, там, где по уму положено было стоять тумбе с ящиками. А что прикажете делать, если после перекройки больницы на «корону» заведующему достался совсем крошечный кабинетик? Стол встал, шкаф встал, диван встал, а для холодильника места уже не было – или на проходе его ставь, или под стол прячь. Данилов выбрал второе, тем более, что тумба с тремя ящиками была ему совершенно не нужна.