Данте. Преступление света - Леони Джулио. Страница 51

— Мы поклялись под страхом смерти не говорить, кто он. Это последний сын Бьянки Ланчи, единственной женщины, которую Фридрих любил. Его удалили с императорского двора и спрятали в монастыре среди верных императору монахов, спасших его от римского папы и властолюбивого сводного брата Манфреда.

— Это наследник, о котором пишет в своей «Хронике» Майнардино? — задумчиво спросил Данте. — Чье существование сейчас пытается доказать Бернардо? Это его вы хотите возвести на трон и ради этого убиваете людей?

Француз молча попятился.

На углу Баптистерия он пробормотал:

— Присоединяйтесь к нам! Время еще есть! — и скрылся в темноте.

Данте опустился на один из саркофагов, стоявших у южных дверей храма. Солнцем раскаленный за день камень был еще теплым.

Поэт начал обдумывать только что услышанное. Судя по всему, Монерр говорил достаточно правдиво и искренне пытался привлечь Данте на свою сторону. И все же что-то в словах француза не слишком убеждало. Кажется, голос тамплиера иногда дрожал, и в нем звучали нотки отчаяния.

Скорее всего, прекрасно разработанному плану приверженцев любви грозил провал. Рука убийцы начала разить тех, кто составлял основу здания будущей империи. А если таинственный убийца действительно желал помешать заговорщикам, за его кровавыми преступлениями вполне мог стоять папа Бонифаций.

При этой мысли поэт вздрогнул. Потом у него за спиной послышались чьи-то шаги, и он обернулся.

В этот момент ему на голову набросили плотную ткань. Данте ощутил мерзкий запах плесени, а чья-то рука прижала ткань ему к лицу. Начав вырываться, поэт попытался вскочить на ноги. За спиной у него кто-то стоял, и поэт инстинктивно рванулся в сторону, пытаясь освободиться.

Внезапно ткань пронзило стальное лезвие. Данте почувствовал его прикосновение к плечу. Холодная сталь скользнула по шее и разорвала кожу возле ключицы. Поняв, что промахнулся, убийца извлек из ткани кинжал, готовясь к новому удару.

Тем временем Данте удалось подняться на ноги. Он вслепую молотил воздух перед собой в надежде нанести убийце ответный удар. Но перед ним никого не было, и Данте с ужасом понял, что злодей у него за спиной и все еще сжимает в руке ткань, из-за которой ему ничего не видно.

Пытаясь вырваться, поэт тупо рвался вперед, как запряженное в тяжелую повозку животное, каждую секунду ожидая нового, на этот раз смертельного удара кинжалом.

Внезапно невидимый убийца отпустил ткань. Данте сделал вслепую несколько шагов вперед, обо что-то споткнулся и упал, тут же перевернувшись на спину.

При этом он умудрился стянуть с головы тряпку. Несколько мгновений он по-прежнему ничего не видел, но потом его глаза привыкли к темноте, и он разглядел перед собой Арриго.

Высокий философ склонился над Данте с таким видом, словно собирался вновь на него напасть. Упершись во что-то ногами, Данте отчаянным усилием отодвинулся подальше от него, вскочил на ноги и выхватил кинжал.

Однако Арриго не обнаружил враждебных намерений. Выставив вперед безоружные руки, он спокойно заговорил:

— Не бойтесь, мессир Алигьери! Напавший на вас человек скрылся куда-то туда…

С этими словами философ махнул в сторону лабиринта узких улочек за Баптистерием.

— Вы серьезно ранены? — спросил он, пристально рассматривая кровь на одежде поэта.

Данте зажал рукой кровоточащую ключицу и попятился от Арриго, который стал к нему приближаться.

Поняв опасения поэта, философ остановился и улыбнулся.

— Это не я напал на вас, — сказал он, вновь показывая пустые руки.

— Меня только что пытались убить, а здесь нет никого, кроме вас.

Философ нахмурился, но тут же взял себя в руки и заговорил, сверкая глазами:

— Это так. И все же попробуйте найти этому объяснение в кладези вашей мудрости. В мире не счесть ощущаемых нами бестелесных явлений: ветер, надувающий паруса, музыка, радующая душу своею сладостью, и многое другое. Есть в нем и невидимые тела, например сеть не доступных нашему зрению частиц, из которых состоят наши тела, Земля и вся Вселенная.

Немного поколебавшись, Данте опустил кинжал.

— Все это замечательно, но эти частицы — лишь бездушный песок. А вот сталь клинка, рвущая плоть, более чем осязаема!..

Достав из сумки лоскут чистого полотна, Арриго протянул его поэту.

— Допустим, это не вы пытались меня убить, — сказал ему Данте, прижав полотно к ране. — Так объясните же мне, что вы тут делали? Довольно непредусмотрительно шастать здесь по ночам, когда флорентийцам не дозволено выходить на улицу.

— Вы наверняка заметили, что одни и те же предметы кажутся разными при свете дня и во мраке ночи…

— Кто ж этого не знает?

— Вот и я хотел посмотреть, на что похож ваш Баптистерий в темноте.

Удивленный Данте повернулся к темному сооружению у себя за спиной. Большое восьмиугольное здание величественно возвышалось над окружающими его с севера домами.

— Ну и как он вам показался?

— Я убедился в том, что он, как и большинство ваших культовых сооружений, гораздо полезнее в темноте.

Данте не был уверен в том, что до конца понял философа, но сейчас его волновало другое.

— Вы говорите о «наших культовых сооружениях» как о чужих! — взволнованно воскликнул он, положив руку на плечо своему бывшему учителю. — Неужели вы отреклись от веры?!

— В этом каменном мешке нет ничего, кроме мрака, но в этом и его ценность! — пробормотал помрачневший Арриго.

— Я не понимаю, о чем вы, но сделаю ради вас все, что угодно, лишь бы вы отстали от этого безумия! — воскликнул Данте.

Казалось, философ его не слышит.

— А ведь ключи к Царству у вас! — с отчаянием в голосе воскликнул он, схватив поэта за руки. — Отдайте мне их, и вы разделите со мной мою бессмертную славу!

Данте показалось, что Арриго утратил рассудок. Вырвав руки, поэт попятился, но философ не бросился за ним. Он молча стоял на месте.

Внезапно Арриго встрепенулся и осмотрелся по сторонам, словно только что пробудившись от сна. Потом он повернулся, шаркая ногами, пошел к Баптистерию и остановился перед ним с распростертыми руками, нелепо подражая распятию, над которым только что смеялся. Потом он завернул за угол и удалился в ту же сторону, куда скрылся Монерр.

Данте бросился было за ним вдогонку, но когда завернул за угол, убедился, что философ потерялся в темноте ночного города.

ГЛАВА IX

Несколько раз Данте заметил, как они заговорщически переглядываются, но все его мысли были заняты событиями прошлой ночи. Временами ему казалось, что он все понял, но ход его мыслей тут же терялся в лабиринте неясных предположений.

Заседание длилось уже несколько часов, и речь на нем шла о множестве маловажных вопросов, но теперь до его слуха дошли слова, пробудившие его от размышлений.

— Надо подписать акт!..

С этими словами к нему приблизился один из приоров с пером и чернильницей.

— Мне недосуг заниматься вашими бумажонками! — воскликнул поэт.

— Это отчет городского управления о работе, проделанной за последние два месяца, — заявил с другой стороны стола приор Антонио, представлявший Гильдию суконщиков. — Как член нашего совета, вы обязаны его подписать. Нельзя передавать дела будущим приорам без наших подписей…

Лаппо Сальтерелло, ухмыляясь, подсовывал Данте чернильницу, но тот вскочил на ноги и с такой силой ударил его по руке, что чернильница полетела на стол, залив все вокруг своим содержимым. Провожаемый удивленными взглядами остальных приоров, не говоря ни слова, Данте бросился к двери.