Казань (СИ) - Вязовский Алексей. Страница 52

– Постреляют твоих крикунов со стены и всего делов – проворчал Перфильев. Между двумя генералами наметилось некоторое противостояние. Оба была крайне авторитетны в войсках, любимы казаками и крестьянами, но Перфильев моей волей стал канцлером, а Тимофей Иванович возглавил армию и теперь должен подчиняться Афанасию Петровичу в мое отсутствие.

– Да как они в темноте попадут то? – Подуров нахмурился, недовольно посмотрел на канцлера – Солдаты ж не дурные и совсем близко к стенам подходить не будут. Сделаем трубу иерихонскую как у государя – генерал кивнул на меня, имея в виду тот рупор в который я толкал речь солдатам у Юзеевой – Коры у арапчат завались, скрутим таких дудок десяток, а то и с полсотни. И будем всю ночь орать, меняясь.

– Если Ступишин не дурак, то на стенах на ночь дворянское ополчение поставит – задумался я вслух – Этим народные вольности и свободы соблазном не будут. Но что-то в этом есть…. Если не гарнизону, то горожанам точно расскажем что да как мы хотим. Впрочем и дворяне разные бывают.

Я посмотрел на Крылова и Ефимовского, присутствующих на встрече. Оба полковника перестали жевать, уставились в пол.

– Ты давай, Тимофей Иванович, собери крикунов из тех кои по голосистее, и пущай они ещё кричат, что всякому служивому дворянину присягнувшему мне, государь готов содержание положить больше прежнего но только по уму и личным заслугам а не по знатности. И что у нас мол много дворян служат и беды не знают.

Я подмигнул полковнику Шванвичу, который тоже присутствовал на встрече.

– И самое главное про то, что крепость завтра гореть будет и всякого спасающегося мы стрелять не будем. Но только пусть оружие бросают, и руки поднимают, а то устроят прорыв, а мы их с хлебом солью поджидаем.

Когда мои военачальники ушли, и я собирался позвать Агафью “заправить постель” – на улице послышался шум и ругань. И спустя некоторое время ко мне вошел Ваня Почиталин.

– Царь-батюшка, там какой-то человек, по виду дворянин, но назвался купцом Баташовым, до тебя просится. Вот, империал всучил, чтоб я о нем доложился.

Ваня вертел в руках золотую монету с видом удивленным и растерянным. Я прямо умилился этакой наивности своего секретаря. То ли ещё будет. Надо не забыть поговорить с ним на тему взяток и подношений. А то испортят мне еще парня.

– Ладно, зови этого делового.

Мне стало очень интересно, тот ли этот Баташов или не тот. Оказалось что ТОТ! Андрей Радионович Баташов, совладелец нескольких из крупнейших и успешнейших металлургических предприятий России расположенных в нижегородской губернии на реке Выкса и в рязанской губернии под Касимовым. Человек жестокий и властный и очень предприимчивый. В общем, представитель своей эпохи. В своей “прошлой” жизни я кое-что читал о нем, даже собирал досье в папку о Праотце. И мне Баташов был сильно нужен.

В зал архиерейских покоев вошел богато одетый человек лет пятидесяти, без парика, но с очень короткой ухоженной бородкой сильно отличавшейся от непрерывной вереницы всевозможных мочалок прошедших передо мной за этот длинный день. Сопровождал его хмурый Никитин и казак конвоя, тащивший ларец. Судя по всему немалого веса.

Вошедший поклонился и опять же в отличии от большинства предшественников начал не с простонародного «великий государь» или «царь батюшка», а в полном соответствии с титулованием положенным по петровской табели о рангах:

– Ваше императорское Величество, позвольте лично засвидетельствовать свое почтение и преданность. Прошу принять от нас с братом этот скромный дар на святое дело возвращения отеческого престола.

С этими тщательно отрепетированными словами он откинул крышку ларца. Золото! В монетах.

– Тысяча империалов, Ваше Величество.

Ну да. Каждый империал это десять рублей номинала. Монетка округленно идет по шестнадцать грамм золота, а значит, весь ларец весит пуд. Изрядный подарок. Эдак я закрою выплаты войскам сразу за два месяца. Только разменять это, чересчур дорогое золото на банальное серебро сейчас не у кого. Буду выдавать артельно – одну монету сразу на несколько солдат. А там они уже сами в городе разменяют у менял-евреев.

– Благодарю, Андрей Радионович. Но не скрою своего удивления от того что вы решили мне присягнуть. Не вы ли с братом дворянского титула у моей супруги искали? А ведь я его не дам.

Ехидно улыбаюсь я посетителю. Тот вскинулся и горячо заговорил, уже без всякой выспренности:

– А и не надо, Ваше императорское величество! Мы ведь не из гордыни дворянства искали, хоть предок наш при Иоанне Грозном в опричном войске служил. Но у дворян перед купцами по нынешним законам преимуществ несчесть. И крестьян им к заводам приписывают, и подати они не платят и земли покупать продавать могут без препон. Как тут с демидовыми, строгановыми да шереметьевыми соперничать? А коли не будет привилегий для дворян, то и нам с братом эти титулы не нужны. Нам бы лишь дело делать не мешали. А уж мы, государь, любые потребности казны исполним.

Баташев коротко поклонился, пристально глядя на меня. Я же согласно покивал. Все так и есть. О какой конкуренции можно говорить, если у дворян на заводах работают фактически рабы? Отсюда и лютая бедность народа, который за свой труд не получает ничего, кроме кнута. А нищий народ не может покупать даже насущного. Тупик, из которого Россия кое как стала выкарабкиваться только во второй половине 19 века, после отмены крепостного права.

– Ваше рвение меня радует. Я також желаю сделать весь народ русский богатым и довольным. Коли в России больше не будет рабства, то каждый крестьянин плоды своего труда будет продавать и в крестьянских семьях появятся деньги. Которые они смогут потратить на железную утварь. Да и если на ткани они деньги тратить будут, все едино заводчикам и торговцам сукнами потребуются инструменты и станки. И государству под моим правлением понадобится очень много металла для строительства и армии. Так что тот, кто сможет делать железо много и дешево – станет самым богатым человеком в России.

– Мы с братом готовы день и ночь трудится во благо империи! – Патетически воскликнул визитер но тут же все опошлил: – Ещё бы нам землицы да угодий лесных отписать, то любые потребности по железу сумеем покрыть.

И выжидательно на меня уставился.

– Новые земли и леса это конечно возможно. Но что ты, Андрей Радионович, предложил бы человеку, который знает как получить хорошее железо без затрат древесного угля, быстрее и больше чем в нынешних переделочных горнах? А также сказал бы вам с братом, что знает как на треть уменьшить затраты угля при выплавке чугуна. Знает как отливать чугунные пушки намного более прочные чем теперешние?

Теперь уже я выжидательно уставился на Баташова. У того на лице недоверие постепенно сменилось удивлением и потом пониманием.

– Такому бесценному человеку мы с братом, несомненно, предложили бы долю в нашем предприятии. – Баташов запнулся, решая в уме трудную задачу о том, какова минимальная величина благодарности для царя за такие инвенции – Скажем четверть прибыли.

Наконец, выдавил он.

– Треть – безапелляционно припечатал я – О подробностях перемолвимся завтра. Поздно уже, а там на целый день разговор. Но уверяю тебя, Андрей Радионович, что я сказал только часть того, чем я могу помочь теперь уже НАШЕМУ обчему делу. И жалеть тебе не придется ни минуты.

Утром проснулся опять от кошмара. Вновь снилась Харлова. Девушка с разрубленным лицом что-то мне говорила, из-за рта текла кровь и капала мне на грудь. Капли больно жгли кожу в том месте, где сердце.

Не похоже, что загробные мытарства Татьяны после суда над ее братом закончились. Коленька этапом отправился строить Хабаровск, а его сестра похоже на том свете никак не упокоится. Это если верить Агафье. Последней кстати, в кровати уже не было – ушла готовить завтрак.

Я встал, выпил из глиняного кувшина кваса. В соседней светелке тихонько препирались оба Творогова.