Костяной Скульптор. Часть 2 (СИ) - Розин Юрий. Страница 15

Умертвие, похоже, почувствовало, что я стал серьезным, а потому не стало больше рычать и реветь, а, также молчаливо, наклонилось чуть вперед, выжидая нужного ему момента. И, когда между нами оставалось едва ли три метра, оно с силой оттолкнувшись, то ли от земли, то ли от своих магических подставок, взмыло в воздух, исполняя свою, невозможную ни для одного легкоатлета, версию переднего сальто. Украшенные истекающими черным туманом руки уже приготовились впиться в мой череп, когда тварь будет пролетать надо мной вниз головой, но зря тварь не использовала этот трюк в начале боя. Теперь я уже был готов к тому, что удар может последовать еще и сверху, а потому застать врасплох ему меня не удалось.

Вместо того, чтобы отпрыгивать в сторону или закрывать руками или щитом голову, я, напрягая изо всех сил спину, запрокинул тело назад. Так, чтобы на летящего по широкой дуге монстра все еще смотрел мой, прикрывающий лицо и грудь щит. А следом, ощутив, что начинаю заваливаться назад, не стал делать новый шаг, а, поставив заднюю ногу к передней, оттолкнулся и уже теперь сам прыгнул сальто спиной вперед.

Со стороны мы наверняка смотрелись просто отлично и на каком-нибудь соревновании по гимнастике точно взяли бы первое место. Чуть выставив руку вперед, я таки принял когти умертвия на щит, но из-за того, что мое вращение в силу меньшего радиуса было быстрее, почти сразу атака нежити соскользнула, бессильно царапнув воздух. Мои же ноги в это время догоняли тварь со спины и я был уже готов со всех сил врезать окованными сталью носками ботинок по позвоночнику нежити, когда та, снова оттолкнувшись от воздуха, с удвоенной скоростью и теперь уже почти вертикально вниз, рванула на меня еще и разворачиваясь к мне лицом в процессе.

Нормальной атаки у умертвия уже не получилось бы, слишком близко оказывались наши тела, не размахнуться, но тварь явно рассчитывала не на это. На что именно, думать, а тем более испытывать на себе не хотелось. Что-то подсказывало, что торчащие из грудины нежити острые даже на вид ребра играли в ее плане не последнюю роль.

Но не лишь ради защиты я таскал с собой свой щит. Тот, кто скажет вам, что этот элемент вооружения большинства армий мира предназначен исключительно для этого – либо врет, либо сам мало что понимает. Да, при равных физических данных убить щитом кого-то довольно проблематично. Однако этого и не нужно. И речь идет даже не о том, чтобы толкнуть/пихнуть врага. Да, со щитом в руках теряется баланс движений, но при должном умении он же может стать отличным противовесом. Тем более такой тяжелый как мой, весящий почти десяток кило.

Взмах щитом наружу развернул мое тело, все еще находящееся в воздухе, левым плечом к умертвию. И было бы это малым утешением, ведь подставлять твари бок было ненамного лучше, чем подставлять грудь. Она, кстати, за прошедшие доли секунды уже поравнялась со мной и сейчас я мог отчетливо видеть сияющие белым глаза прямо перед лицом. Руки умертвия разошлись, словно оно хотело крепко меня обнять. Скорее всего так оно и было, вот только в исполнении нежити такое объятье сулило лишь рваные раны от ее ребер.

Но в следующее мгновение закругленный выступ на щите, закрывающий кисть руки, со всей доступной мне силы врезался твари в бочину. Если бы я мог испытывать боль, то сейчас моя правая рука наверняка просто адски саднила бы от перенапряжения, когда, взмахнув ей под крайне неудобным углом и достав палицей земли, я развернул тело обратно, вложив в удар щитом весь свой немалый вес.

Умертвие отлетело в сторону с противным воплем. Вряд ли нежити было больно, скорее тварь просто была возмущена и зла на произошедшее. А я, не слишком удачно сгруппировавшись, упал на землю спиной, благо сумел погасить удар перекатом. Пара мышц в шее порвались, двигать головой стало намного сложнее и такое повреждение уже не вылечить за несколько секунд. Однако моему противнику было в разы хуже. Мой удар смог бы пробить каменную стену дома насквозь, даже нанесенный из такого неудачного положения. А прочность тела нежити и правда не была очень уж высокой. Судя по хрусту, услышанному в момент удара, я превратил в труху все нижние ребра с правой стороны и вероятно даже повредил позвоночник. Да, внутреннее кровотечение и смерть от разрыва легких нежити не грозила. Как и меня, ее уничтожить можно было лишь сломав череп. Однако боевой потенциал умертвия упал едва ли не вполовину, особенно с правой, поврежденной стороны.

Мы поднялись с земли почти одновременно. Если бы у твари было тело альфа-уралака, бой бы точно затянулся очень надолго. Я бы вероятно все-равно победил, подключив своих птичек или как-то по-иному схитрив, но это точно было бы очень сложно. И как все-таки с ними справляются люди? Может быть умертвия уязвимы перед магией? Или имеют какую-нибудь иную слабость, о которой мне не сказали? Надо будет обязательно расспросить Веска об этом поподробнее. Все еще никак не могу выкинуть из головы бессмысленное пренебрежение людьми и тем, что они могут мне дать. А ведь если бы я был без человеческих брони и оружия, то победить было бы куда сложнее.

Ладно, это дело будущего. Сейчас надо добить тварь и возвращаться в лагерь, мало ли что может там случиться. Хотя… стоит ли?

Нет, не подумайте, я не собирался отпускать умертвие как какой-нибудь охотник-любитель. Да и вряд ли тварь бы это оценила, продолжив нападение на спираль. Но может быть лучшим вариантом было бы подчинить монстра? Или хотя бы попробовать это сделать. Давно уже опытным путем было выяснено, что получившая повреждения нежить требует куда меньше энергии на активацию Подчинения. Так что теперь это должно быть куда проще, чем со “свежим” умертвием. Там я даже не пытался, максимум чего добился бы – монстр замешкался на пару секунд, а вся энергия утекла бы в никуда и моя стая птичек попадала на землю костяным дождиком. А сейчас… по крайней мере, лишись я сейчас своего отряда миньонов – это не принесет столько проблем.

Попробую.

-Жюс, твой выход.

Пентаграмма, появляющаяся на моем черепе, в этой форме видна не была. Да и сияние становилось намного тусклее, а под броней не было видно вообще. Так что единственным внешним проявлением работы Подчинения были светящиеся фиолетовым глаза.

-Подчинись!

От звука собственного голоса по телу пробежали воображаемые мурашки. Сколько раз применяю эту способность и каждый раз поражаюсь ее эффекту.

Умертвие дернулось и подняло на меня глаза. Ее взгляд пылал белым, мой – пурпурным, со стороны это наверняка смотрелось очень эффектно. На секунду даже промелькнула мысль, мол, жаль нас никто не видит. Промелькнула и исчезла, все-таки наблюдатели были совершенно лишними.

Прошла секунда, другая… это было хорошим знаком, показывающим, что нежить не сбросила эффект способности и результат все-таки будет. Да и в ее белоснежном взгляде начали проскакивать такие же как у меня, фиолетовые искорки. С каждым мгновением их становилось все больше, пока пурпур не поглотил почти всю белизну. Я отчетливо ощущал, как проседает объем энергии конструкта, но остатков хватало с лихвой.

И вот, последняя крупица белого сияния в глазницах умертвия исчезла. Я почувствовал, как между нами создается невидимая нить связи, по которой Жюстина сможет отдавать твари приказы…

А в следующую секунду по этой нити от нежити ко мне рвануло нечто.

Глава 45

Авокудинэль Сирмату был почти обычным эльфом. Почти, потому что в отличие от большинства своих сородичей, способных днями находиться в мирном созерцании окружающего мира, неделями и месяцами оттачивать свое мастерство в вырезании по дереву или игре на флейте и годами ухаживать за понравившейся девушкой, этот эльф был куда менее терпеливым. Даже свое имя, которыми все эльфы очень гордились и обращение к представителю лесного народа не по полному имени считалось большим оскорблением, Авок успешно сократил, чтобы не тратить лишнее время.

Он был безусловно талантлив, это признавали все, но при этом ни в чем не мог достичь присущего всем эльфам совершенства. У него просто не хватало упорства и выдержки отрабатывать одни и те же движения снова и снова, десятки и сотни тысяч раз. За семьдесят лет жизни, что для народа лесов – еще, считай, ранняя юность, Авок был и воином, и ткачом, и музыкантом, и лесничим, и садоводом… кем он только не был.